День победы - Андрей Завадский

- Чисто, - удовлетворенно произнесла Биноева, увидев в конце улицы пятнистый "Хаммер", рядом с которым, на счастье, тоже никого не было. - Может и повезет нам, если Аллах сжалится. А теперь беги, так быстро, как только сможешь! Давай!

Ольга, подстегнутая резким окриком, со всех ног бросилась к американскому военному внедорожнику, ничего не замечая вокруг себя. А Биноева, напротив, не спешила. Жанна, держав автомат наготове, неторопливо двинулась следом за русской, шаря взглядом по окрестностям.

Все, что нужно было делать Кузнецовой, непонятно с чего подчинившейся приказам мрачной, увешанной оружием с ног до головы, чеченки, только что прикончившей без колебаний своего же - бежать. И Ольга бежала, так быстро, как только могла. До "Хаммера" было метров двести, и девушка, кажется, пролетела их за считанные секунды. Мгновение - и она уже плюхнулась на жесткое сидение, ища замок и ключ зажигания, который, на удивление, был на месте. Ольга умела водить, и хотя ни разу даже близко не видела четырехколесного американского "монстра", быстро сообразила, что к чему. Мощный мотор, укрытый под плоским капотом, запустился сразу, издав могучий уверенный рык, и в тот же миг затрещали выстрелы.

Жанна Биноева смогла одним глазом следить за русской девчонкой, вторым наблюдая при этом за происходящим на улице. И увидела двух появившихся, словно из-под земли. Боевиков, раньше, чем они заметили ее. И чеченка не мешкала.

"Калашников" в руках Биновой судорожно вздрогнул, выплевывая в лица боевикам поток свинца. Жанна не колебалась, открыв огонь по своим. Первая же очередь свалила оного из бойцов Исмаилова, так и не понявшего, что происходит. Снайперша не испытывала сомнений, стреляя в него, но невольно метила по ногам - чтобы ранить, вывести из строя, сделать противника не опасным для себя, но не убивать его.

Второй боевик прыгнул в придорожную канаву, и через секунду зазвучали ответные выстрелы. Чеченцы, прошедшие горнило войны, или умирали, или превращались в настоящие "машины для убийства". Не понимая, что происходит, боевик сделал две абсолютно и единственно правильные сейчас вещи - укрылся и открыл ответный огонь. И в тот же миг сорвался с места громоздкий "Хаммер", управляемый Ольгой Кузнецовой.

Внедорожник пролетел две сотни метров, резко затормозив рядом с ведущей огонь короткими, экономными очередями, Жанной Биноевой. Чеченка сделала достаточно, чтобы противник вжался в землю, не рискуя и на миг поднять головы, и, прежде, чем он пришел в себя, она уже прыгнула в "Хаммер", крикнув своей невольной спутнице:

- Гони!!!

Судорожно вцепившаяся в баранку Ольга вдавила педаль газа до упора, и "Хаммер", влекомый всеми своими ста тридцатью пятью лошадиными силами, помчался, неловко петляя из стороны в сторону. В реве мотора почти не слышны были выстрелы, которыми провожал внедорожник тот самый боевик, прятавшийся в канаве.

- Сбей ему прицел, - крикнула все еще не возбужденная, взвинченная Жанна". - Этот "Хамви" не бронированный, "калаш" его насквозь прошьет!

Ольга крутанула баранку влево-вправо, заставив внедорожник выполнить какой-то "противолодочный маневр". А навстречу "Хаммеру" уже выскакивали новые фигуры в камуфляже. Не разбираясь, что к чему, но, понимая, что внедорожник не просто так "взбесился", боевики открыли огонь, и длинные автоматные очереди хлестнули по бортам HMMWV свинцовыми плетями.

Металлический град стучал по "Хаммеру". В бортах появилось несколько рваных отверстий, и одна из пуль вспорола обивку сидения рядом с Жанной. Лобовое стекло пошло трещинами, выдержав скользнувший свинцовый "гостинец". А через мгновение все закончилось. Деревня, захваченная обезумевшими от вседозволенности боевиками, осталась позади. Там кто-то суетился, бегал, приходя в себя, возможно, Исмаилову уже сообщили, что его брат мертв, возможно, уже догадались, чьих рук это дело. Не важно. главное, что они прорвались.

- Отлично, - Жанна улыбнулась: - Неплохо водишь!

- Второй раз в жизни, - тоже несмело улыбнувшись в ответ, призналась Ольга Кузнецова.

- Вот шайтан! Могла же нас обеих отправить на небеса! Как тебя зовут, кстати?

- Ольга. А тебя?

- Жанна.

- Спасибо! Ты меня спасла! Ведь тебе же пришлось убить своего!

- Доку был выродком, - поморщилась Биноева. - Мясник. Но брат командира, не рядовой боец, и то, что я сделал, Турпал не оставить просто так.

- Теперь ты враг для своих?

Кузнецова взглянула на Жанну, обеими руками продолжая крепок держать баранку. "Хаммер" тяжело подпрыгивал на ухабах, удаляясь от деревни. В зеркале заднего вида был только пустой проселок. Что бы ни предпринял Исмаилов, погоня отчего-то не спешила.

