Гротеск - Нацуо Кирино

— Стало как-то противно. Отомстить, что ли, захотелось.

— Отомстить? Кому? — Араи посмотрел в потолок. — Я думаю, у каждого бывает такое чувство. Мы все хотим кому-то отомстить, но только себе больнее делаем. Лучше не обращать внимания, и все.

Ну уж нет! Я буду мстить. Я унижаю свою фирму, смеюсь над матерью со всеми ее показными предрассудками, пятнаю честь сестры. И уничтожаю саму себя. Я родилась женщиной, но не могу реализоваться как женщина. Моя вершина — поступление в женскую школу Q. И с тех пор — все вниз и вниз. Вот оно в чем дело! Вот почему я торгую собой. При этой мысли я громко рассмеялась.

— Араи-сан! Давайте продолжим наш разговор. Встретимся еще? Пятнадцать тысяч в самый раз будет. Выпьем здесь пива, поговорим… Я в экономике здорово разбираюсь. В следующий раз заранее куплю пива, закусить чего-нибудь.

Я уговаривала его изо всех сил. В глазах Араи впервые за все время мелькнуло желание. Ну что за типы эти мужики! Все должно быть по-ихнему! И ничего не поделаешь.

4

[Месяц][день]

Сибуя:? Е, 15 000 иен

Сегодня днем заснула на работе. В пустом конференц-зале на столе. Чертовски болела спина, но мне было все равно. Накануне я до половины двенадцатого просидела в конторе, но меня — единственную из всех — так и не вызвали. Всю прошлую неделю клиенты, к которым меня посылали, требовали замены, и теперь дежурный не давал мне работы. Ему было наплевать на меня. Какой толк теперь возмущаться, переживать? Трудно было проявить внимание, подарить ему что-нибудь? Вот и результат.

«Юри! Тебе сколько лет?» — звучал в голове безразличный голос дежурного. «Не спрашивай лучше, а то упадешь», — с презрительным смешком вторила ему Скандалистка. После того бесполезного вечера я чувствовала себя такой разбитой, что бороться со сном было не под силу. Возраст, возраст… Из меня ушли все силы — и физические, и душевные. Из коридора доносились голоса, шум шагов, я слышала все это, но лежала, как распластанная, и не могла до конца проснуться.

— Вот это да! Прекрасная идея — здесь поспать! — услышала вдруг я мужской голос. — Сато-сан из аналитического отдела?

Я вскочила. Передо мной стоял Кабано — тот самый, который рассказывал, как мой отец ему помогал. Вопреки моим ожиданиям, Кабано пошел в гору — стал начальником управления делами, а потом его произвели в исполнительные директора. Это настоящие небожители, мы их почти не видим. Они расселись на самом верхнем этаже, пользовались отдельным лифтом, ездили на служебных машинах.

Кабано особыми талантами не отличается, зато он вежливый, у него нет врагов. Этого оказалось достаточно для такого служебного взлета. Как такое может быть? Мне не понять.

— Вот, послышалось, кто-то храпит… решил заглянуть. А вы здесь спите… Уж никак не ожидал!

— Извините, у меня голова разболелась.

Я вяло спустила ноги со стола, сунула ноги в валявшиеся на ковре туфли. Зевнула. Кабано встревоженно посмотрел на меня. Я вспыхнула: «Какое тебе дело? Думаешь, раз директор, значит, все можно? Старый стручок! Ну спит человек — и спит».

— Если болит голова, идите в амбулаторию. Сато-сан! С вами все в порядке?

— Что вы имеете в виду?

Я провела пальцами по длинным спутавшимся волосам, безуспешно пытаясь привести в порядок прическу. Чего он на меня так смотрит? Кабано отвел глаза.

— Как же так! Разве сами не видите? Похудели, просто кожа и кости. Раньше вы такой не были. Даже не сразу вас узнал.

Ну похудела, и что? Мужики любят худых, длинноволосых. Это факт. И чтобы рост — сто шестьдесят пять, и вес — сорок пять. Лучший вес. На завтрак — таблетка «джимнемы», днем иду в подвал, в кафетерий для сотрудников фирмы, беру бэнто с салатом из морских водорослей, но рис всегда оставляю. Иногда вообще обхожусь без обеда. Ну еще тэмпуру могу съесть. Терпеть не могу толстых. Это же идиотизм — так себя раскармливать.

— Поправляться нельзя. На меня тогда ничего не налезет.

— Вы про одежду? Конечно, для молоденьких это имеет значение…

«Ага! А я, значит, дама средних лет, да?» Мне хотелось послать этого Кабано куда подальше. Ему не нравится, как я одеваюсь? Прямо как мамаше, которая пилит меня каждое утро. Я пришла на работу в желто-зеленой блузке — не натуральной, конечно, — и синей юбке. Мне нравится всякая дребедень — позолоченные цепочки и так далее, — но сегодня я ничего не надела. Забыла. Это, конечно, минус. Зато на мне новые чулки, макияж что надо. Не хуже других.

