Рандеву с «Варягом». Петербургский рубеж. Мир царя Михаила (сборник) - Александр Михайловский

– Занятно, – протянул генерал Ширинкин, – новая и абсолютно тайная служба, о которой знает только государь. У меня у самого есть несколько сотрудников, с которыми, несмотря на великую душевную боль, я смогу расстаться, – он посмотрел на Плеве: – А как вы, Вячеслав Константинович?

– Я тоже так думаю, – фон Плеве пожевал губами. – Александр Васильевич, а как вы предлагаете назвать эту новую службу?

– Могу предложить вам название одной из самых известных спецслужб мира в двадцатом веке. Это Комитет государственной безопасности, сокращенно КГБ.

– Хорошо, – кивнул фон Плеве. – Комитет – это, я понимаю, структура при МВД?

– Или при Службе охраны государя, – отпарировал генерал Ширинкин. – Не будем ссориться – Александр Васильевич прав, изначально эта служба должна оставаться тайной для всех. Что еще?

– Нам необходимо, Евгений Никифорович, помещение, точнее здание, в котором можно было бы поместить контору с невинной вывеской, к примеру: «Школа повышения квалификации полицейских чинов». Такая школа будет существовать официально, но кроме нее в здании должно быть место для содержания двух-трех десятков заключенных, помещения для допросов и размещения криминалистических лабораторий. Учтите, что всё происходящее должно происходить в полной тайне от посторонних.

– Александр Васильевич, есть такое место, совсем рядом. Новая Голландия как раз подходит под все ваши требования. Недельки через две мы очистим остров от его нынешних насельников – и можно приступать к работе. Вот только куда девать Опытовый бассейн, в котором господин Крылов занимается проблемами отечественного кораблестроения? Впрочем, мы что-нибудь придумаем. Людей мы тоже к тому времени собрать успеем, а вот до тех пор что вы предполагаете делать?

– Вячеслав Константинович, – обратился я к фон Плеве, – а вам бы я посоветовал усилить вашу личную охрану и почаще менять маршруты передвижений. Никто не должен знать, каким путем вы поедете и в какой карете. Если вы хотите, я могу откомандировать к вам на время нашего специалиста в этом вопросе, Николая Арсеньевича Бесоева.

Фон Плеве, внимательно слушавший меня, кивнул.

– Вам же, Евгений Никифорович, мой крик души: усильте охрану государя, насколько это возможно. В связи с победоносным началом войны с Японией и разрывом франко-русского союза, у некоторых европейских держав появилось сильнейшее желание увидеть государя мертвым. Банкирские кланы каждый день теряют миллионы фунтов и франков, военный союз России с Германией способен поставить крест на британских амбициях. Да и внутри государства, среди сильных мира сего, появилось немало обиженных и жаждущих смены монарха. Все эти силы сейчас не видят иного выхода, кроме как в смерти русского царя. А если учесть, что они и так находятся между собой в сговоре… – я сделал паузу, – то я думаю, что Евно Азеф уже получил новый заказ. Положение очень опасное, и усиливать охрану государя необходимо независимо от всех иных дел.

После моих последних слов наступила гробовая тишина. А я тем временем продолжил:

– В принципе, возможно, что мы и так уже безнадежно опаздываем, и в любой момент может произойти непоправимое. Слишком долго мы ехали через всю Россию, а ситуация тем временем стремительно осложнялась. Насильственная смерть царя может стать сигналом к дворцовому перевороту, и тогда…

Видимо, мои собеседники тоже озаботились всем мною сказанным, потому что, попрощавшись, быстро покинули дворец.

Капитан Александр Васильевич Тамбовцев

После ухода генералов я еще раз обошел посты, проверил работу нашей видеоаппаратуры, установленной на мансарде, выслушал рапорты. Потом вышел в парк и с удовольствием прогулялся по его территории. «Тигры» стояли в каретных сараях, превращенных в импровизированные боксы, а «Уралы» и бэтээры, укрытые брезентом, после ночного снегопада стали похожи на снежные горки.

Напротив дворца великого князя Александра Михайловича краснела глыба Новой Голландии. Комплекс, построенный в конце XVIII века по проекту архитектора Саввы Чевакинского, раскинулся на двух островах в дельте Невы и занимал площадь около восьми гектаров. Сейчас его территория использовалась Морским ведомством. На западной стрелке острова располагалось здание морской тюрьмы – круглой формы, за которую острословы прозвали эту каталажку «бутылкой». Отсюда, между прочим, и пошло известное всем выражение загнать в бутылку.

Тюрьма имела около двух с половиной тысяч «посадочных мест». Я прикинул, что после передачи нам территории Новой Голландии обитателей «бутылки» надо отправить в другие остроги, а освободившееся помещение использовать для нужд новой спецслужбы. В общем, превратить во что-то вроде Лубянки. Надо будет обсудить это при новой встрече с фон Плеве. Я заметил, что Вячеслав Константинович уловил суть предлагаемой нами реформы и загорелся идеей побыстрее ее осуществить.

