Пионеры атомного века (Великие исследователи от Максвелла до Гейзенберга) - Фридрих Гернек

Никогда еще в истории естествознания и техники ни один научно-технический проект не поглощал таких колоссальных сумм и не объединял такого числа исследователей и изобретателей, как американский проект по созданию атомной бомбы, осуществлявшийся с 1942 по 1945 год. Однако успех заставил себя ждать, ибо гитлеровская Германия, для которой предназначались бомбы - их действие хотели опробовать на еще не разрушенных городах, таких, как Дрезден, - благодаря быстрому продвижению советских войск была повержена еще до того, как была готова первая атомная бомба.

Когда это стало ясно, один из ведущих физиков-ядерщиков, поднял свой голос против применения этого ужасного оружия. Этим физиком был Нильс Бор, который некоторое время, после того как он осенью 1943 года совершил побег из Дании, состоял советником по теоретическим вопросам в Лос-Аламосе. В памятной записке, которую он в 1944 году направил Рузвельту, и в личной беседе с президентом он настоятельно советовал ему отказаться от применения ядерного оружия (после его изготовления) с той целью, для которой оно было создано; по его мнению, подобные действия привели бы к "роковому спору" и в будущем послужили бы помехой всемирному сотрудничеству естествоиспытателей.

Год спустя, в начале июля 1945 года, за несколько недель до пробного взрыва в Аламогордо, семь крупных ядерщиков, не принимавших непосредственного участия в создании атомной бомбы, обратились в американское военное министерство. Доклад, написанный по инициативе Джеймса Франка, который первым поставил под ним свою подпись, вошел в историю науки и в историю человечества под названием "Доклад Франка". Доклад предостерегал от любого использования сил атома в целях уничтожения масс и призывал исследователей к международному сотрудничеству в области использования атомной энергии.

Главной целью доклада было привлечь внимание правительства США к тем политическим проблемам, которые вытекали из специфики ядерной физики. Так как достижения физиков-атомщиков связаны с несравнимо большей опасностью, чем все естественнонаучные и технические открытия прошлого, указывалось в докладе, исследователи-ядерщики несут ответственность за то применение, которое политики уготовили результатам их исследований.

Эта ответственность увеличивается в тем большей степени, что против разрушительной силы ядерной энергии не существует действительной защиты. Только "всемирная политическая организация" смогла бы уберечь человечество от внезапного самоуничтожения.

Содержащееся в докладе Франка предложение продемонстрировать только что созданное ядерное оружие лишь как устрашающее наглядное средство перед делегацией ООН и таким образом побудить Японию прекратить военные действия не было принято правящими кругами США. Президент Трумэн, который в то время находился в Потсдаме на конференции трех великих держав по Германии и был оповещен шифрованной телеграммой об удаче пробного взрыва 16 июля 1945 года, отдал приказ о применении атомных бомб против Японии. Созданный правительством комитет физиков-ядерщиков, в который входили Оппенгеймер, Ферми, Артур Х. Комптон и Эрнст О. Лоуренс, не сделал ничего, чтобы воспрепятствовать этому преступлению. Ферми, как утверждают, придерживался мнения, что при производстве ядерного оружия речь идет только о "прекрасной физике".

Империалисты США были намерены продемонстрировать в самой кровавой форме ту силу, которую вложили им в руки исследователи атома; они стремились запугать человечество и утвердить свои притязания на господство во всем мире. В военном отношении уничтожение в ходе атомной бомбардировки двух крупных японских городов было в то время так же бессмысленно, как за полгода до этого варварское разрушение в результате "обычного" воздушного налета Дрездена - города памятников искусства.

Преступление в Хиросиме и Нагасаки - прикладная "прекрасная физика" Ферми, - стоившее жизни 200 тысячам человек, было направлено не только против японского гражданского населения; оно должно было одновременно продемонстрировать военное превосходство США над Советским Союзом, который тогда еще не располагал атомным оружием.

Атомные молнии над Японией были сигналом окончания второй мировой войны. Но они же возвестили о начале той беззастенчивой "политики с позиции силы", которая долгое время отравляла международные отношения и неоднократно приводила народы на грань войны.

Американское атомное преступление произвело на всех гуманистически настроенных людей ошеломляющее впечатление.

