Засекреченная Курская битва. Неизвестные документы свидетельствуют - Валерий Замулин

«…Танковый таран при всей заманчивости для описания в художественной литературе и публицистике — дело исключительное. И отнюдь не из-за отсутствия достаточного количества смельчаков, готовых пойти на него… Танк призван сближаться с противником на необходимое расстояние и расстреливать танки врага из своего вооружения. Рвать же собственные гусеницы о чужую броню — это… самоубийство. Если такое и имело место, то извинить его можно, наверно, лишь тем обстоятельством, что происходило оно в самые первые дни войны. Последующий опыт не позволял нашим танкистам совершать подобные малообдуманные поступки…»[337].

Следует отметить, что атака 181-й и 170-й тбр была хорошо организована, командование бригад точно определило слабое место в боевом построении войск противника и увязало взаимодействие своих подразделений в процессе боя. Это дало весомый результат. Несмотря на сильное сопротивление, группе танков с десантом 32-й мсбр не только удалось смять оборону разведотряда «Лейбштандарт», но и выйти в район выс. 241.6 к позициям дивизионов полевых гаубиц ее артполка. Кстати, судя по документам, захваченным разведкой 2-го тк СС, в этом бою севернее свх. «Комсомолец» участвовали и танкисты 31-й тбр. Для неприятеля появление советских танков на собственных огневых позициях в глубине обороны дивизии было полной неожиданностью. Следы этого удара удалось обнаружить и в боевом донесении 18-го тк и в воспоминаниях очевидцев. Сохранился эмоциональный рассказ артиллериста Мутерлозе из 8-й батареи 3-го дивизиона (150-мм гаубиц) артполка «Лейбштандарт», уцелевшего в том бою:

«Башня Т-34 показалась снова. Этот танк продвигался сравнительно медленно. На фоне горизонта чётко вырисовывались силуэты солдат Красной Армии, ехавших на нём. На расстоянии 20 или 30 метров от него следовал второй, потом третий и четвёртый. Возможно, их экипажи не верили, что наши две 150-мм пушки могли открыть по ним огонь. Два отделенных от других артиллерийских орудия находились лицом к лицу с этими проворными танками. Но и солдаты на этих танках тоже не стреляли некоторое время. Т-34 достиг опушки леса. Мне казалось, что я одновременно слышал чёткий командирский голос офицера нашей батареи унтер-штурмфюрера Протца и глухие раскаты наших орудий. Кто мог поверить в это? Русские танки продолжали двигаться. Ни один из них не взлетел в воздух, даже не был подбит. Ни единого выстрела! Даже ни единой царапины! Даже солдаты все еще сидели на верху. Потом они напали спрыгивать вниз. Это означало, что теперь битва для наших двух орудий практически проиграна. В этот раз удача была не на нашей стороне. И прежде чем наши артиллеристы смогли перезарядить орудия и выстрелить снова, все танки повернули свои башни и открыли огонь по нашим позициям своими осколочными снарядами без перерыва и сострадания. Они как будто прочесывали градом своих снарядов каждый окоп. Осколки просто роились над нашим укрытием. Песок засыпал нас. Какой же защитой был окоп в земле! Мы чувствовали себя в безопасности, спрятавшись в этой русской земле. Земля спрятала всех: и своих, и врагов. Огонь прекратился внезапно. Не было слышно ни командирских окриков и приказов, ни криков и стонов. Тишина…

Мы вылезли из нашего окопа и ужаснулись. Смерть пожала здесь богатый урожай. 8 солдат лежали мертвыми. Тела были ужасно изувечены. Два артиллериста были разорваны на куски. Несколько артиллеристов еще живы, но тяжело ранены. Радист и мы, оба радиста, единственные, кто остался невредимым на нашей позиции. Не говоря ни слова, мы выполнили наш долг по отношению к нашим товарищам: помогли тем, кто был ещё жив, и прикрыли землёй тех, кто замолчал навеки. Короткая драма с фатальным исходом на нашей позиции закончилась»[338].

Остановить продвижение танкистов 18-го тк в глубь обороны «Лейбштандарт» её командованию удалось не сразу, даже после того, как они смяли позиции артиллерии. В донесении разведотдела 2-го тк СС за 12 июля 1943 г. отмечено, что у х. Ивановский Выселок, расположенного южнее свх. «Комсомолец», в этот день были захвачены два пленных из 170-й тбр. Танкистам В. Д. Тарасова действительно удалось прорваться через выс. 241.6 и углубиться в оборону противника на 6 км. Появление советских танков в этом районе — практически на стыке правого фланга «Лейбштандарт» и левого «Дас Райх», встревожило Хауссера. То, что русские прошли от Андреевки к Ивановскому Выселку и находились у левого фланга соединения Крюгера, свидетельствовало, что рубеж «Лейбштандарт» начинает терять устойчивость и, если оперативно не принять решительных мер, они могут окружить её боевой клин.

