Туман войны - Алексей Колентьев

Досадуя на непонятливого штатского, я только и мог, что с силой сжать кулаки. Ну как ещё ему сказать, что не надо меня уговаривать я не набиваю себе цену. Пойти-то несложно, но вот при такой плотной охране засветимся ещё на втором кольце охраны и ляжем все. Гера поднялся и пройдясь по комнате из конца в конец, выложил свой последний козырь:

— На усиление к вам прикомандировываются ещё двое офицеров из состава советнического корпуса, обоих вы знаете по перуанскому транзитному маршруту. Это капитан Седельников и старший лейтенант Мурзин, они прибыли в качестве сопровождающих заместителя военного атташе. Сейчас, наверное, уже прибывают в лагерь.

Никиту Мурзина я знал ещё по брянскому центру, это был простоватого вида парень, больше всего похожий внешне на сказочного Емелю. Добродушный, флегматичный по характеру он выделялся среди прочих слушателей редкостным терпением и усидчивостью. Из-за этого и ещё за удивительное знание всяческих охотничьих премудростей выбор преподавателей был почти сразу очевиден — инструкторы готовили снайпера-универсала. И надо отдать им должное, Мурзин не провалил ни одного экзамена, включая самый жёсткий, когда его как матёрого уголовника, гонял по чащобам чуть ли не полный полк «вованов». Тогда Никита вышел в точку эвакуации спустя две недели сидения во вполне комфортной землянке, которую он одолжил на время у каких-то дореволюционных охотников. Замшелый сруб почти по самую крышу ушёл под землю, но что сделается проморённому вековому «листвяку», который только крепче со временем. Ел всякие корешки, лягушек, червей, а также «солдатское счастье» — луковицы тюльпана, которые ел то сырыми, то печёными в золе. Солдатики съев всю тушёнку и распугав местную живность так и ушли тогда ни с чем. Но несмотря на свои грозные навыки, Никита был парнем совершенно флегматичным и больше всего любил придавить минут по сто-сто пятьдесят на массу. При этом, если нас приходилось отучать от храпа, то наш Емеля спал как сурок — совершенно беззвучно. За это и за общий невероятно здоровый вид, он получил прозвище «Мурзилка», на которое иногда обижался, но с начальством не спорят, пришлось привыкнуть. Я же дал ему про себя другое, более соответствующее характеру стрелка — Баюн. Стрелял Никита из всех видов нашего и доступного импортного оружия лучше всех во взводе, но всякие ружьишки с оптикой любил совершенно без оглядки.

Седельников был тоже стрелком, но лично для меня слыл личностью неудобной: слишком нетерпелив и заносчив, из-за чего ему трудно было работать в группе, его чаще, чем Мурзина посылали в «автономку», поскольку неуживчивый характер Андрей Седельников компенсировал виртуозным исполнением поручаемых ему заданий. Но явного солиста, тоже можно использовать, и несмотря на общую безнадёгу, у меня даже вырисовался план, как его умения можно будет применить с пользой для всех. Подкрепление в лице ещё двух, хорошо знакомых мне бойцов, было хорошим подспорьем. Но шансы на успех по-прежнему были неблестящие. Однако, идти всё равно придётся, поэтому скрепя сердце я кивнул связнику, мол продолжай дальше.

— Не вариант, но хоть что-то — Видимо, в выражении моего лица произошли перемены и Гера продолжил — После проникновения на объект, вам необходимо изъять некую деталь, из блока связи. Он находится в главном здании, на карте отмеченном цифрой «три». Вы его узнаете: этот объект пирамидальной формы, без верхушки; вместо неё, скорее всего в углублении будет лежать небольшая сфера, по виду стального цвета, размером с пятикопеечную монету. Теперь, смотрите внимательно и запоминайте.

Гера подошёл к столу и вскрыл бумажный пакет. Оттуда первым выпал плотный свёрток, в котором я узнал обычные для такого задания подробную карту района с таблицами радиочастот и позывных. Так же он следом аккуратно выпростал непонятного вида плоскую коробочку. Незнакомый предмет, был выполнен из тёмного дерева, по-моему это был морёный дуб или лиственница. Более всего, коробка напоминала ученический пенал, но с круглым иллюминатором предметной шкалы за толстым стеклом, с чёрными цифрами разметки и аккуратными вкраплениями люминофора, каким покрывают навигационные авиаприборы. На торце в нижней от приборной шкалы части коробки в корпус были утоплены две кнопки: чёрная и красная. Габариты прибора укладывались в размеры стандартного калашниковского «рожка», так что коробка вполне могла поместиться в одном из моих подсумков или карманов брюк. Шмидт взял коробку в руки и развернув её ко мне нажал на одну из кнопок в торце прибора. Без единого звука, стенка под иллюминатором выдвинулась на пару сантиметров вниз. Связник вытянул из прибора небольшой лоток, в центре которого оказалось круглое углубление.