Когда Альберт Эйнштейн услышал сообщение по радио, он буквально потерял дар речи от ужаса; он мог сказать только: "Увы!" Его глубоко возмутило заявление Трумэна о там, что США вложили в эту крупнейшую в истории научную азартную игру два миллиарда долларов и блестяще выиграли ее. Эйнштейн всегда осуждал этот человеконенавистнический акт и сожалел о своем письме Рузвельту, положившем начало производству атомного оружия.

"Если бы мы продемонстрировали перед другими нациями пробный взрыв в Аламогордо, в Нью-Мехико, - писал он в 1946 году, - то мы смогли бы использовать этот взрыв как средство воспитания в духе новых идей. Это была бы впечатляющая и благоприятная возможность выдвинуть всесторонне продуманные предложения для всемирного приказа об окончании войны. Наш отказ от этого оружия, столь ужасного в практическом применении, оказал бы большое влияние на переговоры и убедил бы другие нации в искренности нашего желания совместно с ними, как равноправными партнерами, развивать эти только что высвобожденные силы в целях всеобщего блага".

О том, как угнетало это позорное преступление милитаристов США широкие слои американского населения, свидетельствуют замечания Бертольда Брехта в связи с американской постановкой его пьесы "Жизнь Галилея". Под впечатлением сообщения о применении атомных бомб против Японии он записал: "Когда в Лос-Анджелесе были получены первые газетные сообщения, все уже знали, что это означает конец войны, возвращение сыновей и братьев. Но этот огромный город возвысился до удивительной печали. Автор слышал, что говорили автобусные кондуктора и продавщицы на фруктовых рынках - в их словах был только ужас. Была победа, но в ней был позор поражения... Стало постыдным что-либо изобретать".

Немецкие исследователи атома, которые тогда были тайно перевезены в Англию, услышали сообщение о бомбардировке Японии по Лондонскому радио. Вначале они не хотели верить, что речь идет об "атомной бомбе". Однако, когда сообщение подтвердилось, больше всего оно задело и глубоко потрясло Отто Гана, так как именно его открытие в декабре 1938 года сделало возможным это ужасное преступление. Как сообщал Макс фон Лауэ, Ган с отвращением заявил: "Я не имею к этому никакого отношения". Для ученого, которому были глубоко чужды чувство враждебности к другим народам и расовая ненависть, кровавой насмешкой должно было прозвучать замечание одного из офицеров охраны, который, пытаясь успокоить его, заявил: "Пусть лучше погибнут несколько тысяч япошек, чем один из наших парней".

Ган был арестован в конце апреля 1945 года отрядом англичан и американцев, прибывших на броневике, в Тайльфингене в Вюртемберге, где в помещениях текстильной фабрики временно разместился его институт. Вместе с Лауэ, Герлахом, Вайцзеккером, Гейзенбергом, Флюгге и некоторыми другими физиками он был доставлен в Англию, в окрестности Кембриджа.

Там из сообщения по радио Ган узнал также, что Шведская Академия наук присудила ему Нобелевскую премию за 1944 год. Он смог получить ее в Стокгольме лишь в декабре 1946 года. К тому времени он принял на себя руководство Обществом им. кайзера Вильгельма в Гёттингене; после своего повторного основания оно получило имя Макса Планка. До 1960 года Ган был его президентом. Затем он передал свой пост биохимику и лауреату Нобелевской премии Адольфу Бутенандту.

Наряду с Максом фон Лауэ Отто Ган был, несомненно, самым решительным антифашистом среди остававшихся в Германии во времена фашизма известных естествоиспытателей. Об этом свидетельствует также и письмо Эйнштейна, которое он написал Гану 29 января 1949 года в ответ на просьбу возобновить членство в теперешнем Обществе им. Макса Планка. Эйнштейн, не желавший больше иметь никаких дел с немецкими организациями из-за преступлений, совершенных немцами, особенно по отношению к евреям, ответил, что ему очень трудно сказать "нет" человеку, который принадлежит к числу немногих, сохранивших порядочность в те страшные годы и делавших все, что было в их силах.

Отто Ган не мог не ощущать глубокого трагизма, связанного со столь преступным использованием научного исследования, далекого от каких бы то ни было нечистых побуждений. Но ядерная энергия может быть использована не только для уничтожения людей; существует также и применение ее для мирных целей.