Однако к этому времени обе бригады понесли большие потери в технике и людях, особенно в командном составе, поэтому их рывок не мог существенно повлиять на общий ход боя. Так, в 181-й тбр умер, не приходя в сознание, на поле боя комбат-2 А. С. Скрипкин, получили ранение и были эвакуированы в госпиталь командир 1-го тб майор Е. Г. Гарибян, зам. комбрига майор Григорьянц. Погибли, получили контузии и ранения ряд командиров рот и взводов. Лишилась своего командира и 170-я тбр.

Это был наиболее массовый и глубокий прорыв наших танков в полосе обороны 2-го тк СС 12 июля. В то же время он оказался и последним. Для его развития у советского командования сил больше не оставалось. Да и противник быстро среагировал: артиллерией и контратаками танков «Дас Райх» блокировал продвижение 25-й тбр в направлении свх. «Комсомолец» и одновременно выставил противотанковый заслон на пути 170-й тбр. Кроме того, как уже отмечалось, по левому флангу и в тыл этой бригаде предприняли контратаку подразделения 1-го тп СС. В результате танкисты 18-го тк, те, кто выжил, вновь отошли к Андреевке и Васильевке.

Вечером штаб 2-го тк СС докладывал о ситуации на центральном участке обороны:

«Крупные силы неприятеля: 2 полка с примерно 40 танками, атаковали наши части восточнее Васильевки, через Прелестное, Михайловку, Андреевку, затем, повернув к югу, продвинулись до района севернее совхоза „Комсомолец“. Положение восстановлено. Очевидно намерение врага нападением со стороны Сторожевого в направлении изгиба железнодорожной линии и с севера в направлении совхоза „Комсомолец“ отрезать наши силы, выдвинувшиеся на северо-восток»[339].

Таким образом, ударному клину 5-й гв. ТА (18-го и 29-го тк) при поддержке двух дивизий 5-й гв. А, несмотря на все усилия, так и не удалось преодолеть упорное сопротивление войск «Лейбштандарт» и закрепиться даже на выс. 241.6. В отдельных документах 29-го тк упоминается, что его подразделения прорвались к восточным скатам этого холма, но были вынуждены отойти. Основные же силы нашей группировки по-прежнему находились в районе юго-западнее и западнее выс. 252.2 — Ямки — свх. «Сталинское отделение». Причем значительная часть боевых машин дымилась и горела.

К вечеру на этом направлении несколько продвинулись гвардейцы полковника A. M. Сазонова, действовавшие в боевых порядках корпуса генерала И. Ф. Кириченко. В донесении 33-го гв. ск указано:

«9-я гв. вдд к 20.00 вышла на рубеж отметки 241.6, южная окраина леса, что севернее отм. 241.6 и далее через лес на северо-восточную окраину Сторожевое. Захвачена автомашина с полковым знаменем и два фрица»[340].

Несколько опережая события, отмечу, что к наступлению сумерек десантники были вынуждены отойти в район свх. «Октябрьский». Вражеский штандарт захватил довольно необычным способом один из бойцов 23-го гв. вдсп. Офицер штаба этого полка И. Г. Нордега вспоминал:

«…В одной из балок у землянки противника командир пулеметного расчета седьмой роты 3/23-го гв. вдсп Б. Запсельский заметил вражескую штабную машину, похожую на автобус. Борис незаметно пробрался в нее (ещё до войны он работал шофером), в считаные секунды запустил мотор и угнал машину из-под носа у гитлеровцев. В машине оказались документы и фашистский штандарт. А вскоре воины нашего полка захватили еще и мотоцикл и пушку.

Всю эту технику сначала хотели отдать в службу тыла, но командование 5-й гв. А решило иначе: первые трофеи, захваченные на Курской дуге, оставить гвардейцам дивизии»[341].

После непрерывных атак силы обоих танковых корпусов армии П. А. Ротмистрова к 15.00 были на исходе. В бригадах осталось в строю по 10–15 машин, а в некоторых и еще меньше — по 5–7. Но контрудар продолжался, командование на всех уровнях получало распоряжения: ни в коем случае не останавливаться, а продолжать нажим на неприятеля. Но жать было нечем, возможности соединений таяли с каждым часом. С этого момента штурм позиций 1-го и 2-го грп СС продолжила главным образом пехота полковника A. M. Сазонова и генерал-майора Ф. А. Боброва при слабой поддержке танков. Как это происходило на деле, видно из сводки «Лейбштандарт» на 19.00:

«Около 15.10 последовала атака силами пехоты через линию Ямки — восточная часть дорожного изгиба — в 1 км западнее Прохоровки, при сильной артиллерийской поддержке и в сопровождении танков, которые, однако, держались далеко позади острия атаки. И это нападение также было остановлено сосредоточенным артиллерийским огнем перед нашим передним краем»[342].