Город холодных руин - Марк Ньютон

Половицы зашептались под чьими-то шагами, и к нему подошел Джей-Си.

– Босс, к вам тут пришли.

Выходя, он, уже не стесняясь, хрустел битой штукатуркой.

После недолгой паузы он услышал:

– Малум…

Беами. Он сделал еще одну затяжку, спокойно выдохнул. Она его больше не волновала.

– Как ты меня нашла?

– Мне это несложно, – ответила она. – Куда бы ты ни пошел, ты везде оставляешь след.

– И он виден даже сейчас, когда город в таком состоянии? – Он слабо взмахнул рукой в сторону окна, но она промолчала. Именно ее молчание заставило его спросить: – Так какого хрена тебе нужно от меня, Беами?

– Я никогда не отдавала себе отчета в том, как велика на самом деле твоя власть. То есть я, конечно, знала про твои деловые интересы, про отдельные бои, но что столько вооруженных людей…

– Чего тебе надо? – Он не хотел на нее смотреть, чтобы не дать ей ни одного шанса вновь оказать на него влияние.

– Ты не снимешь маску?

Подумав, он ответил:

– Нет.

– Ладно. Видишь ли, я тут сходила в наш дом – я там забыла кое-что, – но он совсем пуст. Куда ты перенес все наши вещи?

– Не наши, а мои.

– Да ладно тебе…

– Какое отношение к тебе имеет моя собственность? – Ему все-таки пришлось повернуться к ней лицом, и он увидел черный капюшон, под которым угадывались лишь очертания ее лица. Вся ее одежда была черной и плотно прилегала к телу, и, судя по состоянию ее костюма, эта женщина побывала на войне. Он не знал, что и думать.

За ее спиной в дверях стояли его люди, но он жестом отослал их прочь.

– Ты имеешь право ненавидеть меня, – сказала Беами.

Это было так и не так. По большей части ему было просто все равно, и он так ей и сказал.

– Что ж, очень хорошо, и я на тебя тоже не сержусь. Я хочу, чтобы ты это знал.

– Странно, что ты осталась в городе.

– Я тоже сражалась за империю, – заявила Беами. – Уничтожила несколько сот окунов в самом начале вторжения. – И добавила: – Кажется, это было давным-давно.

– Впечатляет, – буркнул он, ревнуя ее больше к этому достижению, чем к ее новому мужчине.

– Послушай, Малум, мне нужна одна реликвия, которую мне пришлось оставить в твоем доме. Ты можешь сказать мне, где она сейчас? Я пойму, если ты не захочешь помочь…

– В подземелье, наверное, вместе со всем нашим добром, моим и моей банды.

– Значит, ты их не уничтожил?

Молчание послужило ей ответом. И что ему было говорить ей, кроме того, что он как-никак любил ее и потому не мог просто взять и выбросить ее пожитки на улицу? Но произнести это вслух он тоже не мог, боясь, как бы не пострадало его с таким трудом сбалансированное эго. Его маска – все, что осталось в нем нормального.

– Ты покажешь мне, где оно, это подземелье? – попросила Беами. – Мне очень нужно, Малум. Это срочно.

– Нет, – ответил он и услышал, как она коротко выдохнула, точно от удара. – Но я пошлю с тобой кое-кого.

– Спасибо тебе, Малум. Огромное спасибо.

Надо же, как трогательно.

– Не за что. Смотри только не прихвати там то, что тебе не принадлежит. – Он пытался пошутить.

Она подбежала к нему, обняла его порывисто и прошептала:

– Прости меня за все, что было. – И она тут же сделала шаг назад, но он продолжал чувствовать ее пристальный взгляд.

– Ты стал совсем другим человеком, – сказала она наконец. – Тебе безразлична теперь даже собственная смерть, да?

– Береги себя, Беами. – Малум щелчком отправил окурок в разбитое окно. И она ушла, забрав с собой все, что в нем еще было человеческого. Спрятаться от этого было невозможно. Прими себя таким, какой ты есть.

Парнишке было лет тринадцать-четырнадцать, светлые волосы он носил прилизанными по последней моде, его лицо скрывала маска пародийного гнева. Он стал провожатым Беами в подземном мире, где правил Малум и где их обступали какие-то конструкции из литого железа, едва различимые во тьме. Беами догадалась, что это опоры, поддерживающие кровлю. А еще у нее возникло подозрение, что все эти подземные ходы-выходы построил кто угодно, но только не люди. Пробираясь по замысловатому лабиринту, они сворачивали то в одну, то в другую сторону под самыми неожиданными углами, так что Беами испугалась, уж не идут ли они назад, туда, откуда пришли. Время от времени они проходили какими-то подземными поселками – об этом свидетельствовали скопления полуразрушенных баров и магазинов, сломанных стульев, в изобилии усеивавших землю вокруг них; хотя иными из них, вполне целыми, казалось, пользовались совсем недавно. С начала войны эти места, как и почти все остальные кварталы города, превратились в призраки самих себя.