— Этот прибор, поможет вам в поисках чипа управления. Эта штука испускает определённой длинны волновые колебания, не старайтесь, радиопомех эта штука не наводит. Прибор сконструирован специально для поисков этого электронного устройства.

— Радиация?

— Нет — Гера ободряюще улыбнулся и положил прибор с открытым лотком рядом с картами на стол, чтобы я его лучше рассмотрел — Излучение совершенно безвредно, тут вам нечего опасаться. Прибор очень простой: чёрная кнопка для включения прибора, чем сильней стрелка отклоняется вправо, тем ближе источник излучения; Красная кнопка открывает крышку в нижней части детектора. Но тут есть один важный нюанс, который вы должны накрепко запомнить: как только чип окажется у вас, немедленно поместите его в лоток и задвиньте его до щелчка. После этого крышка больше не откроется, а при попытке взлома сработает небольшой заряд взрывчатки, который уничтожит и сам прибор и чип соответственно.

— Всё понятно — Я собрал документы со стола, подтягивая к себе планшетку, куда привычно стал заправлять новые карты — Каков будет способ эвакуации… На случай, если нам удастся выполнить задание?

— В нейтральных водах лежит в дрейфе наше океанографическое судно «Академик Потапов», находящиеся на его борту боевые пловцы смогут высадиться на побережье, в указанной на вашей карте трёхкилометровой прибрежной зоне. Активируйте штатный радиомаяк — Гера кивком показал на плоскую чёрную коробочку вытряхнутую мной из пакета в последнюю очередь — И за вами придут в течение часа.

Нужно отдать Шмидту должное: парень не увещевал меня по поводу того, что мы обязательно сможем вернуться и всё дело это просто рядовая операция, какие он лично крутит сотнями каждый божий день. И он и я понимали, что даже случись кому-то выжить в ближайшие сорок восемь часов, это не обязательно буду я или кто-то из моих бойцов. Наверняка эти самые морские черти уже высадились дня два назад и просто в нужный момент продублируют нашу операцию, а мы сыграем роль беспокоящее-отвлекающего фактора. Это в кино и приключенческих книгах, главному герою рассказывают всю подноготную: куда и зачем он идёт, да кто приказал, да зачем нужно, чтобы именно он сел голой жопой на очередного ежа. В жизни всё с точностью до наоборот и если уж посылают, то говорят только самый минимум, а если возможно, то вообще ничего не узнаешь. Как правило, диверсантов вроде меня в плен никто не берёт, но это на большой войне, там действительно возиться некогда. А вот что касается войны охлаждённой, где пострелушки это скорее крайняя мера, взять вражеского языка, да ещё в сознании, это бонус. До сих пор помню учебный фильм, который нам показывали в брянском центре. Американцы широко рекламировали выступления наших солдат, захваченных в плен афганскими «духами». Внешне, всё выглядело очень даже презентабельно: одетые в дефицитные и оттого жутко желанные многими согражданами импортные шмотки, «пленники гор» вещали про свою сладкую жизнь в Америке, показывали свои дома и квартиры, один даже был с какой-то крашеной перекисью шалавой в обнимку. Инструктор по психологической подготовке, который крутил кино на этом моменте остановил плёнку и спросил у нас, что во всех этих людях есть общего, кроме того очевидного факта, что все они выбрали свободу, ценой предательства. Помню, как все загомонили, поднимая психологические профили изменников, шурша конспектами. Я молчал, глядя как хорошо скрытое неудовольствие нет-нет да и проглядывает на лице пожилого подполковника чьей основной отличительной чертой были блестящая как бильярдный шар голова, да усталый карие глаза на гладком, опалённом страшным ожогом лице. Вот тогда-то и проявилось чутьё Андрея Седельникова: он так же как и я помалкивал, но совершенно по-иному. Нужно сказать, что этот кряжистый, невысокий крепыш с грязно-зелёными глазами на круглом скуластом лице, ещё тогда меня сильно удивил. Дождавшись, пока последний знаток закончит изрекать длиннющие фразы затверженные из конспекта, Седельников или просто Вампир, как его прозвали за редкостное хладнокровие и аномальную выносливость, просто ответил: