Неизвестный Байконур. Сборник воспоминаний ветеранов Байконура - Владимир Порошков

Вспоминает один из разработчиков головного обтекателя Ю. В. Белавенцев:

«Макет КА пристыкован к разгонному блоку, надвинут и пристыкован обтекатель, и вся сборка отправлена на ЗС. Весь объем наземной отработки закончен, мы облегченно вздыхаем и поднимаемся в помещение ВЧ связи. Там нас ожидает известие, которое повергло всех в ужас! По результатам температурных испытаний предлагалось произвести перерегулировку нескольких замков продольного стыка обтекателя.

Блок уже заправлен, а замки находились в зоне, перекрытой конструкцией блока, и были практически недоступны. Нужно было либо возвращать блок назад, предварительно слив компоненты, все расстыковать или искать нестандартное решение.

На следующий день на полигон прибыли М. Ф. Решетнев и один из заместителей С. П. Королева Садовский. После обсуждения сложившейся ситуации было решено провести перерегулировку на заправленном блоке с максимальным соблюдением предосторожностей. Из помещения удалили весь персонал, не участвующий в работе. Вокруг блока несколько человек с огнетушителями наготове. Через открытый люк ГО внутрь обтекателя, заполненного макетом спутника, проник Д. А. Новожилов.

Через показавшимися всем бесконечно длинными полтора часа Д. А. Новожилов выпал из люка. Рабочий халат его был мокрым от пота, но выражение лица свидетельствовало, что цель достигнута!»

Время не терпит, на выходе первая «Радуга». В спешном порядке ведется оборудование рабочего места в сооружении 92-1 для «Экрана».

Рядом поднялись стены нового МИКа — сооружение 95А-50, где специалисты, и гражданские и военные, готовят новые рабочие места для «Протонов», «Глонассов», «Лучей» и т. д. Новые КА поступают на полигон один за другим.

Распад СССР усугубил обстановку на Байконуре, оказавшемся в ближнем зарубежье. В нормальном состоянии поддерживались только сооружения, связанные с запуском космонавтов и выполнением международных заказов, а содержание остальных фактически прекратилось. Поездки бригад на подготовку изделий стали рассматриваться как подвиги.

Из воспоминаний Г. И. Кузьминых:

«Зима 93–94 гг. на Байконуре выдалась снежной и морозной. На дорогах были такие снежные заносы, что в них бульдозерами прорывали тоннели, в которых скрывались автобусы «ЛАЗ». Я ежегодно бывал на полигоне с декабря 1963 г., но не помню ни одной такой зимы. Морозы достигали — 37 °C. Но ко всем этим бедам прибавилась еще одна — вышла из строя котельная на пл. 95, в результате чего ни гостиница, ни МИКи не отапливались. Вот в такой обстановке в декабре — феврале и велась подготовка «Радуги-1» в coop. 92А-50, внутри которого температура не поднималась выше -15°! Ни один документ не позволяет вести испытания при такой температуре. Чтобы создать более сносные условия, вокруг КА соорудили шатер из брезента. Обогревали это пространство калориферами. Кранами при этом работать было совершенно невозможно, поэтому установку двигателей и подвеску штанг панелей Б С производили вручную.

О людях, работавших в таких условиях, хочется сказать особо: они вынесли все! Дискомфорт на рабочей площадке, дискомфорт и адский холод в гостинице, где спать приходилось в меховой одежде. Надежды на ослабление мороза в январе не оправдались. Из-за снежных заносов мотовоз из Ленинска порой не мог дойти до площадки, так что хлеб доставлялся нам вертолетом. А тут еще сгорела подстанция, и 95-я несколько дней была обесточена, пищу готовили раз в сутки на кострах. Комнаты в темное время освещались, как в старину, свечами.

Жирным шрифтом обозначены запуски с космодрома Байконур

К сожалению, и в последующие годы проблемы социально-бытового характера до конца не были преодолены и только после работ с «Сесатом» наметились сдвиги в лучшую сторону.

Сибиряки-красноярцы всегда отличались завидным оптимизмом, поэтому не хотелось бы заканчивать повествование на слезливой ноте. Обратимся к статистике успешных запусков аппаратов разработки НПО ПМ с космодрома «Байконур» с 1995 по 1999 г. (за «пятилетку», как говорили в старые добрые времена): 1995 — 6КА, 1996 — 4КА, 1997 — запусков не было, 1998 — 1КА, 1999 — 1КА. Только за полгода 2000 г. на орбиту выведены и успешно функционируют 5 наших спутников, и это еще не все!

Вот на этом и основан наш оптимизм: «Несмотря ни на что, в конце туннеля должен быть свет! Свет в конце туннеля — ЕСТЬ!» И кто бы ни стоял у кормила власти, в небе будут летать самолеты, корабли будут бороздить океаны, поезда стучать по рельсам, страна будет задыхаться без развития связи — значит, продукция НПО ПМ будет нужна и будет всегда востребована.