Так вот, значит, где проходила настоящая жизнь Малума. А все его контракты, многочисленные торговые связи и важные деловые операции, о которых он не мог с ней говорить, служили всего лишь прикрытием. Он всегда водился со странными типами, но она никогда не подозревала истинного размаха его подпольной жизни.

Мальчик молчал всю дорогу, только отрывисто буркал иногда, указывая на очередной поворот. В руках он держал фонарь, от которого по тропинке впереди нее плясали резкие тени. Она стала задавать ему вопросы, пытаясь постичь всю глубину другой жизни Малума.

– Кто ты такой? Откуда? Сколько тебе лет?

На один из них: «Где твоя семья?» – парнишка наконец ответил:

– Банда «Кровь» моя семья, ты, женщина.

В другой руке он держал короткий кинжал, явно опасаясь этой культистки, которую ему приказали сопровождать. Так, шагая впереди и то и дело тревожно оглядываясь на нее через плечо, он и довел Беами до нужного подвала.

– Что это за ящики?

Деревянная тара громоздилась вдоль стен тоннелей до самого потолка.

– Наркотики разные. Алкоголь. Ничего интересного. – Это было его самое многословное высказывание за всю дорогу.

– А это что, тело? – Беами показала на полуоткрытый ящик, из которого свешивалось что-то похожее на человеческую руку.

– Просто голем – для секса и все такое. Вот твой подвал. – Вход в подобие подземной пещеры преграждала массивная деревянная дверь. Парнишка отпер ее и с неожиданной силой толкнул внутрь.

Сделав шаг в сторону, он передал ей фонарь, чтобы она вошла туда одна. Помещение оказалось ничем не примечательным, заполненным остатками их прошлой совместной жизни. Надо же, и когда она успела обрасти таким количеством барахла, в ее-то возрасте? Вазы, коврики, бронзовые статуэтки, картины – все это пробуждало множество воспоминаний, но Беами, решительно оттолкнув их в сторону, больше часа искала нечто совсем другое, а парнишка за дверью вздыхал и нетерпеливо цыкал.

– Ну, долго там еще? – не выдержал он наконец.

– Почти закончила.

Все ее реликвии лежали в одной коробке, в дальнем углу, целые и невредимые. Она почему-то думала, что в припадке гнева Малум их разобьет.

Как только она нашла реликвию бротна, тот самый конус, над которым она работала когда-то много дней, ей сразу стало легче. Больше в коробке не было ничего нужного, так что она взяла конус и вышла.

– Ну, блин, наконец-то, – буркнул подросток.

В свою маленькую комнатку в цитадели Беами внесла реликвию уже ночью. Из-за близости боевых действий ей пришлось долго пробираться кружным путем. На какую улицу она ни сунулась бы, всюду ей рано или поздно преграждали путь драгуны или пехота и ее направляли в обход. Интервенты вторглись глубоко в город, фактически захватив его половину, но на этой стороне было еще относительно безопасно.

Имперских солдат осталось менее десяти тысяч. Сколько погибло, страшно было даже подумать. Измученные мужчины и женщины раз за разом выстраивались в шеренги, отбивая все новые и новые атаки, их лица выражали страх и решимость одновременно. Ополченцы встречались теперь совсем редко, и Беами невольно задумалась о том, что с ними стало: то ли их перебили, то ли разместили где-то еще. Некоторые улицы стали практически непроходимы из-за заполнявших их человеческих и румельских трупов, а в одном месте она видела тела нескольких драгун, которых выстроили вдоль стены и обезглавили. Беами заставляла себя не отводить взгляда, чтобы запомнить все, что тут происходило.

Вернувшись в цитадель, она устало опустилась на стул у камина и, превозмогая умственное истощение, заставила себя думать, что Люпус еще жив, что их секретная миссия не провалилась. «Ведь он же ночной гвардеец, Бора ради, причем один из лучших», – твердила она себе, но это не уменьшало ее страха. Она пообещала себе, что, как только он вернется, они вдвоем сразу унесут отсюда ноги куда-нибудь подальше. Конечно, работа для него – самое главное, но если на этот раз он выживет, то они отправятся куда-нибудь в поисках мира.