Черные алмазы - Мор Йокаи

Достигнув дна колодца, они очутились в маленькой, — в две с половиной квадратных сажени, — клетушке, где дежурили двое рабочих: старый и молодой.

— Ну, сударь, — обратился Иван к Шпитцхазе, — здесь у нас гардеробная, давайте переоблачаться.

— Что? Мы получим еще более живописные костюмы?

— Да, панцири. Для той гимнастики, что нам предстоит, необходим панцирь.

По знаку Ивана рабочие принесли костюмы и начали прилаживать их на господ.

Формой своей костюм напоминал одежду пожарников: широкая бесформенная роба и штаны, наружная ткань которых — асбест, огнеупорный, неорганический шелк, а между прокладками изнутри — несколько слоев дробленного в мелкий порошок древесного угля. Толстые перчатки из горного льна плотно закрывали руки.

— Славные рыцари получатся из нас! — шутил господин Шпитцхазе.

— Подождите, еще полагается шлем!

Шлем представлял собою стеклянный шар величиной в два двенадцатиквартовых бочонка; в шаре были проделаны три отверстия.

Иван объяснил Шпитцхазе их назначение.

— Там, куда мы сейчас спустимся, все заполнено угар ным газом. Поэтому туда следует отправляться с не мень шими предосторожностями, чем если бы мы опускались под воду. Кроме того, нам иногда придется пробиваться сквозь огонь…

— Сквозь огонь?

Господин Шпитцхазе начал уже жалеть, что напросился в шахту, но отступать было поздно. К тому же проявить храбрость в данном случае требовалось для пользы дела.

— Вот почему необходимы асбестовые костюмы! — про должал Иван. — Этот костюм скомбинирован из снаряже ния водолазов и пожарных. К стеклянному шлему, который резиновые зажимы герметически соединяют с воротом одежды, подходят две трубки; через одну из них будет поступать свежий воздух, а другая предназначена для выдыхаемого воздуха. Концы обеих трубок останутся здесь, а шланги от них потянутся вслед за нами точно так же, как в море за водолазами. По одной из трубок будет нагнетаться живительный кислород, через другую — избыточное давление в шлеме вытеснит выдыхаемый воздух. Воздух будет доходить до нас несколько более нагретым, нежели здесь, и к тому же будет вонять горячей резиной, но зато мы не задохнемся. В третье отверстие вставляется гибкая пружинистая трубка, которая соединит наши шлемы. Она нужна для того, чтобы мы могли переговариваться друг с другом, потому что через этот толстый стеклянный шар звуки не проникают, а ведь нас разделяют два таких шара.

Господин Шпитцхазе почувствовал себя весьма неважно, когда на него надели этот необычный шлем. Особенно после того, как ко всем трем отверстиям подвели трубки, и он обнаружил, что оглох и не слышит больше ни слова из того, что говорят ему два других господина. Теперь он был отрезан от всего света.

Он слышал только одного человека, того, чей шлем был подключен к его шлему — Возьмите на руку свернутый резиновый шланг! — прозвучал в его тесном мирке этот единственно доступный голос, да и тот был слышен так глухо, словно шел с расстояния в сотню шагов или доносился из подземелья.

Шпитцхазе машинально позволил нацепить себе на руку скатанный шланг.

— Следуйте за мной! — раздался голос Ивана; он взвалил на плечо другой шланг и отворил закрытую ранее прочную дубовую дверь.

Остальные господа не слышали ни единого слова из разговора одетых в шлемы людей. Один из господ, перетрусив, спросил, не просочится ли и сюда отравленный воздух, если откроют дверь.

Старый рабочий успокоил их. Угарный газ намного тяжелее кислорода, не говоря уж о водороде, так что он останется внизу, там, куда спустятся оба горнопроходца. За ними смело можно идти до того места, где горит последняя лампочка Дэви.

Через открывшуюся дверь они вошли в просторную пещеру, по стенам которой было видно, что ее создала сама природа.

Пещера — две раздвинутые стены; углублению в одной стене соответствовал точно такой же выступ в противоположной, а местами порода была отполирована, как стальное зеркало. Наискось по стенам проходили пласты каменного угля.

Через всю пещеру шли мостки из толстых, прочных досок.

Приводной ремень спускался сверху и здесь вращал вал, стук которого глухо раздавался под полом, словно он работал глубоко под водой.

Вбок от помоста низкий проход вел в каменную толщу горы.

В темном жерле этой пещеры уже гасла лампочка Дэви. Здесь начиналось царство угарного газа.

Но на помосте была установлена динамо-машина с электрической лампочкой в проволочной сетке.

