Перехлестье - Алёна Алексина

Магесса застыла в неуверенности, глядя на то, как ее спутник продолжает отступать от берега, отвлекая на себя внимание колдунов.

— Я не могу так… — Милиана упрямо двинулась вперед, но застыла, услышав:

— Сделаешь еще хоть шаг, твой дэйн умрет.

— Что? — она оглянулась на голос, но по-прежнему никого не увидела.

— Я оставил его, валяющимся без сознания. Одного. И, клянусь богами, если ты не сядешь сейчас в эту поганую лодку, я скажу колдунам, где он лежит. Как думаешь, сколько он проживет после этого?

Мили обхватила себя за плечи и съежилась. От нее опять требовали поступить, вопреки голосу совести и зову сердца. Опять выбора не было. Опять она шла поперек себя. За что? Почему?

— Покажись, сволочь, покажись мне…

— Садись в проклятую лодку, дура! — прорычал невидимый собеседник. — Немедленно.

— Ты…

— Выбирай. Дэйн или отец. Жрец или муж? НУ?!

Она стиснула зубы, подобрала юбку и перешагнула бортик, усаживаясь на узкую скамью. Челн покачивался, на дне плескалась вода. Девушка по-старушечьи ссутулилась и закрыла лицо руками.

— Не выпускай ее.

Глену не надо было становиться видимым. Перевозчик мрачно посмотрел в сторону берега и, ни слова не говоря, оттолкнулся веслом.

— Послушайте, — взмолилась Повитуха. — Там мой друг! Ему надо помочь!

— Я не вмешиваюсь в дела людей и колдунов, — отрезал плечистый седовласый мужчина. — Я лишь перевожу таких, как ты, с одного берега на другой.

— Умоляю… Пожалуйста… — Милиана осеклась, увидев, как упал Шахнал.

Побелевшими от напряжения пальцами магесса вцепилась в край лодки и, простонала:

— Гле-е-ен!

— Плыви, — коротко отозвался дух. — Я помогу ему.

Жрец лежал, оглушенный со спины и силился унять гул в голове и подчинить себе безвольное ослабевшее тело. Мариоса коршуном кинулась на поверженного и затрясла его, злобно шипя:

— Ну что, святоша, допрыгался?

— Как ты нашла меня? — через силу спросил он.

— Я не искала, я ждала. Мы на всех причалах ждали. Мне просто повезло. Как всегда. Не бойся, я тебя не убью. Анаре ты нужен живым. Тебя ждут. Давно-о-о ждут. Один такой милый маг, сильный, но, увы, умирающий. Жалко беднягу, зато, какой из тебя получится колдун! Я ведь говорила, ты будешь молить меня о милости. И, поверь, я буду непрекло… почему ты смеешься?!

— Потому что ты дура, — с трудом произнес мужчина.

— Я? Но на песке валяешься ты.

— Да. А ты только что потеряла единственный шанс одержать верх.

— Ты бредишь? Сильно по голове ударили? — озабоченно спросила колдунья.

— Видишь ту лодку и девушку в ней? — жрец махнул рукой в сторону причала.

Мариоса проследила за его движением, нахмурилась и повернулась к одному из своих сообщников:

— Кто она?

— Да Повитуха всего лишь, — отмахнулся тот. — Из нее даже колдуньи толковой не выйдет — слишком слабая.

— Говори! — запустив тонкие пальцы в волосы поверженного противника, прошипела Мариоса.

— Она. Жена. Старшего. Дэйна. — Смакуя каждое слово, проговорил Шахнал, глядя снизу вверх на колдунью с таким торжеством, что девчонке стало не по себе.

— Дэйн мертв. Нам от нее никакого проку! — процедила она, с ненавистью глядя в сторону Милианы.

— Мертв? Ты видела, как он погиб?

— Там было несколько десятков наших! Конечно, мертв!

— Ты видела, как он погиб? — все с той же всезнающей усмешкой переспросил отец.

Когда смысл слов человека дошел до нее, разъяренная колдунья взвилась:

— Приведите магессу! Быстрее!

Шахнал слабо улыбался, глядя на возвышавшуюся над ним Мариосу, он ждал. Чары, которыми его оглушила колдунья, держали крепко, не позволяя шевелиться.

— Да нет же, он мертв. Должен быть… хотя… все равно надо проверить. Она слабачка… но жена… магесса… тьфу! Ты все равно никуда не денешься! — закончила свой сумбурный монолог девушка, после чего побежала прочь, надеясь остановить челн.

— Ты здесь? — шепотом спросил жрец, не сводя взгляда с тонкой фигурки, ссутулившейся на носу лодки.

— Да.

— Что с дэйном?

— Жив, — Глен помолчал, а потом прошептал: — У меня хватит сил только на один удар. Я не смогу тебя спасти.

— Это хорошо… — Шахнал прикрыл глаза. — Я рад. Не люблю самообман. И не хочу быть просто человеком, понимаешь?

— Да… — Глен возник из пустоты всего на мгновение. Бывший служитель богов вздрогнул от неожиданности.

— Исчезни, увидят, — сказал он. — Все испортишь.

Колдун повиновался, поколебавшись лишь секунду, и исчез.

Милиана не видела этого, она смотрела на колдунов, стоявших у кромки воды и издевательски зовущих ее спуститься.

— Иди сюда, хорошая, к нам, иди, давай-давай, — приговаривали они. — Деваться все равно некуда.

Повитуха закрыла лицо ладонями. В глазах этих людей полыхала злость, казалось, даже воздух загустел от всплесков силы.

— Мы уплываем, девочка, — спокойно сообщил кормщик. — Не бойся этих дураков.

— Никуда вы не поплывете! — рявкнул один из колдунов. — На колени, старый козел!

Перевозчик поморщился, но не шевельнулся. Колдун сплел пальцы в замок и обрушил на упрямца дар. Черный цветок колдовского марева вспыхнул и… растворился в воздухе, разлетевшись рваными клочьями мрака. Мужчина в лодке только вздохнул и покаянно развел руками:

— Оказия…

Что? Милиана ошарашено смотрела в обескураженные лица колдунов.

— А без колдовства никак? — перевозчик расправил плечи. — А?

И не проронив больше ни слова, он сел на весла и начал грести, неспешно и размеренно. Берег медленно удалялся, отступал и только ветер доносил до сжавшейся в суденышке девушки обрывки угроз и проклятий.

— Как ты смог? — пораженно прошептала магесса. — Как?

Мужчина не ответил. Негоже ему, старому дэйну, вести пустые разговоры с магами. Его дело — спасать их. И, не обращая больше внимания ни на девушку, скорчившуюся на скамье, ни на трех беснующихся колдунов, старик направил челн вперед — к призрачным вершинам, маячащим вдали, беспрекословно выполняя завет Маркуса.

Перевозчик не смотрел на покинутый берег и на Мариосу, что, пылая от ярости устремилась к своим нерасторопным помощникам. Гнев распирал колдунью, переполнял до краев. Миг и она обрушила мощь своей силы на одного из колдунов. Повитуха со своей скамеечки видела, как корчился в муках парень с пшеничными волосами, как в глазах его гаснул свет… и как за миг до смерти на лице проступило облегчение. Кем бы ни был этот несчастный раньше, за мгновение до гибели лишившись проклятого дара, он стал собой.