Бандитская россия - Константинов Андрей Дмитриевич

- Время для меня остановилось. Каждый день я ждал, что меня вызовут и скажут, что я свободен. Но уже и Новый год прошел, а ко мне никто так и не приехал.

Нервное напряжение было столь велико, что случился сердечный приступ. На сердце Евгений никогда не жаловался, а тут на вечерней проверке почувствовал, что немеют губы и язык, посинели руки. Лагерная медсестра сделала ему пару уколов, но так как по зоновским порядкам она не могла находиться на территории колонии после девяти часов вечера, то Евгений остался в лазарете без профессиональной медицинской помощи. Рядом дежурил старшина колонии - тоже зэк, которому медсестра оставила наполненный лекарством шприц. Потом её всё же срочно вызвали ночью, когда Евгений ещё был в сознании. Он помнит, как долго совещались дежурные по колонии, решая, звонить или нет в Казань, чтобы получить добро на госпитализацию. Но, судя по негативной реакции самого начальника колонии, он такого разрешения не давал. Однако стоило только ему узнать фамилию больного (которого, возможно, должны были скоро реабилитировать), как решение пришло само собой. Больше того, не дожидаясь «скорой помощи», Евгения… вынесли за забор. Вдруг умрет на зоне?

- Когда меня стали грузить на носилки, у меня случился провал; что было дальше, не помню. Очнулся от боли, вроде как ударился о спинку железной кровати. Только тогда увидел, что надо иной склонились врач и две медсестры, они запускали мне сердце электрошоком.

Что это было, инфаркт или вегетососудистые спазмы, Евгений до сих пор не знает. Хотя понятно, что клиническая смерть просто такие наступает. Но тогда его даже в палату не позволили положить, а вынесли кровать в коридор. В районной больнице Альметьевска в тот день случился самый настоящий переполох, больничный коридор заполнили люди в зеленой форме, съехалась вся лагерная медсанчасть, возле Евгения дежурили автоматчики. Сутки Веденин пролежал в больнице - фактически на свободе.

- 18 января, когда я вернулся вечером с промзоны, меня попросили подняться в дежурную часть. Вот тогда я узнал, что назначен пересмотр моего дела, так как приговор отменен и осужденным я уже не являюсь, и потому завтра утром я еду в следственный изолятор города Бугульмы. Трудно описать словами мое состояние. И счастье, и страх, что все это может оказаться неправдой.

- «Евгений Веденин вышел из зоны в феврале 2005 года. Сразу после освобождения похоронил отца, который ждал его все эти годы. Он умер, не выдержав лет разлуки с любимым сыном и позора.

Еще в колонии Евгений развелся с женой. Испугавшись 15-летнего срока, она решила жить своей собственной жизнью.

«Я её не осуждаю и понимаю», - говорит Евгений. Но рядом остались мать, брат с сестрой, маленький сын, для которого папа все это время «был на войне».

Судьба Евгения Веденина - яркая иллюстрация того, как с помощью того же Закона можно сломать человека и никто слова не скажет. Ни прокурор, ни судья. Где сейчас прокурор Рифкат Купкенов и судья Валерий Козихин? Живы и здравствуют. Купкенов в том же Альметьевске. Козихин перебрался в Петербург. О чем они думали, когда отбирали у Евгения 15 лет жизни? Снились ли им потом кошмарные сны? Раскаивались ли они в том, что натворили?

В тот самый приезд Веденина в Санкт-Петербург Агентство журналистских расследований устроило ему встречу с тем самым судьей Козихиным, который приговорил Евгения к 15 годам лишения свободы, ныне - к мировому судье 16-го участка Санкт-Петербурга. По словам Евгения, в начале разговора Валерий Козихин сказал, что решение выносил на основе материалов дела, наработанных начальником альметьевского УВД Закировым и прокурором города Купкеновым. Судья заверил: ему никто не платил, все знали о его неподкупности. Именно поэтому дело и попало к нему - на него в городе никто не мог оказать влияние, и всегда он судил так, как считал нужным. Сейчас Козихин считает, что ошибка все-таки была совершена - первая в его жизни за 19 лет судебной работы. В конце беседы судья предложил Евгению помочь деньгами, так как ему сейчас тяжело.

