Пространство Откровения - Аластер Рейнольдс

Вольева испытывала совершенно детское любопытство в отношении системы Цербер-Гадес даже сейчас, зная, что там находится нечто очень опасное. И этот интерес только возрастал. Раньше его подогревала только аномальная нейтринная «подпись». Теперь с помощью «призрака» Алисии Илиа собственными глазами увидела инопланетную технику. Пожалуй, Вольева была зачарована ничуть не меньше Силвеста. Разница заключалась лишь в том, что с Вольевой можно было спорить. Она сохранила какую-то часть здравого рассудка.

– Думаешь, у нас есть шанс предупредить Садзаки о степени риска?

– Очень малый. Мы слишком много скрывали от него. Он вполне способен убить нас за это. И меня очень беспокоит перспектива траления твоего разума. Совсем недавно он снова упомянул об этом. Мне удалось его отвлечь, но… – Илиа вздохнула. – Впрочем, Силвест пока держит вожжи в своих руках. Чего Садзаки хочет и чего не хочет – почти не имеет значения.

– Может, попробуем достучаться до Силвеста?

– Ничего не получится. Никакая аргументация не способна его поколебать, а в твоем рассказе, боюсь, такой аргументации вообще нет.

– Но ты-то мне веришь?

Вольева приподняла руку:

– Кое-чему из услышанного я верю, Хоури, но далеко не всему. Отдельные события, которые ты берешься объяснить, я видела сама, например бунт пушки. Мы знаем, что в определенный момент оказались вовлечены инопланетные силы, и это мешает мне с порога отмести версию о Войне Рассвета. Но то, что мы имеем, не складывается в понятную картину. – Помолчав, она добавила: – Может, когда мы проанализируем осколок…

– Какой еще осколок?

– Который поместила в твое тело Мадемуазель. – И Вольева рассказала о найденном сразу после появления Хоури на борту предмете. – Я тогда решила, что это просто часть снаряда, оставшаяся с войны. Потом задумалась, почему ее не удалили врачи. Надо было мне еще тогда обратить внимание на одну странность… Но это явно был не рабочий имплантат, а кусочек металла с зазубринами.

– И ты не знаешь, что это такое?

– Нет, я… – И Вольева сообщила Хоури, что в осколке гораздо больше интересного, чем показалось вначале.

Его состав был необычен даже для человека, которому приходилось работать с весьма редкими сплавами. Кроме того, то, что она поначалу сочла производственными дефектами, на самом деле могло быть результатом более поздних напряжений, – усталостные изменения на наноуровне.

– Может, осколок подскажет нам что-нибудь важное, – сказала Хоури. – Но это, скорее всего, мало что изменит. Я все равно не могу сделать то, без чего нам не выбраться из этой кучи дерьма. Я не могу убить Силвеста.

– Не можешь. Но если ставки поднимутся… Если, например, станет предельно ясно, что убить его необходимо, тогда придется подумать о способе.

Потребовалось некоторое время, чтобы значение слов Вольевой дошло до Хоури.

– Самоубийство?

Илиа мрачно кивнула.

– А пока я буду со всем старанием выполнять поручения Силвеста. Иначе я могу всех нас подвергнуть большому риску.

– Пойми же наконец, – вздохнула Хоури. – Я не имею в виду, что мы все обязательно погибнем, если провалится атака на Цербер. Я имею в виду, что даже в случае ее успеха случится нечто ужасное. Именно поэтому Мадемуазель хочет убить Силвеста.

Вольева плотно сжала губы и медленно покачала головой – с таким лицом мать увещевает упрямого ребенка.

– Я не могу поднимать мятеж на основании таких туманных предсказаний.

– Тогда, возможно, это придется сделать мне.

– Будь осторожна, Хоури. Будь очень-очень осторожна. Ты даже не представляешь, насколько опасен Садзаки. Он ждет любого повода, чтобы раскроить тебе череп и поглядеть, что там внутри. Впрочем, он может обойтись и без повода. Силвест же… не знаю. Я бы тоже хорошенько подумала, прежде чем переходить ему дорогу. Особенно сейчас, когда он почуял запах добычи.

– Тогда подберемся к нему с другого бока. Через Паскаль. Понимаешь? Я расскажу ей все, если увижу, что она способна его образумить.

– Она тебе не поверит.

– Поверит, если ты меня поддержишь. А ведь ты это сделаешь, правда? – Ана глядела на Вольеву в упор.

Триумвир вернула ей долгий, пристальный взгляд и уже была готова ответить, когда зачирикал ее браслет. Она задрала обшлаг и взглянула на экран. Ее вызывали наверх.