За оградой дворцового сада мелькали редкие прохожие. Я был уверен, что кое-кто из них является евстраткиными детками – филерами Службы наружного наблюдения Департамента полиции. Возглавлял ее Евстратий Павлович Медников – личность легендарная. По свидетельству современников, медниковские филеры отличались высоким профессионализмом, и по способности к конспирации не уступали профессиональным революционерам. Надо будет поближе познакомиться с этим человеком.

Нагулявшись, я возвратился во дворец. Там меня уже ждала служанка великой княгини Ксении Александровны с приглашением нас с госпожой Антоновой на утренний чай. Как все женщины, ее императорское высочество была любопытна, и, задавая мне вроде бы невинные вопросы, попыталась выведать – о чем мы разговаривали с нашими утренними гостями.

Мы с Ниной Викторовной решили говорить с Ксенией совершенно откровенно – ну, за исключением некоторых специальных вопросов, рассчитывая, что всё, сказанное нами, будет вскоре известно ее матушке, вдовствующей императрице Марии Федоровне. Умнейшая женщина, обладающая значительным влиянием в кругах высшей аристократии – если она поучаствует в нашем комплоте, это только добавит ему силы и влияния.

– Ваше императорское высочество, – начал я, – побывавшие здесь сегодня утром господа фон Плеве и Ширинкин пришли спросить нашего совета об улучшении работы их служб, дабы более тщательно охранять особу государя и его семью. Существует опасность, что террористы попытаются совершить на них покушение.

– Насколько серьезны ваши сведения? – спросила у меня побледневшая Ксения. – Ведь то, что вы говорите – это ужасно. Злодеи покушаются на жизнь брата! Неужели он может погибнуть, как мой дедушка?!

– Ваше императорское высочество, – попытался успокоить я запаниковавшую Ксению, – мы сделаем всё, чтобы этого не произошло. Но вы знаете, как трудно убедить вашего царственного брата, чтобы он был осторожен и слушался своих охранников. Я знаю только одного человека, который может хотя бы попытаться убедить государя прислушаться к нашим советам – это ваша матушка.

Ксения задумчиво теребила кружева на своих манжетах. Потом она взглянула на меня глазами, полными слез, и сказала:

– Я поговорю об этом с мама́. Ники слушает ее, хотя и не всегда.

Потом она, поняв, что сказала лишнее, покраснела.

Я сделал вид, что не заметил ее смущения, и завел разговор на вполне нейтральные темы. Ксения интересовалась судьбой ее родных и знакомых. Я старался отвечать на ее вопросы лаконично и неопределенно. В общем, я был своего рода пифией, которая вещала жутко, таинственно и непонятно.

Вскоре появилась наша уважаемая Нина Викторовна. Не знаю, почему, но Ксения немного побаивалась Антонову. Может, она чувствовала в полковнике командную жилку, и чисто женским взглядом за внешностью прекрасной дамы разглядела строгого начальника.

Но в этот день Нина Викторовна была в хорошем настроении. Она легко и непринужденно вошла в наш разговор, рассмешила загрустившую Ксению, рассказав несколько забавных случаев из своей богатой приключениями жизни. Антонова была хорошим психологом и легко умела управлять настроением людей, с которыми вступала в контакт. Работа у нее такая…

Ксения рассказала нам о железнодорожной катастрофе в Борках в 1888 году, когда царский поезд на полном ходу слетел под откос. Удар был такой силы, что проломило вагонную стенку, и в пролом выбросило на откос земляной насыпи малолетнюю великую княжну Ольгу. А маленького великого князя Михаила из-под вагонных обломков доставал сам император Александр III с помощью солдат. Во всем поезде уцелело только пять вагонов. Всего же при крушении поезда погиб 21 человек и 37 были ранены.

Мы с Ниной Викторовной сочувственно повздыхали, и «утешили» Ксению тем, что и в нашем XXI веке случаются подобные трагедии. Ну, а потом наступило время обеда, хозяйка дома отправилась к своему большому семейству, а мы с Антоновой стали прикидывать, что нам делать в самое ближайшее время. Как воздух нам нужна была связь с Дальним Востоком. Мы отправляли зашифрованные телеграммы во Владивосток и Порт-Артур, но этого было мало. С Ниной Викторовной мы решили, что нужно развернуть стационарную радиостанцию, а точнее полноценный радиоузел, чтобы поддерживать канал связи с эскадрой Ларионова. По моему мнению, лучшего места, чем Новая Голландия, не найти. Во-первых, рукой подать до дворца великого князя Александра Михайловича; во-вторых, место изолированное, и попасть на остров для посторонних будет затруднительно. Ну и в-третьих, первая мощная радиостанция в Петербурге была развернута именно в Новой Голландии. Произошло это событие накануне Первой мировой войны. Я решил, не откладывая дела в долгий ящик, и заняться решением проблемы связи.