Немецкие предприниматели в Москве. Воспоминания - Вольфганг Сартор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
То, что случилось с нашим владением в городе, произошло и у очень многих людей в других частях города. После того как разграблены были и питейные заведения и бандиты напились, к ним присоединились многие другие, не брезговавшие хмельными напитками, и этот немецкий погром разросся во всеобщее мародерство, так что полиция была вынуждена вмешаться, чтобы изгнать злых духов, которые все это вызвали.
Мы тем временем поехали за город и сидели там в ужасном расположении духа. Мы не ложились спать, потому что нельзя было предугадать, что принесет ночь. Утром мы услышали, что московские беспорядки распространились на окрестности. Стали строить планы, куда уехать. Мой отец хотел в город к моей сестре Фанни. Мой брат тоже договорился с кем-то из наших знакомых, а я собирался поехать к сестре моей жены Вере, у которой был крохотный домик в 10 верстах от Москвы. Я взял рабочую лошадь, усадил мое семейство в повозку и отправился в путь. По дороге я встретил семью Вогау, у которых было имение примерно в пяти километрах от нас. Они шли из имения пешком и торопились на железную дорогу. Они сообщили, что я уже не смогу достичь своей цели, так как именно в этом направлении двигаются погромщики, выискивающие имения и загородные дома немцев, чтобы туда нагрянуть.
Так что ехать дальше не было смысла. Мы повернули и отправились обратно в имение, из которого тем временем уехали родители и все остальные. Настроение было ужасное, но надо было все же накормить семью. Во время обеда я вдруг услышал, что меня зовут. Я вышел и увидел нищего, которого уже годами поддерживал. Этот мужчина пришел пешком из города, чтобы предостеречь меня и сообщить, что сегодня в ночлежках нанимают людей, чтобы разграбить и наше имение. Этот человек чрезвычайно меня растрогал.
Вскоре после этого так же пешком пришел один сахарный маклер, который был очень предан мне. У него был знакомый в полиции, и от него он узнал, что терять время больше нельзя. Мы двинулись в путь пешком, не зная, куда направиться. От станции с приключениями доехали до города и сквозь горланящие пьяные орды грабителей стали пробираться к Ярославскому вокзалу с идеей поехать в Ярославль на Волге, потому что это был ближайший город, в котором был наш филиал. Мы вовремя покинули имение, к вечеру того же дня его сожгли: все жилые дома, все хозяйственные постройки, оранжереи и все остальное. Единственным уцелевшим зданием был наш загородный дом.
Все было полностью разграблено. Унесли все, что можно было забрать, но дом не сожгли. Этому воспрепятствовали наши слуги вместе с крестьянами соседней деревни. Мне было бы легче, если бы его тоже сожгли, поскольку использовать строение уже было нельзя. За два дня мы лишились всего, чем владели в городе и за городом. Господин Гуго фон Вогау, у которого были чудесные вещи, остался только с тем, что поместилось в чемоданчик. Подобное случилось со многими, великая победоносная битва велась против невинных безоружных мирных жителей.
Вечером этого беспокойного дня мы прибыли в Ярославль. К нам случайно присоединились сестра жены с мужем, немцем по происхождению. В Ярославле нас доставил в гостиницу наш здешний представитель, а вечером мы встретились с братом жены, который был призван на службу как врач. Утром нас рано разбудили. Представитель фирмы пришел нам сообщить, что в городе уже распространился слух, что сюда из Москвы сбежали Вогау. Он посоветовал нам немедленно сесть на уходящий утром корабль и отправиться на нем дальше, в Нижний. Пароход был в плачевном состоянии, мы вошли на него через полчаса и проплыли затем 36 часов по Волге. В Нижнем нас также встретил тамошний представитель фирмы.
Я позвонил в Москву и поговорил с отцом, который сообщил, что в Москве все успокоилось. Тем же вечером мы всей компанией отправились обратно в Москву, вновь в городской дом моих родителей, который не был разрушен, поскольку в нем был лазарет. Я сразу пошел к старшему брату, но был встречен им не слишком ласково. Он сказал: «Во время шторма капитан не покидает корабль». Но где же мне следовало оставаться в это время, он сказать не смог. В любом случае я ничего не пропустил за три дня. Я все еще мог полюбоваться на улицу, полную бумаг, которые до сих пор не были убраны. Морально это был ужасный удар, нами, более молодыми, переносимый, наверно, легче, чем старшими, которые видели дело своей жизни растоптанным, оскверненным и уничтоженным. И требовалась громадная энергия, чтобы из этого хаоса вывести дело в нужное русло.
Надо помнить, что все подсобные книги головной фирмы и связанных с ней фирм – складские, дебетовые – были уничтожены. Сожжена входящая и исходящая корреспонденция за десятки лет, и осталось только то, что было заперто в сейфе. Первым делом следовало найти для конторы и бесчисленного множества служащих кров. В этом отношении нам немного повезло, поскольку мы смогли арендовать большую гостиницу, находившуюся совсем недалеко от нашего прежнего офисного здания. Должен сказать, за время этого сильнейшего испытания наши сотрудники проявили себя просто великолепно. Каждый сделал все возможное, чтобы вновь привести в порядок бухгалтерию, а это было очень сложно. На основе записных книжек ездивших в командировки сотрудников и коммивояжеров были восстановлены контакты клиентов. Все равно, русский это был или немец, в этой беде они отдавали себя фирме с истинной преданностью. Было такое чувство, что русские стыдятся того, что с нами было сделано. В любом случае в это время я пережил и много радостных чувств.
Клиенты всей бескрайней империи продолжали покупать у нас. Связанные с нами фабрики остались верны материнской фирме. Так объединенными силами удалось снова привести в определенный порядок уничтоженные рабочие книги и документы. Кроме того, начали отстраивать наше полностью сгоревшее офисное здание.
Но наша