- Следи за дорогой, - зло буркнула Биноева. Она не сомневалась в том, что делает, с той секунды, когда вытащила клинок из ножен, не раскаивалась и сейчас, но только теперь поняла по-настоящему, что осталась совсем одна на чужой, враждебной земле.

- А куда мы едем?

- Нам нужно где-то укрыться. Но пока просто уедем как можно дальше! Запутаем следы!

- Можно уйти к партизанам! Они меня знают!

- Меня тоже, - помрачнела Жанна. - Ты такая дурочка что веришь, будто они меня отпустят живой, эти твои "партизаны"? Я же для них враг! Я убивала ваших, русских солдат в Чечне, в Дагестане!

- Тогда зачем спасла меня и убила своего?

Жанна Биноева опустила глаза. немного помолчала, и произнесла наконец:

- Тогда была война. Они стреляли в меня, я стреляла в них. Мы жили в Урус-Мартане, началась война, первая война, когда Дудаев захотел независимости от вас, от России. но у нас продолжа царить мир. Те, кто хотел воевать, ушли, мы выгнали их и стали надеяться, что все закончится. Мы жили на окраине, мать, мой старший брат и две младшие сестренки, двойняшки. Мен тогда было восемь, им - по пять годиков. Отец умер незадолго до этого. Все было хорошо, пока над городом не появился русский самолет. Никто не испугался и ничего не ждал плохого, пока этот самолет не сбросил бомбы. Одна из них попала точно в наш дом. Мы с Шамилем были на улице, через дорогу, и остались живы, хотя брат на месяц потерял слух. А мама и сестры погибли там. Мы же не были боевиками, мы ничего не делали русским, но они убили всю мою семью, разрушили дом! Они убили женщину и маленьких детей, так что даже хоронить было нечего!

Жанна глухо зарычала, ударила кулаком по приборной доске, так, что Ольга невольно вздрогнула.

- С братом, двое сопливых детей, мы прошли через всю Чечню, ушли в Дагестан, к дальним родственникам. Они нас пожалели, пустили к себе жить. Но Шамиль считал себя уже настоящим мужчиной, он хотел мести и потому через полгода ушел обратно, в Чечню, попал в отряд Хусейна Шарипова, где его и других мальчишек арабские инструкторы-наемники учили воевать. И он воевал против русских, лишь изредка появляясь дома, чтобы оставить родне доллары, которые ему и его братьям платили за каждый заложенный фугас, за каждого убитого русского солдата. Их было много, долларов. Все были довольны. Но война есть война, и Шамиль погиб. Он умер на моих глазах. Теперь я осталась одна!

- Это же была война. Каждый тогда думал, что именно он прав, - несмело промолвила Ольга.

- Если бы я не прикончила насильника, ты говорила бы иначе, - усмехнулась Жанна Биноева. - Тогда я для тебя оставалась бы врагом, кровожадной убийцей! А я и есть убийца, своими руками я отправила на тот свет два десятка ваших солдат, может быть, среди них был и твой жених.

- Моему жениху проломили голову в пьяной драке. Не чеченцы - такие же русские парни, только из соседнего района. Он пролежал в реанимации два дня и умер, как ни старались врачи вытащить его. На следующий день я подала документы в медицинский.

- Глупцы! Нам не нужно было с вами воевать - стоило только не мешать вам истреблять самих себя!

- Теперь у нас снова общий враг, - вдруг решительно произнесла Ольга Кузнецова, перестав на мгновение быть испуганной, зареванной девчонкой. - Американцы зря пришли в Россию, и тем более зря привели сюда вас! Мы одинаково будем ненавидеть и тех, и других! Я знаю, чего стоят те люди, за которыми вы охотились в моем селе! Они не остановятся, пока не прикончат последнего из вас! Твоим братьям лучше убираться обратно в горы, там вы никому не будете нужны! А американцы живыми уже не уйдут из этой страны! Поверь, я знаю! Партизан не много пока, но с каждым днем их будет все больше, все новые и новые люди, русские люди, поймут, что Россия - под пятой врага! Война только начинается!

- Ты веришь в этих ваших партизан? Что ж, возможно, они и впрямь такие, какими кажутся тебе. Тогда тебе и, правда, лучше оказаться у них, там ты будешь под защитой. Но мне к партизанам дороги нет - мы с ними враги, слишком много крови их братьев по оружию на моих руках. Тебя я отвезу в безопасное место, сама же отправлюсь еще куда-нибудь.

- Куда? Ты же одна совсем! У тебя никого нет! Ни дома, ни семьи, ни близких!

Жанне вдруг стало не по себе от жалости, проявленной этой русской, которая по идее должна была ненавидеть ее, чеченку, врага, убивавшую таких же русских. И пусть тогда каждый думал, что прав, пусть они, ичкерийцы, верили, что защищают свою родину, а сами русские искренне считали, что спасают Россию, сражаясь за ее единство, это ничего не меняло. Десятки раз русские солдаты, матерые мужики и восемнадцатилетние мальчишки, оказывались в перекрестье прицела Биноевой - и тогда они умирали. А теперь русская медсестра из глухого села жалела ее, безжалостную убийцу.