— Сато-сан, все-таки надо показаться врачу. Вдруг что-то со здоровьем. Может, слишком много работаете?

Ха-ха! Разве что вечерами. Я еле заметно улыбнулась.

— Да не так чтобы очень. Только вчерашний вечер был неурожайный.

— Это вы о чем? — удивленно спросил Кабано.

Ох ты! В голове все перепуталось! Он же исполнительный директор! Никак не переключусь на дневной образ жизни. Неужели у меня крыша поехала?

— Это я так. Хотела сказать, сверхурочной работы не было.

Хотя, конечно, была. Просто об этом никто не знает. Фу-фу-фу… Я еле сдерживала смех.

— В аналитическом отделе, наверное, работы хватает? Я помню, вы отличную статью написали. Ее тогда хвалили.

— Ну это давно было! Говорили, правда, что позитива мало.

Когда мне было двадцать восемь, я написала статью «Финансовые инвестиции в строительство и недвижимость: создание новых мифов». Мне за нее присудили премию «Экономической газеты». Это был самый счастливый период в моей жизни. Золотые времена. Япония росла как на дрожжах, в строительстве — бум. Но какой-то тип разнес мою статью за отсутствие стратегической перспективы. До сих пор помню.

— Я не согласен. Вы замечательный работник. — На лице Кабано вдруг мелькнула печаль. — Мама, наверное, переживает из-за вас.

— Мама? Почему?

Я приложила указательный палец к подбородку и склонила вбок голову. Я часто так делала, с тех пор как познакомилась с профессором Ёсидзаки. Он считал эту позу очень милой и женственной. Ёсидзаки, похоже, любил женщин с манерами. Я для него в самый раз.

— Представьте, что с ней будет, если с вами что-то случится.

Это он в самую точку попал. Я для матери — источник средств к существованию. Она от меня ни за что не отвяжется. Хотя если я перестану приносить деньги… Не знаю. Мне вдруг сделалось страшно: я старею, что будет дальше? Уволят с работы, наступит конец вечерним заработкам. На что жить? Вот тогда я стану матери не нужна.

— Понимаю. Я учту.

Заметив, как я посерьезнела, Кабано одобрительно кивнул:

— Я никому не скажу про сегодняшнее, не волнуйтесь. Хорошо, что это я мимо проходил. И все-таки я вам скажу… Вы производите странное впечатление.

— Чем же именно?

Я опять приняла любимую позу.

— Вы слишком сильно краситесь. Вам никто об этом не говорил? Вообще-то это нормально, женщины… но вы уж как-то чересчур… За порогом здравого смысла. Наверное, я лезу не в свое дело, но, может, вам к психиатру обратиться?

— К психиатру?! — От испуга я чуть не закричала. — Зачем? С какой стати?

В школе высшей ступени, в конце второго года обучения, у меня обнаружили анорексию и отправили к психиатру. Там сказали, что дело очень серьезное, жизнь в опасности. Мать расплакалась, отец распсиховался. Короче, получился скандал в благородном семействе. Думаете, меня вылечили? И в двадцать девять опять то же самое?

Дверь конференц-зала приотворилась, и в щель просунулась физиономия секретарши. Не иначе услышала, как я вскрикнула. Секретарша изумленно уставилась на меня.

— Ой! Господин директор! Вы здесь? Уже время.

— Что ж, мне надо идти.

Кабано быстро вышел из конференц-зала. Секретарша буравила меня глазками, будто в чем-то подозревала. «Ну чего тебе надо?» Я вспомнила, как посмотрела на меня добропорядочная дама, с которой я столкнулась на улице. «Не дай бог превратиться в такую», — прочитала я в ее глазах. «Зато ты понятия не имеешь, что такое ночная свобода. И мужики тебя не хотят». Ого! Я уже рассуждаю как самая настоящая проститутка.

В офисе я поймала на себе пристальный взгляд зава.

— Можно вас на минутку?

Что? Опять поучать начнет? Я нехотя подошла к его столу. Оторвавшись от компьютера, он повернулся ко мне на вращающемся стуле.

— Я не против, когда вы покидаете рабочее место, но в этот раз вас не было слишком долго. Вам не кажется?

— Извините. У меня страшно разболелась голова.

Я покосилась на Камэи. Опять вырядилась в яркое. Красная майка, черные брюки. Волосы собраны сзади. Камэи сидела, уткнувшись в какие-то бумаги. Вот уж к кому не придерешься в плане трудовой дисциплины. Зараза! Изображает из себя, а сама — пустое место!

— Сато-сан! Вы меня слушаете? — В голосе зава зазвучало раздражение. Все, кто был в офисе, уставились на меня. Камэи тоже глянула в мою сторону, но тут же отвела глаза. — Я говорю, чтобы в таких случаях вы меня предупреждали об отсутствии.