Последние первые планетяне - Павел Третьяков

капсулы вспыхивали янтарным огнем, и становилось ясно, что вход в шахты гораздо просторнее, чем полагали законники. Помещение уносилось вглубь горного хребта метров на пятьдесят и там венчалось крупным грузовым лифтом, уходящим, очевидно, к основанию месторождения. Как площадка снаружи, внутри все было заставлено оборудованием и пустыми контейнерами. Это обстоятельство насторожило Давыдова. Казалось невообразимым, чтобы такой ответственный делец, как Моргунов, способный пойти на риск, но все же считающийся с каждым юкойном, тратился легкомысленным образом на орудия, которые не пошли в дело. В этом заключалось разительное отличие между Михаилом и корпоративными патронами. Последние швырялись деньгами бездумно, не считаясь с реальными нуждами поддерживаемых селений. Оснащение полицейских штабов, с несуразностью которого столкнулся Николай, было этому вопиющим примером. Михаил Моргунов, несомненно, являлся человеком разительно другого склада ума. Увиденное показалось троице свидетельством того, что в шахте творится что-то неладное.

Странности продолжились сразу, как законники спустились на лифте по стволу шахты. Давыдов первым высадился в тоннели и, высунув из кармана куртки коммуникатор, убедился, что они забрались достаточно глубоко. Девайс подавал сомнительные признаки жизни. Экран мерцал и не удерживал картинку. Надеяться на вызов подкрепления отсюда не приходилось.

Старшина, спрятав устройство, выругался. Камилла поспешила успокоить:

– Не суетись, – сказала. – Лектор подстрахует, даже не сомневайся. – Леонова говорила вполголоса. Гнетущая тишина подземных коммуникаций не на шутку настораживала ее.

Как, впрочем, и парней. Первое время и Давыдов, и Минин также говорили шепотом.

– Знаю, не стоит переживать, – как раз тихонько отозвался старшина. – Ничего не могу поделать. Наш враг – время. Антон, поглядывай на часы, – бросил он первому помощнику.

Тот между тем плелся позади товарищей и явно чувствовал себя не в порядке в тесных проходах штолен. Наивный задор, в котором Минин пребывал днями в предвкушении скорой операции, теперь улетучился, не оставив следа. Послушав старшину, Антон стал швыряться в боковом кармане рюкзака и вскоре вытащил на свет бледных тоннельных ламп механические часики. Это был самый настоящий раритет, практически семейная реликвия, доставшаяся ему от предков, прибывших на фронтир в числе первых переселенцев. Не то чтобы Минин всерьез гордился обладанием подобной безделицей, но теперь почему-то был несказанно рад, что она пригодилась в эру доминирования электроники над прочими изобретениями человечества.

С дурацким восторгом покрутив часы на ладони, первый помощник проговорил:

– Кто б представил, что эти красавцы когда-то сгодятся для чего-то, кроме маскарада. – Он поднес их к лампе и с трудом, но разглядел циферблат. – Итак, два с половиной часа взяли отсчет, – доложил Минин. – Затем минут пятнадцать, и Лектор задаст жару в лагере.

– У нас будет не больше получаса, пока охрана не подумает послать патруль к шахте, – подхватила Камилла.

– Чуть больше трех часов на все про все. Может, стоит разделиться?

Давыдов, задумчиво поведя плечами, не ответил, однако первый помощник, как в воду глядел. Не пройдя сотни метров вглубь тоннелей, полицейские уперлись в развилку, где были вынуждены остановиться. Они недолго переговаривались и в конечном счете, согласившись с затеей Минина, которая, впрочем, никого не радовала, разошлись исследовать шахту в разных направлениях.

Старшина выбирал первым и отправился направо – он полагал, это южный тоннель, – и следующую треть часа неспеша брел по проходу в довлеющей даже сильнее каменных сводов тишине. Как товарищи, Николай каждую полсотню шагов бросал на землю химфонарь, чтобы тем самым отмечать путь, и вскоре поймал себя на том, что использовал почти все ориентиры, в то время как тоннель не собирался обрываться. Впрочем, даже не этим окутаны были мысли Николая, пока он пробирался по каменному коридору. Тем, что по пути не обнаружил ничего мало-мальски примечательного. Дело было не столько в отсутствии каких-либо прямых улик, раскрывающих планы Михаила Моргунова. От начала, где законники разделились, и до места, где эта мысль пришла Давыдову в голову, тоннель был абсолютно пуст. Ни инструментов, ни оборудования, ни сколь-нибудь заметных следов какой-то активной работы. Это место словно месяцами не знавало стука кирки или громыхания отбойника в руках неутомимого землекопа.

Давыдов углубился еще на две сотни метров и наконец впереди разглядел зеленоватый отсвет камиллиных фонарей. Девушка выскочила из-за поворота с капсулой в руке и, судя по выражению, недоброму, но вдумчивому, как и Николай, не имела на своем пути успеха.

– Что за черт?! – воскликнула Леонова, едва завидев старшину. Она уже не считалась с тишиной, и ее возглас, вероятно, был слышен у лифта. – Не говори, что у тебя тоже пусто?!

– Абсурд, – растерянно отозвался Давыдов. – Человек, вроде Моргунова, не вложится в подобное предприятие лишь показухи ради. Не говоря уже о том, что он старался держать все в секрете. Эти рабочие… – Николай невольно ткнул пальцем в тяжелые своды тоннеля. – Они здесь не массовки ради. Чую: что-то происходит. Но что?

Старшина вовсе не подразумевал вопрос риторическим и надеялся, Камилла поделится предположениями, однако девушке не пришлось. Ровно в этот миг поворот на третий тоннель сверкнул синим огнем, и первый помощник предстал перед товарищами с тем же оторопелым видом. Он жестом поманил коллег за собой. Давыдов с Камиллой растерянно переглянулись и последовали за приятелем.

Молодые люди возвратились по тоннелю на сотню-другую метров, и даже раньше, чем терпение Николая лопнуло, и он решился заговорить, перед ними предстала странная картина. От основного коридора на север уходило небольшое ответвление. На первый взгляд могло бы показаться, что оно заканчивается тупиком. На деле же короткий тоннель был попросту плохо освещен; стоило первому помощнику ступить внутрь и фонарем рассеять сгустившийся мрак, как дальняя стена сверкнула металлическим отблеском. Давыдов сделал шаг вперед и только тогда осознал, что это не что иное, как массивная стальная дверь. Что необычно, на вид даже более крепкая, чем внешние ворота, которые Минин прорезал, словно брикет масла. Стоит ли говорить, что в головах полицейских пронеслась одна мысль. Если Моргунов скрывает что-то касаемо шахты, ответы, несомненно, найдутся по другую сторону этой двери.

Чего опасался Николай, возиться с новой преградой пришлось гораздо дольше, нежели с главными воротами, которые, как теперь стало очевидно, являлись показной и совершенно посредственной защитой от внешних посягательств. Офицеры, сменяя друг друга каждые пять минут в этом паршиво вентилируемом и потому душном тупике, с горем пополам выплавили сектор вокруг прочного замка и, не придумав иного способа, попросту вышибли его из двери прихваченной пневматической пушкой. Грохот в подземных тоннелях стоял такой, точно на каменную мостовую обрушили