Пожиратели душ - Селия Фридман

– Есть еще кое-что, – предупредил принц, и она приготовилась к худшему. – Магистры, говорит Коливар, уверены, что пожиратели душ заключили какой-то союз с человеком. С людьми, которые кормят их человеческими душами. Готовят их возвращение.

Гвинофар собралась было возразить, сказать, что ни один человек не способен на подобную глупость… но тут правда обрушилась на нее со всей своей сокрушительной силой.

«О боги мои!»

Дрожа, она вспомнила древние пророчества, которые заучивала наизусть в детстве. «Заступники узнают их, когда они явятся вновь». Боги обещали это ее предкам, сделав их отличными от всех прочих людей. Вот что такое скверна, поселившаяся у них во дворце. Вот откуда это неотвязное чувство дурного, смрадным шлейфом следующее повсюду за Костасом. Боги пытались открыть ей глаза, а она ничего не сумела понять.

«Дура я, дура».

Ноги под ней подкосились, но Андован подхватил ее и донес до ближней скамейки.

– Костас… – прошептала она.

Вот почему новый магистр расспрашивал о ее предках. Вот почему хотел услышать древние предания Севера. Вот почему сделал все, чтобы разлучить ее с мужем. Если легенды о той давней войне правдивы, если боги в самом деле насытили кровь Заступников тайной магией, помогающей бороться с чудовищами, то нужно загодя лишить Гвинофар сторонников, настроить против нее короля… отнять у нее надежду.

– Но зачем человеку служить им? – дрожащим голосом спросила она. – Мы были для них пищей и больше ничем.

– За тысячу лет многое может перемениться. Мы послали их умирать на Север, и ни один человек с тех пор их больше не видел. Кто знает, во что они превратились за это время?

– Там холодно, там нечего есть… как могли они выжить?

– Не знаю, матушка. Я передаю тебе только то, что сам слышал. Либо им помогает новый королевский магистр, либо сам Дантен – другого выбора нет.

– Нет, – резко оборвала сына Гвинофар, – он никогда бы не стал этого делать.

– Ты так уверена?

– В этом – да. – Что бы ни вытворял в последние дни ее муж, не настолько он безумен, чтобы стакнуться с пожирателями душ.

Это Костас, можно не сомневаться.

Андован стал перед ней на колени, совсем как Рюрик недавно. Она не могла смотреть в глаза младшему сыну, помня, чем кончилось дело со старшим.

– Чего ты от меня хочешь? – спросила она. – Чтобы я убила магистра Костаса? Или поручила это кому-то другому? Я сама об этом думала, Андован. Он натравливает на меня короля – я бы все сделала, лишь бы убрать его из моей жизни. Но он сказал, что ему известна каждая моя мысль, и это правда. Однажды мне приснилось – всего лишь приснилось! – будто я его отравила, а на следующую ночь я нашла у своей кровати флакон с ядом. Попытайся, дескать, рискни. Раз он даже в мои сны приходит, как могу я действовать против него? Начни я обдумывать его убийство, он будет знать все до мелочей. Так просто магистра убить нельзя.

– Значит, нужно уговорить отца, чтобы разорвал договор с ним. Это единственный выход.

По телу Гвинофар пробежала дрожь.

– Пожалуйста, не проси меня говорить с ним. Не надо. Даже в прежние времена это привело бы к тяжелой ссоре, а теперь мне даже помыслить страшно, что он со мной сделает, заикнись я об отставке его магистра. Он сочтет, что я его враг…

– Ты хотя бы попытаться можешь. Больше ведь некому. Рамирус ушел, а мне к нему доступ заказан, ты сама знаешь.

– Да. Заказан. – Прежнему Дантену они, может, и сумели бы как-то сказать, что сын его жив, однако этому новому королю, то и дело впадающему в смертоубийственную ярость, такая новость совсем не понравится. Он повесит голову Андована над воротами дворца, чтобы другим деткам неповадно было играть с отцом такие шутки. А может, и голову Гвинофар тоже – за то, что помогла сыну. Костас же, посмеявшись над ними обоими, придумает новую мерзость.

Но ведь Дантен любил ее когда-то, и любовь эта наверняка таится еще в одном из уголков его сердца. Найти бы этот уголок – тогда муж, возможно, выслушает ее.

– Если это в самом деле единственный выход, если больше никак нельзя… хорошо, я поговорю с ним. Но будет ли он меня слушать, зависит от воли богов. А они не слишком благосклонны ко мне в эти последние дни.

– Судьба одного человека для них мало что значит, но судьба целого мира – дело иное. Если магистры не лгут, речь как раз о ней. – Андован крепко сжал ее руки. – И ты, матушка, держишь ее вот в этих руках.

«То же самое говорил мне Рюрик. Наша с ним встреча привлекла ко мне внимание Костаса, который теперь надзирает за каждым моим шагом. К чему приведет нас это свидание?»

– Я поговорю с ним, – твердо пообещала она.

Ей не верилось, что она уговорит Дантена отослать Костаса прочь, но если муж хотя бы задумается над советами своего магистра, этого будет довольно. Быть может, со временем королю можно будет сказать и правду об Андоване, не рискуя жизнью принца. Сын вернется домой, они попробуют восстановить то, что порушил Коливар, и в королевстве установится прежний порядок.

Мечты, мечты… но что делать, если только мечты у нее и остались.

Что до пожирателей душ… но нет, одна мысль о них наполняет ужасом душу. Если Андован прав – если магистры говорят правду, – то на памяти живых такой угрозы еще не бывало. И отражать ее придется Заступникам, в том числе и ей.

Все своим чередом, сказала себе Гвинофар. Она вновь прижала к себе любимого сына, пытаясь забыть хоть на миг, с какой страшной силой им предстоит сразиться.

Глава 40

Сидерея Аминестас провела холеными пальцами по краям своего тайного ларца, уже отпертого. Памятки магистров вынуть нетрудно, и колдовства на исполнение задуманного потребуется немного. Минут пять жизни, а то и меньше.

Приходится иногда платить, ничего не поделаешь.

Однако она все еще медлила. Былая уверенность в том, что рано или поздно один из магистров поделится с ней каким-то секретом, теперь заметно увяла. Все изменилось после прихода того человека из Кориалуса. Коливар, как и обещал, рассказал ей о побоище, случившемся на северных землях, но нечто важное, чувствовала она, утаил. Фадир вдруг так заторопился куда-то, что даже ночевать не остался, а ведь именно на ложе любви магистры охотнее всего раскрывают свои секреты. С тех пор магистры вовсе перестали ее навещать. Что это, совпадение? Или в мире происходит нечто, требующее полного их внимания?

Если так, то ей нужно знать, в чем дело. Не им одним решать судьбу стольких людей. По части волшебства она, может, им и не ровня, но в политике ей мало найдется равных. Она не позволит, чтобы ее держали в неведении, пусть даже речь идет о магистрах.