Жизнь на гранях миров - Елена Черкашина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гастан лежал с очень бледным, резко посеревшим лицом. «Он мучается от боли, – сказал Ливьен, впуская Игоря внутрь. – Рука раздроблена, но у нас нет хирурга, обладающего достаточной квалификацией. Мы наложили лишь первичные швы…»
Почти ни слова не говоря, Игорь обследовал руку. Предплечье было раскромсано тупым и очень тяжёлым предметом. «Не иначе – топор», – догадался врач. Доктор Ливьен стоял рядом:
– Обычно в таких случаях мы ампутируем руку, но Гастан…
– Никаких ампутаций, будем лечить.
– Придётся собирать по кусочкам…
Игорь посмотрел в лицо Ливьену. «Для этого я здесь», – говорил его взгляд.
– Что вы давали ему? – спросил.
Никто не ответил.
– Что вы ему давали? – повторил вопрос Игорь.
– Ничего. К тому времени, когда принца ранили, у нас почти не осталось лекарств. А своего личного врача Гастан отправил к солдатам.
– И что же? Никто не догадался оставить хотя бы простых порошков?
– Здесь была настоящая бойня! Мы потеряли почти триста воинов убитыми, а раненых – около двухсот!
«Да, дикари умеют драться», – подумал врач и встал:
– Готовьте стол. Где я могу обработать руки?
Операция длилась не меньше двух часов: хирургу пришлось удалять мелкие осколки кости, те же, что крупнее, оставил внутри: костная ткань нарастёт и соединит их. Гастан спал: Игорь не пожалел анестетиков. «Хватит, довольно намучился…» Заканчивая, наложил самый изящный шов, на который был только способен: «это для вас, юная леди. Получите своего возлюбленного почти таким же, каким отправляли в поход». И отошёл, снимая маску.
Немного отдохнув, Игорь опять навестил Гастана. Принц лежал в окружении друзей и слушал веселые истории, которыми воины старались приободрить его. Врач немедленно разогнал всех и присел рядом.
– Сколько мне лежать? – спросил Гастан.
– Не терпится в бой?
Принц отвёл глаза.
– Не волнуйся, она подождёт, – Игорь помолчал и добавил: – Неделю здесь, потом повезём тебя домой.
– Я сам поеду!
– Ты будешь делать то, что говорю тебе я, – ответил Игорь строго. – Лежать! Сколько крови ты потерял?
– Не знаю. Наверное, много.
– Вот именно, много! А потому лежи и набирайся сил. А то не сможешь принцессу свою обнять.
Гастан улыбнулся, посмотрел на Игоря:
– Спасибо, что приехал.
– Поправляйся, – врач слегка похлопал принца по здоровому плечу и вышел из шатра.
До наступления сумерек он сделал ещё несколько операций. Но был осторожен и не тратил лекарства, необходимые Гастану: понимал, что процесс заживления – длительный, могут возникнуть осложнения. На исходе дня уединился в палатке и плотно закрыл полог. Воину, который остался на страже, строго приказал никого не впускать и не беспокоить его до тех пор, пока не проснётся сам.
– Да, господин, – сурово ответил солдат, – в ваш шатёр никто не войдет.
«Надеюсь!» Игорь устроился на жёстком походном ложе и закрыл глаза…
«Девочка моя, твоя рука так нежна… Ты будто чувствуешь сквозь сон, что я вернулся, и обнимаешь меня». Он повернул голову: в предутренней полутьме неясно виднелось тонкое лицо, тихое дыхание согревало его грудь. «Я пропустил воскресенье…» Он вдруг пожалел об этих минутах, которые мог провести с ней и детьми, о том смехе, который не услышал, о прикосновениях маленьких рук, которые не почувствовал. Эти моменты уже не вернуть: они как далёкие птицы, улетающие на юг, безнадёжно потеряны для него. Он хотел сказать себе, что будут другие, что немало воскресений на его веку, но почувствовал ложь в таком утешении. Странная боль стиснула грудь. Потерял. Потерял.… И всё, что осталось, – хрупкая рука на его груди и едва слышное дыхание…
Неделя шла незаметно. Гастан поправлялся. Игорь внимательно следил за его состоянием, заставлял принца аккуратно принимать лекарства. А вокруг шла подготовка к строительству форта: солдаты носили камни, мощные ахисы подтягивали к подножию холма огромные валуны. Игорь загорелся поначалу, с интересом смотрел, как закладывают фундамент, но, убедившись, что здесь его навыки не нужны, – архитекторы хорошо знали своё дело, – немного остыл. «Пора домой, – сказал себе, проснувшись на шестое утро, – тут справятся без меня».
Принца устроили полулёжа на спине одного из ахисов, окружили почётной охраной из трёхсот бойцов – и двинулись в путь.
– Я оставляю тебя, Гастан, – сказал Игорь за полчаса до отправки. – Мне нужно… исчезнуть.
– Твои исчезновения вселяют тревогу, – обеспокоенно произнёс принц. – Как можно выйти из охраняемого дворца, а затем вернуться так, чтобы никто не заметил?
Игорь задумался: «И что мне ответить?»
– Не хочешь говорить? – спросил Гастан. – Не надо. Но я скажу тебе, чем это кончится: тебя станут бояться.
– Я расскажу при следующей встрече, – спокойно ответил Игорь.
– Когда ты, неведомо как, появишься во дворце?
Врач улыбнулся:
– Именно. А пока – давай попрощаемся.
Гастан тепло обнял друга:
– Ты слишком дорог мне, и я, как и мама, каждый раз опасаюсь, что ты не вернёшься.
– Вернусь. Непременно вернусь.
…Смех, возня малышей, забавные попытки Саши стать на ножки и, держась за диван и за стулья, передвигаться по комнате; потом – прекрасный обед, тишина, когда все задремали, и опять веселый и шумный вечер.
Он наслаждался каждой минутой, забыв о работе и обо всех мирах, кроме этого: маленького, чистого мира своей семьи. А когда воскресенье кончилось, лёг рядом с женою и тихо сказал:
– Никуда не лечу. Сегодня – только ты…
Пространство звенит напряжёнными нотами. Они звучат, как колокола. Близится что-то, но что – невозможно понять: у него нет лица, только страшная, чёрная, шевелящаяся масса. Я опять на грани, и невидимый полёт расслабляет всё тело. И лишь некий голос, тревожный, неслышный, шепчет мне: «Будь осторожен…»
– Мама, – смеющийся взгляд Ласоро обращён к Юсан-Аминах, – ты приготовила мясо?
– Мясо? – она растерялась, но тут же поняла, о чём речь. – Он вернулся?
– Он здесь, работал всё утро и обещал быть к обеду.
Мать императора бросает мгновенный взор на место врача, пустующее больше недели, и опять смотрит на сына:
– Ты мне ничего не сказал…
– Не волнуйся, я предупредил поваров. Он будет доволен.
– Главное, чтобы он был сыт!
Ласоро улыбается и опускает глаза в тарелку. В эту минуту в обеденный зал входит Игорь, оживлённый, весёлый, делает быстрый общий поклон и останавливает взгляд на Юсан-Аминах. Она больше не может есть, все её мысли и чувства прикованы к нему: он загорел, это ему необычайно идет, а как непринуждённо держится! Слуги вьются вокруг вновь прибывшего гостя, и мать императора замирает: всё ли делают, как надо, угодят ли ему?
Длинный обед кажется ей невыносимой пыткой. Наконец, доеден десерт, и Юсан-Аминах
