Миссия Шута - Робин Хобб

Ты же обещал. Больше никогда.Мы больше не будем убивать просто так. Только, чтобы добыть себе мясо, – возмущенно вмешался Ночной Волк.

Не мешай мне, брат мой. Я должен.

Нет. Не должен. Я иду. Я постараюсь прийти к тебе как можно быстрее. Подожди меня, брат мой, пожалуйста. Подожди.

Я отгородился от мыслей волка. Пора это кончать. Нужно сломать предателя. Он ведет себя как мальчишка, который изо всех сил старается сохранить свою тайну. Слезы проложили дорожки на грязных щеках. Я обнаружил, что поставил его на ноги. Вмешательство волка отняло у меня решимость. Я никогда не любил подобных развлечений. Мне было известно, что кое-кто получает удовольствие, когда им удается сломить сопротивление и дух другого человека, однако пытки, перенесенные мной в подземелье Регала, навсегда уготовили для меня роль жертвы.

Что бы я ни сделал с юношей, я буду это чувствовать. И что еще хуже – буду видеть себя его глазами, ведь я стал для него тем, чем для меня был Болт. Я отвернулся, чтобы он не заметил слабость в моих глазах, но мне это не помогло, потому что на расстоянии вытянутой руки от меня стоял Шут, и в его взгляде я увидел тот самый ужас, который пытался гнать от себя. Жалость, смешанная со страхом, написанные у него на лице, причинили мне боль. Он видел. Видел, несмотря на все прошедшие годы, что во мне по-прежнему прячется избитый до полусмерти мальчишка. И еще он знал, что тот мальчишка навсегда останется со мной. Где-то в самой глубине души я корчился от страха и страдал от того, что со мной тогда сотворили. Мне было невыносимо осознавать, что кто-то знает мою тайну. Даже мой Шут. Может быть, особенно – он.

– Не мешай мне, – сердито сказал я, и собственный голос показался мне чужим. – Иди займись главной охотницей.

Он отшатнулся, словно я его ударил, открыл было рот, но так ничего и не сказал, и я сжал зубы. Мне необходимо стать холодным и безжалостным, сказал я себе. И сильнее схватил нашего пленника за воротник рубашки. Он попытался сглотнуть, потом жалобно всхлипнул. Его голубые глаза метнулись к моему шраму и сломанному носу. Он смотрел в лицо человека, не знающего, что такое великодушие и благородство. Предатель, напомнил я себе. Ты предаешь своего принца точно так же, как Регал предал Верити. Сколько раз я представлял себе, что сделал бы с Регалом, если бы мне позволили с ним расквитаться.

Мальчишка заслужил наказание. Если я не заставлю его заговорить, из-за него династия Видящих перестанет существовать. Не сводя с него глаз, я делал глубокие вдохи, дожидаясь, когда эти мысли победят остальные и станут главными. Я почувствовал, что они отразились в линии моих губ и глазах, и понял: ко мне возвращается решимость действовать. Пора кончать. Так или иначе.

– Последний шанс, – предупредил я мальчишку и достал нож. Я наблюдал за своими руками, как будто они принадлежали кому-то другому. А потом я приставил острие к его лицу, чуть ниже левого глаза. Он быстро закрыл глаза, но мы оба знали, что это ему не поможет. – Куда?

– Остановите его, – дрожащим голосом взмолилась Лорел. – Пожалуйста, лорд Голден, заставьте его прекратить.

Услышав ее слова, паренек начал отчаянно дрожать. Ему, наверное, очень страшно, раз мои спутники испугались того, что я собираюсь с ним сделать. На моем лице появилась улыбка и замерла, словно не желая уходить.

– Том Баджерлок! – выкрикнул лорд Голден.

Я даже не повернулся к нему. Он меня в это втянул, а еще Чейд и Кетриккен. То, что сейчас произойдет, неизбежно. Пусть смотрит и увидит, куда нас завела его дорога. А если ему не нравится, может отвернуться. А мне придется через это пройти.

Нет. Ты не должен. И я отказываюсь быть в этом замешанным. Я тебе не позволю.

Я почувствовал его, прежде чем увидел. Через несколько секунд на фоне тусклого света, падающего от костра, я разглядел его силуэт, а потом мой волк вошел в пещеру. С него потоками стекала вода, шерсть промокла и облепила тело. Он сделал еще несколько шагов внутрь пещеры и принялся отряхиваться. Он прикоснулся к моему сознанию, словно твердой рукой сжал мне плечо, и мои мысли вернулись к нему, к нам, отогнав все остальное прочь.

Мой брат. Изменяющий. Я устал. Я промок и за мерз. Прошу тебя. Мне нужна твоя помощь. – Он подошел поближе, а потом прижался к моей ноге и тихонько спросил: – Еда?

