НАРОДНОСТЬ, НАРОД, НАЦИЯ... - Сергей ГОРОДНИКОВ

Преобразования Петра Великого, чрезвычайно укрепив государственную власть, превратили её в имперскую государственную власть, способную решать широкий круг внешнеполитических проблем. Но они же лишили великорусский народ возможности развития общественного народного самосознания и народного самоуправления, а имперскую государственную власть опоры на народное общественное сознание. Если великорусские народные сказки допетровской эпохи отражали прямое взаимодействие царской власти и податного сословия, царя с его окружением и представителей среды крестьянства. То после Преобразований Петра Великого новые сказки отражали лишь местнические взаимоотношения крестьян и барина. Говоря иначе, русское этническое общественное бессознательное было отброшено от становления великорусского народного бытия до уровня местного родоплеменного бытия, полностью поднадзорного полиции и чиновничеству. Но тем самым были уничтожены предпосылки для развития философии православного мировоззрения, для появления городского православного богословия и схоластической рационализации православной пропаганды, то есть для реформирования православия таким образом, чтобы оно через православное сознание развивало народное бытиё, приспосабливало его к городскому образу жизни.

Поэтому именно среди великорусского народа сложилось крайне противоречивое отношение к личности Петра Великого. Как только в последующие столетия имперская государственная власть России слабела и вынуждена была уступать подъёму великорусского народного самосознания, сразу начинала множиться критика деяний царя Петра, ширились обвинения ему в том, что он уничтожил возможности развития политической культуры общественного самоуправления великорусского народа.

Сам Пётр Великий тяготел к голландскому образу жизни, к голландскому народно-буржуазному бытию и стремился навязать его в своей столице Санкт-Петербурге. В этом смысле он сверху закладывал воистину революционные Преобразования оснований, на которых должно было строиться обновлённое им государство, – ибо голландское народно-буржуазное бытиё было самым передовым на то время, оно складывалось вследствие кальвинистской народно-буржуазной революции. Но всякие революционные изменения в целеполагании государственного развития порождают эпоху реформационных изменений государственных отношений, когда устои прежних государственных отношений, сложившиеся во времена предыдущей истории данного государства, подстраиваются под новое целеполагание, приспосабливаются к нему по мере смены поколений государствообразующего этноса. И прежние устои могут существенно препятствовать воплощению революционных замыслов в их первоначальном виде.

Предыдущая история Московской Руси была такова, что главные участники государственных отношений: православная церковь, податное великорусское сословие и тесно связанное своим образом жизни с крестьянскими общинами большинство великорусского поместного дворянства, – по своему религиозному умозрению не воспринимали кальвинизм. Православная церковь покорилась самодержавной власти Российского императора, потеряла своё сословное значение, превратилась в духовную полицию при самодержавии, но она не могла отрицать самую себя. Податное сословие со своей стороны было носителем местных традиций родоплеменных отношений, которые на бессознательном уровне воспринимали религиозное православие, как вероучение, обеспечившее великорусским племенам коллективное спасение в идее православного земледельческого народа. Оно на бессознательном уровне не воспринимало Преобразований Петра Великого. Так что единственным сословием, на которое могла рассчитывать царская власть в деле Преобразований, являлось дворянство. Самодержавный царь был собственником и хозяином Земли Русской, и дворянство получало землю и крепостных крестьян во владение за беспрекословное повиновение на царской службе. Но и русское дворянство было народным сословием, объединяемым народным самосознанием, чуждым буржуазному мировосприятию, оно лишь смирилось с необходимостью следовать целеустремлённой воле Петра Великого, самоотверженно стремящегося любой ценой укрепить, предельно осовременить государственную власть ради её выживания. Таким образом, увлечения царя Петра голландскими народно-буржуазными отношениями не находили опоры в русских народно-земледельческих устоях и после его смерти не были подхвачены снизу. Не заразились ими и его преемники на троне.

Завоевание Петром Великим и включение в Российскую империю прибалтийских земель с лютеранскими народами и немецкой землевладельческой знатью дало возможность именно немецкой землевладельческой знати и немецкому лютеранскому дворянству массово войти в правящий слой империи. И не просто войти, а после смерти Петра Великого начать оказывать огромное влияние на реформационное становление государственных отношений в духе лютеранского феодализма. Такой феодализм был всё же понятнее столичному русскому дворянству, чем голландские и английские народно-буржуазные отношения. Но и он вызвал противодействие поместного русского дворянства, которое стремилось приспособить империю к своему народному православному умозрению. Поскольку православное умозрение не позволяло развивать городское военное производство, строить европейскую армию и не могло предложить собственного пути развития России, постольку оно было гибельным для империи. В среде русского дворянства нарастало противоборство, подобное тому, которое имело место в Западной Европе после протестантской революции. Столичное русское дворянство склонялось к рациональной готовности вынужденно осуществлять изменение своего мировоззрения в сторону протестантизма, тогда как поместное дворянство, живущее в непосредственном взаимодействии с местным русским крестьянством, с его общинными отношениями и православным мировоззрением не принимало такой готовности. Проблемой столичного русского дворянства было то, что оно не вдохновлялось отталкивающейся от православия религиозной философской реформацией, оказывалось морально слабым в сравнении с поместным дворянством. И оно отдало инициативу борьбы с поместным русским дворянством и православным народным мировоззрением немцам лютеранам.

Фаворит императрицы Анны Ивановны герцог Бирон, так или иначе опираясь на столичное русское дворянство, поддержанный аристократией казнил или сослал в Сибирь тысячи и тысячи поместных русских дворян за выступления против “онемечивания”, а по сути против протестантской реформации столичной государственной власти Санкт-Петербурга. Столичное русское дворянство в отличие от поместного быстро поглощало знания и опыт лютеранского способа феодального управления и до поры до времени не видело альтернативы такому положению вещей. Но и оно осталось чуждым духовной основе лютеранского феодализма. Посадив на трон дочь Петра, Елизавету, оно провело чистку государственной власти от немцев-лютеран, и охотно поддалось увлечению новой императрицы светским, отчасти атеистическим французским абсолютизмом и итальянским классицизмом, которые были русскому дворянству ближе и понятнее, чем лютеранский феодализм с его мрачноватой культурой самоконтроля и аскетизма. На основе французского абсолютизма, его подчёркнуто светской и даже материалистической культуры дворянского сословия и происходило духовное примирение всего сословия служилого русского дворянства с протестантскими Преобразованиями Петра Великого. Следствием было то, что мировосприятие русского дворянства становилось рационально материалистическим. Однако в отличие от французского рационального материализма, оно складывалось в обстоятельствах столь стремительных количественных изменений получаемых из Западной Европы знаний в новые качественные представления об окружающем мире, что быстро восприняло философию диалектического материализма, которую начал разрабатывать М.Ломоносов. Это определило дальнейшее развитие России, русской городской культуры, а с ней и всего русского государствообразующего этноса.