Командная рубка, как всегда, казалась слишком большой для крошечного экипажа корабля, и присутствие пассажиров никак не влияло на это впечатление. «До чего же жалкая картина», – подумала Вольева, и у нее мелькнуло желание позвать сюда всех любимых и давно умерших, пусть хотя бы заполнят пространство и придадут немного торжественности собранию. Но это было бы унизительно. Да и сама Вольева, принимая самое деятельное участие в проекте Силвеста, не испытывала ни малейшего душевного подъема. Если и были у нее какие-то теплые чувства к этому безумному предприятию, их погасил недавний разговор с Хоури. Стажер, конечно же, права: сама близость к Церберу-Гадесу несет в себе невообразимый риск. Но что может поделать Илиа?

Если будет разрушен корабль и погибнут все находящиеся на его борту люди, беды на этом не кончатся. По словам Хоури, этот вариант даже предпочтительнее, чем успех Силвеста, чем его проникновение вглубь Цербера. Такая удача станет лишь прелюдией к чему-то ужасному. Если рассказ Аны о Войне Рассвета хотя бы наполовину правдив, все закончится очень плохо не только для Ресургема, но и для человечества в целом.

Вольева уже подготовилась совершить самую роковую ошибку в своей карьере. Впрочем, это трудно было назвать ошибкой, так как у Илиа просто не оставалось выбора.

– Что ж, – сказал триумвир Хегази, царственно нависая над ней вместе со своим креслом, – попытка не пытка. Надеюсь на лучшее.

Она тоже надеялась на лучшее, но выказывать свои чувства при Хегази считала излишним.

– Учтите, – обратилась Илиа ко всем, – как только мы сделаем дело, отступать будет некуда. Это плохая новость, но с ней следует считаться. Планета может отреагировать немедленно, и вряд ли ее отклик покажется нам приятным.

– А может и не отреагировать, – возразил Силвест. – Я уже не раз говорил: Цербер постарается не привлекать к себе нежелательного внимания.

– Полагаю, нам следует довериться доктору, – вмешался Садзаки, сидевший сбоку от Силвеста. – Он ведь такой же смертный, как и мы.

Вольевой захотелось поскорее покончить со всем этим. Она вывела из спящего режима голографическую сферу, поместила в нее изображение «Лореана» в реальном времени. Корабль выглядел так же, как и в первый раз, его корпус был испещрен жуткими ранами, полученными – теперь это было известно – вскоре после того, как Цербер обнаружил и уничтожил беспилотных разведчиков.

Но внутри этих обломков непрерывно трудились роботы Вольевой. Сначала там был лишь небольшой отряд, созданный первым роботом, которого она послала на поиск журнала Алисии. Рой механизмов рос необычайно быстро, строя себя прямо из корабельного металла. Эти дроны взаимодействовали с системами самовоспроизводства и саморемонта «Лореана», которые не смогли включиться после его гибели. Все быстрее появлялись новые и новые поколения машин, и через день-два началась работа над самим кораблем: восстановление его внутреннего устройства и оболочки.

Со стороны эта бешеная деятельность была бы совершенно незаметна, если бы не выделение тепла, которым сопровождается любая работа.

Вольева погладила браслет и убедилась, что все его индикаторы работают нормально. Сейчас начнется! И она уже не в силах воспрепятствовать этому процессу.

– Боже! – воскликнул Хегази.

«Лореан» менялся на глазах. Его пострадавшая оболочка исчезала, отваливалась целыми акрами. Корабль медленно заворачивался в кокон из отлетающих фрагментов. То, что обнажалось, тоже имело форму погибшего «Лореана», но было скользким и свежим, точно новая кожа змеи.

Ремонт был не из сложных – «Лореану», в отличие от «Ностальгии по бесконечности», не пришлось бороться с вирусом-убийцей. Этот корабль не пытался укусить спасающую его руку. Если лечение «Ностальгии» походило на ампутацию гангренозных органов и прижигание здоровой ткани, то «Лореан» был мягкой глиной в руках опытного скульптора.

Ракурс изменился, так как масса накопившихся обломков заставила «Лореан» повернуться вдоль продольной оси. Двигатели сочленителей стояли на своих местах и продолжали работать. Теперь их контролировала Вольева при посредстве браслета. Конечно, двигатели уже никогда не разовьют мощности, необходимой для достижения релятивистских скоростей, но это и не входило в намерения Вольевой. Нынешнее путешествие «Лореана» – его последнее путешествие, к сожалению, – будет оскорбительно коротким для такого корабля. Теперь субсветовик почти пуст, его внутренний объем уменьшился, зато растолстел конический корпус. Исчезло «донце» в корме, и «Лореан» стал похож на колоссальный остроконечный кулек.