Плавания капитана флота Федора Литке вокруг света и по Северному Ледовитому океану - Федор Литке

Якорное место по юго-западную сторону Зимних гор при ветрах между NO и SO весьма спокойно и безопасно. Какой бы сильный ветер ни дул в море, здесь, под защитой высокого берега, жестокость его не приметна. Следует ложиться около мыса Керецкого, и не более одной или двух миль от берега. Тут глубина 8 и 10 сажен и грунт большей частью ил. Далее к N глубина более и грунт не так чист.

Воскресенье 22 июня. Поутру снялись мы с якоря и пошли к N с тихим восточным ветром. Против Каменного ручья встретили северный ветер, а несколько далее опять северо-восточный, дувший с прежней силой. Такое, по-видимому, странное упорство северо-восточного ветра объяснить нетрудно. Белое море имеет вид, подобный двум комнатам, соединенным узким коридором, и так как в таком коридоре по понятным причинам бывает сквозной ветер, то точно то же должно быть и в канале, соединяющем две части Белого моря. В этом канале, который по справедливости можно бы назвать Беломорским коридором, не бывает почти иных ветров, кроме северо-восточного и юго-западного. Какой бы ветер ни дул в океане, у Святого Носа берет он обыкновенно направление между NNW и NNO, а у реки Паноя переходит к ONO и NO, если не пересилит его ветер, дующий из Двинской губы; в последнем случае от Зимних гор до Паноя дуют ветры от SW или WSW. Корабли на этом пространстве находят обыкновенно или чистый фордевинд, или совершенно противный ветер.

Четверо суток продолжался жестокий северо-восточный ветер, походивший иногда весьма сильно на шторм. Мы почти ничего не выигрывали лавировкой из-за сильного, неправильного волнения и течения к SW. Положение брига «Кетти» при этих обстоятельствах нас очень заботило. Судя по его качествам, можно было наверное сказать, что его утащило в западнейшую часть моря.

Четверг 26 июня. Сделалось немного потише. Вечером, подойдя к северному берегу, пеленговали мы деревню Чапому на NW 30° в 9 милях и в то же время имели весьма хорошие наблюдения для часового угла, по которому долгота деревни вышла 1°38'30'́ W от Архангельска. Пункт этот замечателен тем, что от него берег заворачивается к Кандалакшской губе.

Пятница 27 июня – суббота 28 июня. К утру ветер опять усилился, но после сделался потише. 28 числа ветер умеренный, лавировали несколько выгоднее. Поутру находились против Пулонгской башни и нашли по точным наблюдениям долготу ее от Архангельска 0°33'33'́ W. По этим наблюдениям выходит разность долготы (1°05') между Пулонгской башней и деревней Чапома, только на одну минуту различающаяся от определяемой частными описными картами Белого моря. В течение последней недели находили мы всегда без малейшего исключения под северным берегом чистый горизонт и ясное небо, а под южным – пасмурность и туман. Противоположность эта в последние два или три дня была чрезвычайно разительна. Туман в южной половине моря образовывал довольно резко окраенную полосу, имевшую совершенно иной климат. Приближаясь к этой полосе, находили мы ветер крепче, волнение больше; термометр опускался и даже барометр падал на несколько сотых; по удалении же к N все приходило опять в прежнее состояние. Средняя высота барометра во все это время была 29,8 дюйма, термометра – менялась от +3 до +1°.

Воскресенье 29 июня – понедельник 30 июня. В полдень 29 числа подошли мы к острову Сосновец, который могли узнать единственно по стоящей на нем башне, отличить же его от берега не было никакой возможности. К вечеру держались ближе к южному берегу, а утром 30-го были у Воронова мыса. Время было ясное, но горизонт покрыт был густыми парами, из-за которых происходили самые странные рефракции; наблюдений делать было невозможно. К полудню, когда мы находились на параллели северной оконечности острова Моржовца, горизонт несколько очистился, однако же я счел лучшим наблюдать полуденную высоту солнца с гребного судна. Это весьма хорошее средство, когда горизонт пересечен туманом или берегом, поскольку с больших возвышений малая погрешность в исчислении расстояния до видимого горизонта причиняет большую в его угле наклонения. Широта острова Моржовца, выведенная по этому наблюдению, соответствовала совершенно показанной на меркаторской карте Белого моря.

После полудня возвратились мы к мысу Воронову и в 3 часа, находясь на параллели его, могли, наконец, сделать надежные наблюдения для определения его долготы, которая вышла 1°58' О от Архангельска. Хотя положение наше от этого мыса и не весьма благоприятствовало определению погоды, но давало ту выгоду, что широта места была известна с точностью. В расстоянии же до мыса могло быть сомнение не более как на полмили; почему и принятая разность долготы не могла приметно различествовать от истинной. Наблюдения, в разные времена и двумя разными наблюдателями деланные, дали совершенно одинаковые выводы.

В Инструкции Государственного Адмиралтейского департамента упомянуто было между прочими пунктами, долготу которых определить надлежало, и об острове Моржовце, но мне показалось излишним здесь останавливаться, потому что этот остров, находясь почти на меридиане мыса Воронова и в виду его, привязан к нему пеленгами, и, следственно, в долготе его нельзя было предполагать какой-нибудь значительной погрешности. Поэтому я решил идти теперь к Конушину Носу ближайшим путем, т. е. между островом Моржовцом и Северными Кошками; однако же скоро должен был избрать другой путь, убедившись, что лавировать между банками при сильных переменных и неизвестных течениях сколь опасно, столько же и невыгодно, ибо ни одной минуты нельзя быть уверенным в своем месте.

В 8 часов вечера, когда мы считали себя от северной оконечности Моржовец на SW в 10 милях, открылся он нам вдруг сквозь пасмурность на SO в 15 милях. Увидев себя близ банок, найденных в прошлом году капитаном Домогацким, повернули мы к S, предполагая этим курсом от них удалиться, но вместо того были только увлекаемы к О. Это побудило меня спуститься к Терскому берегу с тем, чтобы, поднявшись к N, пройти к Канинскому севернее всех банок; если же будет продолжаться восточный ветер, то идти, в первую очередь в Иоканские острова для проверки хронометров. Это было необходимо потому, что с самого дня отплытия нашего из Архангельска появилась между ними довольно значительная разность.

Вторник 1 июля. Поутру 1 июля находились мы против Орловой башни. Погода была ясная, но горизонт так был искажен рефракцией, что наблюдения наши никуда не годились. Мы испытали тут достопримечательную местность ветра. Во втором часу пополудни, находясь милях в 12 от берега, мы заштилели. В то же время в весьма недалеком от нас расстоянии к востоку продолжал дуть ровный восточный ветер; это можно было видеть по весьма темным рябинам на воде. Пользуясь этим ветром, пять купеческих судов, которые были далеко позади, нас обогнали, и одно прошло не более как в одной версте от Новой Земли. Иногда получали и мы на несколько минут этот ветер, но он всегда опять утихал или обращался в маловетрие от W или N.