Его прикосновение прогнало мрак, который жил во мне и о котором я не имел ни малейшего представления, а на его место пришла сущность моего волка. Я снова был – здесь и сейчас.

Я выпустил мальчишку, и он кулем осел на пол. Его голова упала на грудь, и мне показалось, что я услышал тихий всхлип. Сейчас он для меня не имел никакого значения. Я прогнал Фитца Чивэла Видящего, чтобы стать братом волка.

Я глубоко вздохнул, испытав облегчение, что Ночной Волк снова рядом со мной. И тогда я вцепился в его присутствие и почувствовал, что он дает мне силы.

Я оставил тебе немного хлеба.

Лучше, чем ничего.

Он прижался дрожащим телом к моей ноге и подвел меня к костру и его ласковому теплу. Волк терпеливо ждал, пока я искал его кусок хлеба. Потом я сел рядом с ним, не обращая внимания на мокрую шерсть, и стал давать ему хлеб, разламывая на маленькие кусочки. Когда волк закончил есть, я погладил его по спине и стряхнул с него капли дождя. Вода не проникла сквозь шерсть, но я чувствовал, что он устал и ему все еще больно. Его любовь окутала меня и снова сделала самим собой.

Я нашел мысль, которую мне захотелось с ним разделить.

Как твои раны? Заживают?

Медленно.

Я опустил руку и дотронулся до его живота. Брюхо зверя было забрызгано грязью, она попала в раны. Ночной Волк продрог, но распухшие царапины оказались горячими. Значит, началось воспаление. Баночка с мазью лорда Голдена все еще лежала у меня в седельной сумке. Ночной Волк удивил меня, позволив нанести лекарство на царапины. Я знал, что мед вытягивает гной и может помочь. Подняв голову, я неожиданно заметил, что к нам подошел Шут. Он опустился на колени и положил обе руки волку на голову, словно собирался его благословить. Потом он заглянул ему в глаза и сказал:

– Я так рад тебя видеть, дружище. – Он с трудом сдерживался, чтобы не расплакаться. Повернувшись ко мне, он осторожно спросил: – Когда закончишь, дашь мне немного мази для Лорел?

– Конечно, – ответил я спокойно и, намазав последнюю царапину волка, передал баночку Шуту. Наклонившись ко мне, чтобы ее взять, он прошептал: – Еще никогда в жизни я так не боялся. И я ничего не мог сделать. Думаю, только Ночному Волку было под силу вернуть тебя назад.

Выпрямившись, он словно ненароком коснулся рукой моей щеки. Не знаю зачем – чтобы самому успокоиться или утешить меня. На мгновение я испытал жалость к нам обоим. Весь этот ужас еще не закончился, просто немного отодвинулся во времени.

Вздохнув, Ночной Волк неожиданно растянулся рядом со мной, положив голову мне на ногу и глядя на вход в пещеру.

Нет. Все закончилось. Я запрещаю тебе, Изменяющий.

Я должен найти принца. Мальчишка знает, где он. У меня нет выбора.

Я – твой выбор. Поверь мне. Я найду для тебя принца.

Сомневаюсь, что после дождя останутся какие-нибудь следы.

Поверь мне. Я его найду для тебя. Обещаю. Только не делай этого больше.

Ночной Волк, я не могу оставить ему жизнь. Он слишком много знает.

Он проигнорировал мое возражение или сделал вид, что не услышал. Вместо этого он сказал:

Прежде чем ты его убьешь, подумай, что ты у него отнимаешь. Подумай о том, что значит жить.

Прежде чем я смог ему ответить, он проник в мое сознание и погрузил в волчье «здесь и сейчас». Фитц Чивэл Видящий и его заботы исчезли. Мы смотрели в темную ночь, окутавшую вход в пещеру. Дождь пробудил к жизни самые разные ароматы гор, и волк принялся рассказывать мне о них. Потоки воды, заглушая остальные звуки, с шипением падали на землю. Костер, около которого мы сидели, медленно умирал, краем глаза я видел, что Шут подбрасывает в него новые ветки, стараясь экономить хворост, чтобы хватило до утра. Я чувствовал запах лошадей, дыма, других людей…

Мой брат хотел увести меня от человеческой сущности и забот, которые она в себе несет, чтобы я превратился в волка. Ему это удалось даже лучше, чем он рассчитывал. Возможно, Ночной Волк устал сильнее, чем предполагал, или шепот дождя убаюкал нас обоих, и мы превратились в двух щенят, забывших о существовании каких бы то ни было границ. Я проник в него, в его сознание, а потом и в тело.

Очень медленно, постепенно я начал чувствовать его плоть, окружавшую меня. У него больше не осталось сил. Усталость прогнала остальные ощущения. Он угасал, словно огонь, который становится все меньше и меньше, несмотря на попытки поддержать в нем жизнь.