Куропаткин. Судьба оболганного генерала - Андрей Гургенович Шаваев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из письма Витте Куропаткину:
«Не внешние исторические течения нас довели до сего, а мы сами себе все это уготовили, сами искали, как бы найти вонючее болото, чтобы окунуться в него по уши.
Нашли и окунулись, а вылезти не можем».
5 октября 1905 года объявлен Высочайший манифест о заключении мира:
«Божьей милостью, Мы, Николай Второй, Император и Самодержец Всероссийский, Царь польский, Великий князь финляндский и прочая, и прочая, и прочая объявляем всем Нашим подданным, что в 23 день августа сего года, с соизволения Нашего, заключен Нашими уполномоченными в Портсмуте и в первый день текущего октября утвержден нами окончательный мирный договор между Россией и Японией. В неисповедимых путях Господних отечеству Нашему ниспосланы были тяжелые испытания и бедствия кровопролитной войны, обильной многими подвигами самоотверженной храбрости и беззаветной преданности Наших славных войск в их упорной борьбе с отважным, сильным противником. Ныне эта столь тяжкая для всех борьба прекращена. Восток державы Нашей снова обращается к мирному преуспеянию в добром соседстве отныне с вновь дружественной Нам империей японской. Возвещая любезным подданным Нашим о восстановлении мира, Мы уверены, что они соединят молитвы свои с Нашими и, с непоколебимой верой в помощь Всевышнего, призовут благословенье Божье на предстоящие Нам, совместно с избранными от населения людьми, обширные труды, направленные к утверждению и совершенствованию внутреннего благоустройства России».
9 октября 1905 года увольнением четырех старших возрастов 1887–1890 годов призыва на военную службу началась демобилизация.
17 октября 1905 года представители русской и японской армий генерал-майор В.А. Орановский и генерал-майор Я. Фукусима подписали соглашение о порядке эвакуации русских и японских войск из Маньчжурии.
В этот же день, 17 октября 1905 года, Николай II подписывает манифест «Об усовершенствовании государственного порядка», где даровано:
• разрешение на свободу совести, слова, союзов и собраний;
• допуск к выборам различных слоев населения, независимо от их сословной принадлежности и материального состояния;
• обязательное утверждение Государственной думой законов, издаваемых в Российском государстве.
Разрешение на свободу союзов и собраний сразу же породило множество легальных политических течений и протестных объединений, к контролю за которыми оказался не готов никто: ни правительство, ни прокуратура, ни органы власти на местах, ни политическая полиция.
Выдержки из дневника А.Н. Куропаткина от 23 октября 1905 года:
«Подучил Манифест 17 октября о даровании прав русскому народу. Введено конституционное правление. Ограничена самодержавная власть. Таким образом, планы революционной партии осуществились. Удовлетворит ли их достигнутый результат или, волна за волною, подымаясь все выше, будут сметаться самые устои русского устроения?
Не дай бог.
Начнется гражданская война, страшнейшая из всех».
Вывод войск
Опытные альпинисты знают, что сложнее всего не покорение вершины, восхождение на горный хребет, а спуск с него.
Точно так же и у военных – традиционно наибольшую сложность представляет не ввод войск на определенную территорию, а ВЫВОД армейской группировки на места постоянного базирования, особенно если передислокация сопряжена с расформированием соединений и частей после окончания военных действий и демобилизацией личного состава, оставшегося вне привычных железных рамок воинской дисциплины.
Генералиссимус Александр Васильевич Суворов говорил так: «Идя вперед, Знай, как воротиться».
А возвращаться из Маньчжурии надо было так, чтобы не ПЯТИТЬСЯ НАЗАД.
В огромной организационной работе по демобилизации и эвакуации армии в европейскую Россию малоподготовленный к ней прежней службой Линевич не нашел достойных советников и помощников.
Ко времени ратификации мирного договора с Японией плана демобилизации и расформирования войск составлено не было и таковые производились крайне медленно и бессистемно. После продолжительной переписки с Военным министерством определилась следующая очередность отправления воинских формирований из Маньчжурии: отбытие должно производиться целыми частями и соединениями армии, в первую очередь – конница и казаки, как самые дорогие по содержанию, затем – сибирские корпуса, после чего – следующие корпуса в обратном порядке их прибытия на фронт из России.
Однако внутренние события заставили разрушить этот разумно выработанный план.
Перевозка войск началась 13 октября 1905 года, а с 15 октября началась грандиозная забастовка на Сибирской и Забайкальской железных дорогах.
Через несколько дней порядок восстановили, но налаженное в военный период железнодорожное хозяйство оказалось сильно расстроено, вследствие чего Сибирская железная дорога не могла пропускать более трех пар поездов в сутки. Эвакуация затягивалась, и в войсках стали возникать волнения. Все это побудило Линевича изменить план эвакуации и в первую очередь отправлять только так называемых запасных. На это он получил согласие военного министра при условии возвращения во главе запасных 9-го армейского и 4-го Сибирского корпусов.
На практике работа по эвакуации оказалась необычайно сложной, и по причине неточного учета запасных и из-за многочисленных побегов солдат из армии выполнение намеченного плана в организованном порядке оказалось невозможным.
Во второй половине ноября 1905 года на Сибирской, Забайкальской и Китайско-Восточной железных дорогах началась новая «почтово-телеграфная» забастовка, из-за которой штаб главнокомандующего Линевича оказался отрезанным от связи с Санкт-Петербургом и Иркутском. Не зная, продвигаются ли по Сибирской железной дороге отправленные поезда с запасными, Линевич торопил отправку эшелонов из Харбина, откуда в ноябре-декабре 1905 года выходило по 7–8 воинских поездов, в то время как Сибирская дорога пропускала не более 4 поездов в сутки. Это спровоцировало эффект закупорки железных дорог на узловых станциях в Чите и Иркутске и неминуемо привело к полному беспорядку в движении и буйстве демобилизованных военнослужащих, поддержанному распропагандированными железнодорожниками.
Командарм Куропаткин все это время не бездействует.
Организует разведку в районах Маньчжурии, занятых японцами. Контролирует отправку воинских эшелонов, до мелочей вникает в существо проблем перевозок, дает указания службе военных сообщений тыла. Объезжает расположения соединений и частей своей армии, преодолевая иной раз до 50 километров в сутки. Проверяет бараки для нижних чинов, офицерские квартиры, полевые и этапные госпитали. Живо интересуется состоянием мундирной одежды и качеством пищи. Проводит беседы с личным составом, стремясь понять настроение военнослужащих, благодарит за службу, кого-то награждает и всем желает счастливой дороги домой.
С горечью констатирует изменение морального духа солдат:
«Нижние чины, почти два года расшатываемые прокламациями, газетами, письмами из дому, уже не те, что были два года назад… Дисциплина пошатнулась…»
Жестко карает малейшие проявления смуты в войсках, наиболее виновных приказывает арестовать и передать следователю, а затем полковому суду.
Пристально