Мы, красноярцы, всегда с огромной теплотой и благодарностью вспоминаем тех, кто трудился и продолжает трудиться с нами бок о бок, кто вместе с нами болеет за каждое изделие и кто вместе с нами радуется нашему очередному успеху — офицеров испытательных управлений и эксплуатирующих частей, людей в «зеленом».

Конечно, для нас, гражданских, пребывание на полигоне при всех невзгодах и трудностях было и остается командировкой, т. е. временным событием и в известной мере даже романтической экзотикой. Мы знаем, что через месяц-другой вернемся в цивилизованный мир, в привычную обстановку и климат, милые глазу пейзажи.

Вам же опять остаются жара и холод, песок и снег, дождь и ветер, каждодневные поездки на мотовозе туда и обратно.

В каждую подготовку, в каждый запуск вы вкладываете часть своего труда и жизни и вместе с нами на равных делите успехи, радости, достижения! Спасибо вам всем за это!

Спасибо вам, B. C. Патрушев, А. М. Войтенко, А. С. Матренин, В. А. Николаенок, А. С. Кириллов, B. C. Беляев, И. Ю. Лучко, В. И. Ярополов, Р. Крутов, Труничев, А. С. Жданко, В. И. Костомясов, Ахикян, В. М. Шемардин, В. Д. Карпенко, Пирожок, А. И. Могила, В. П. Кабицын, А. П. Завалишин, С. А. Кострома, Эсауленко, М. В. Маслянцев, В. И. Демидочкин, А. И. Домахин, В. В. Барыльник, В. А. Графинин, В. И. Ефанов, А. С. Карпинский, Ю. М. Крекотин, В. М. Гречак, Б. И. Васильев, А. С. Сечкин, Ю. А. Мартыновский, В. Т. Чуфистов, В. В. Незнамов, С. И. Куликов, В. Н. Голубничий, Е. М. Шлыченко, В. А. Абрамов, В. Пак, B. C. Разин, С. Г. Малахов, П. П. Цуцоев, Глущенко, Альперович, В. Д. Корчемный, В. И. Лутай, А. М. Чертов, В. И. Куралех, А. А. Опара, Н. Г. Горобец, Н. А. Борисюк, В. Е. Гудилин, В. А. Меньшиков и еще многие, многие другие!

Борис Иванович Посысаев

КОМСОМОЛЬСКАЯ ЮНОСТЬ МОЯ

Родился в ноябре 1939 г. Закончил Военно-морское Нахимовское училище в Риге, военно-морское училище в Кронштадте, Военно-политическую академию им. В. И. Ленина. С 1963 по 1971 г. служил на космодроме Байконур, был секретарем комитета ВЛКСМ службы НИОИР, старшим инструктором, помощником начальника политотдела полигона по комсомольской работе. С 1972 г. выполнял обязанности заместителя командира по политической части Центра спутниковой связи, Центра системы единого времени ВТ МО СССР, инспектора политического отдела ГУКОС, заместителя начальника 1-го управления 2-го Центра командно-измерительного комплекса космических средств. Уволен из армии в 1992 г. Принимает активное участие в работе Совета ветеранов космодрома Байконур, Коллегии Российского Союза офицеров запаса.

Замечательная штука память! Она всегда с тобой, и можно в любой миг оказаться вдруг там и с теми, где в свое время просто жил и работал, а, как оказалось, люди вокруг тебя делали историю. Историю космонавтики. И с годами все больше и больше понимаешь, что тебе здорово повезло. Повезло, что служил на Байконуре, что встречался, общался, работал и дружил с интереснейшими людьми, чьи дарования и интересы поражают, восхищают и по сей день.

«Физики и лирики» — такое сочетание было модно в печати в 60-х гг., но это было действительностью нашей жизни.

Кажется, какая-то необыкновенная среда способствовала выявлению лучших качеств людей: благородный порыв, отсутствие меркантильности, удивительный оптимизм в работе, в жизни. И ни 50° жары, ни песок, скрипящий на зубах и забивающий уши, ни ледяные ветры зимой, ни бытовые трудности не мешали после напряженной работы «физикам» становиться «лириками» — спешить в Народный театр, писать стихи и издавать сборники, готовить передачи на местном телевидении, организовывать КВН, вечера, городские молодежные праздники. Это были не эпизоды, это была наша жизнь. Да, мы были молоды, как и весь город и его обитатели (средний возраст в 60-х гг. на Байконуре был 26,5 лет), но главное, по-моему, что уже тогда каждый ощущал причастность к Великому делу. Успехи нашей космонавтики в то время приковывали внимание всего мира, и это не могло не отразиться на общем подъеме какого-то праздничного настроения. Одним словом, моральный стимул, как бы сегодня ни дискредитировали это понятие, был главным в нашей работе и жизни.