Старый рабочий привел машину в действие и направил луч в темноту.

Он осветил туннель, который Иван четыре недели подряд пробивал из своей шахты в соседнюю.

Иван никому не обмолвился о нем ни словом, пока работа не продвинулась настолько, что оставалось лишь пробить сквозное отверстие.

Эту часть работы можно было проделать, только облачившись в специальный костюм, который стеснял движения, поэтому требовалась еще неделя времени.

Электрический луч далеко выхватывал из мрака узкий туннель; там, где туннель поворачивал, были установлены высокие зеркала из отполированной до блеска жести, которые направляли свет дальше. На следующем повороте другое зеркало снова преломляло отблеск, пока наконец не оставался чуть брезживший слабый отсвет, который, однако, позволял исследователям различать предметы.

— Сейчас мы окажемся в темноте! — сказал Шпитцхазе.

— Сейчас у нас будет предостаточно света! — подбадривал Иван.

И вел его за собой.

Шпитцхазе вынужден был не отставать, ибо головы их прочно соединяла трубка.

Настоящие сиамские близнецы! Если связывающая их трубка оборвется, обоим грозит мгновенная смерть.

— Стой! — скомандовал Иван. — Здесь насосная установка. Дай сюда трубку!

В аду они были на «ты». Приходилось экономить слова.

В полумраке возник небольшой, футов двух с половиной в высоту механизм с вращающимся колесом. Его установили здесь накануне.

Иван взял у напарника свернутую трубку и одним концом привернул ее к соответствующему отверстию насоса. Затем он пустил машину, и колесо с двумя тяжелыми ядрами стало стремительно вращаться.

Тогда Иван, придерживая конец трубки, отвернул кран насоса и передал скатанный шланг своему спутнику, — но если до сих пор тот таскал его на руке, то теперь Иван повесил шланг на шею Шпитцхазе.

У Шпитцхазе было такое ощущение, словно свернутый шланг, который до сих пор едва весил десяток фунтов, вдруг превратился в груз весом в полцентнера. Наполнившийся шланг сразу напрягся, точно пружина.

— Скорей вперед! — прозвучали в трубке слова Ивана — Жарища, как в пекле! — проворчал его спутник.

— Эту часть штольни уже потушили, — пояснил Иван. К ногам обоих были прикреплены стеклянные пластины, иначе они сразу почувствовали бы, что ступают по раскаленному пеплу.

Резиновая трубка медленно раскручивалась с плеча Шпитцхазе.

А вокруг становилось все темнее.

Наконец сплошной непроглядный мрак окутал их.

— Я ничего не вижу! — прозвучал голос Шпитцхазе.

— Смело следуй за мной! — ответил Иван. Вдруг снова забрезжил свет.

Впереди пробивались розоватые отсветы.

Под землей начинался рассвет.

Шпитцхазе опять пожаловался, что трудно дышать.

— Это еще ничего! — утешил его Иван.

И вдруг, когда они вышли из-за поворота штрека, им открылось поистине адское зрелище.

Само пекло!

Объятый пламенем лабиринт, в раскаленных зигзагах которого перемежались цвета всех оттенков.

От сине-зеленого пламени, стелющегося по низу, поднимались вверх охваченные пунцово-красными языками перегородки штреков и, уходя вдаль, терялись в пурпурном мерцании, тогда как из трещин рвался наружу слепящий солнечно-белый свет. В царстве горящего угля плясало демоническое скопище подземных огненных духов с зелеными вихрами и красными гривами, а с киноварно-красного свода штольни золотым дождем сыпался вниз каскад искр! То с одной, то с другой стороны из толщи породы со свистом вырывалась косая струя сжатого газа, освещая подземную огненную ночь, а из невидимой глубокой пещеры взметался вверх целый фонтан огня, обрушивая вихри искр; и над всем этим, мягко касаясь свода, блуждало какое-то молочно-белое облако, явно приближаясь к дерзким посетителям ада.

Шпитцхазе в ужасе прижался к стене. Фантастическое зрелище парализовало его волю.

— Отпусти трубки! — раздался приказ Ивана. Высвобожденные трубки тотчас же, словно выпущенные на свободу змеи, извиваясь, скользнули вперед.

— А теперь не отставай от меня! — крикнул Иван. — Шланг держи на руке!

И с этими словами Иван увлек его за собой.

Шпитцхазе вынужден был повиноваться.

Ведь шлемы их были связаны один с другим.

Даже если бы сознательно или случайно Шпитцхазе оторвался от Ивана, он достиг бы этим лишь одного: его мгновенно сразил бы проникший под шлем угарный газ.