К сказанному можно добавить только одно. Есть сведения, что Валерий Александрович Козихин в свое время имел даже некоторое отношение к работе… мазутного терминала. Хотя коммерческая деятельность абсолютно недопустима для любого судьи.

Что происходило с Евгением Ведениным далее? Он долго не мог найти работу. Потом, через 2,5 месяца после возвращения из зоны, 9 мая, на него было совершено демонстративное покушение толпы ко мне навстречу вышел молодой мужчина, и что к чему, я понял, только когда с меня посыпались осколки бутылки, - рассказывает Евгений Веденин. - Со мной были два моих друга с женами и детьми. Оба неслабого десятка. Но и они не устояли. Нападавших было человек восемь. Все вооруженные пустыми бутылками. Потом они так же быстро, как и появились, исчезли в толпе народа, а нам пришлось вызывать «скорую помощь». Друзья с переломами ребер был госпитализированы, я сам получил черепно-мозговую травму».

Юристы АЖУРа советовали Евгению подать иск о возмещении морального вреда по поводу «старой истории». Право на возмещение ущерба, причиненного незаконным арестом, привлечением к уголовной ответственности и иными незаконными действиями правоохранительных органов есть у каждого российского гражданина. Но Женя посчитал тогда это абсолютно невозможным. «На 99,9 процента я уверен, что компенсацию не получу», - сказал он. С ним многие были согласны. Практика возмещения морального вреда, которого удается добиться некоторым безвинно осужденным, потрясает своим цинизмом - в худшем случае один МРОТ, в лучшем - 15 тысяч рублей.

Но Евгений все-таки написал исковое заявление. Клеймо убийцы, пусть и оправданного, не давало ему спокойно жить в родном городе.

Он принес иск в городской суд 13 сентября 2005 года. Но судья отослал его в Казань, мол, там располагается ответчик - Управление Федерального казначейства РТ. Как потом оказалось, судья, до этого никогда не сталкивавшийся с подобными исками, просто решил перестраховаться, переложив всю ответственность принятия решения на коллег. Но из Казани Веденина отправили обратно - в Альметьевск. Таким образом, иск был принят к производству, был назначен день судебных слушаний. Из-за формальностей суд был перенесен на 9 ноября, и в этот же день судья огласил решение: из заявленных Ведениным пяти миллионов рублей компенсации морального вреда, причиненного ему государством в лице правоохранительных органов, суд определил взыскать с Управления Федерального казначейства РТ… три миллиона рублей! Представительница казначейства была в шоке от взысканной суммы (она, например, заявила суду, что Евгений, будучи ранее судимым, вообще не имеет права на моральную компенсацию, так как у него уже есть «опыт страданий»!).

- Я сам в шоке, - говорит Евгений. - Мало того что городская прокуратура принесла мне официальные извинения, так она ещё и всячески поддерживала мою позицию в суде. Конечно, я не рассчитывал на получение такой суммы, и я до сих пор не уверен, что вообще получу эти деньги. Но меня радует сам факт!…

P. S. Естественно, что решение альметьевского суда было оспорено. Причем битва разыгралась на самом высоком уровне: сначала Минфин, из закромов которого, собственно, и должна была производиться выплата, вступилась коллегия по гражданским делам Верховного суда, снизившая размер компенсации до 1 миллиона рублей.

Потом исполнительные документы из суда по неизвестным причинам вместо Минфина попали в Управление Федеральной службы судебных приставов по Москве. Пришлось Евгению взяться за дело самому и возить бумаги по инстанциям. Выплата затягивалась, Веденин даже перестал ездить в банк и проверять свой счет.

Но 16 февраля 2007 года, когда исполнилось ровно два года со дня его освобождения, Евгений с другом всё же заехали в банк и узнали, что деньги перечислены.

- Почему только миллион? Верховный суд счел, что судья из Альметьевска «завысил» стоимость моих страданий, - рассказал Евгений корреспонденту АЖУРа. - Мол, за мои. «Геройские поступки» и этого много, да и стресса я, по их мнению, никакого не испытал, так как сидел раньше…