Россия и Южная Африка: наведение мостов - Аполлон Давидсон

Очевидно, первыми из южноафриканских дипломатов, в июле 1990 г., в Москве побывали Нил фан Хеерден и его заместитель Херберт Бюкес. Предлогом визита была необходимость транзитной остановки в Москве на пути в Токио. Фан Хеердена поместили в гостинице «Интуриста». О встречах в МИД он не упоминал, но говорил, что его принимали в Комитете солидарности. Однако неформальные переговоры во время визита все же произошли. Фан Хеерден считал этот визит прорывом, приведшим в конечном итоге к заключению дипломатических отношений [1231] .

Южноафриканская «Burger» писала по этому поводу: «Существует большая вероятность того, что Южная Африка и Советский Союз скоро наладят дипломатические связи. По информации, имеющейся в распоряжении „Burger“, генеральный директор по иностранным делам г-н Нил фан Хеерден и его заместитель Херберт Бюкес только что предприняли важный шаг в том направлении. Высокопоставленный представитель Министерства иностранных дел подтвердил факт их визита в советскую столицу по дороге в Токио (Япония) и сказал, что они использовали эту возможность для „неформальных переговоров“. Он отказался подтвердить, что речь шла именно о дипломатических отношениях. Однако другие источники указали нам на то, что преждевременная огласка может только помешать делу. В соответствии с информацией, полученной „Burger“ из других источников, новые отношения между Южной Африкой и Советским Союзом возможно не будут иметь статуса полных дипломатических связей… Переговоры касаются „представительства южноафриканских интересов в Москве“. На практике это означает, что у Южной Африки будет собственное здание в советской столице, в котором будут работать южноафриканские дипломаты. Насколько удалось установить, поначалу на здании не будет таблички с названием „Южная Африка“. Не будет на нем и южноафриканского флага. Нам было сказано, что г-н фан Хеерден предпринял шаги к поездке в Москву давно, во время своего визита в Гавану (Куба) в связи с работой Объединенной комиссии Южной Африки, Анголы и Кубы, которая была создана в ходе мирных переговоров по Намибии» [1232] .

Первая торговая делегация ЮАР побывала в СССР почти сразу после визита фан Хеердена, в начале августа 1990 г. Возглавлял ее министр торговли и промышленности Кент Дюрр. Южноафриканская «Die Burger» писала, что одной из тем, намеченных к обсуждению, было использование Советским Союзом в Чернобыле южноафриканской технологии удаления ядерных отходов. Были, конечно, и другие темы, поскольку министра сопровождали представители крупного южноафриканского бизнеса [1233] .

По словам Шубина, визит не обсуждался ни в Верховном Совете СССР, ни в ЦК КПСС и был «практически скрыт от ЦК», хотя никаких формальных отношений между нашими странами в тот момент все еще не существовало и официально СССР продолжал поддерживать политику бойкота Претории. До сведения АНК информация об этом визите была доведена только в последний момент. Прибыла делегация по приглашению фирмы «Экопром», представлявшей собой, как писал Шубин, «консорциум нескольких государственных предприятий, занимавшихся проблемами окружающей среды» [1234] . Фирма была только что создана, однако у нее были, видимо, неплохие связи: ей удалось не только обеспечить визы представителям правительства страны, с которой у СССР не было ни дипломатических, ни каких бы то ни было иных официальных отношений, не только провезти их по стране (в частности, в Киев, Ленинград и Сочи, где обсуждались перспективы деловых отношений), но и организовать для них встречи с несколькими министрами Правительства Российской Федерации. Можно только догадываться, что в действительности поездка была организована по тем же каналам, по которым велись отношения в рамках МАГАТЭ и соответственно теми же организациями.

В сентябре Дюрр дал интервью по поводу этого визита корреспонденту ИТАР-ТАСС в Намибии (провозгласившей свою независимость 21 марта) Александру Просветову. Для этого нужно было ехать в Преторию, и ТАСС дал согласие на эту поездку. Объясняли это тем, что формально речью де Клерка апартхейд был уже отменен [1235] .

Поездка Дюрра привела к дальнейшим контактам. Журнал «Коммерсантъ Власть» сообщал о том, что 23 октября 1990 г. «председатель Государственной комиссии РСФСР по ликвидации последствий аварии в Чернобыле Семен Волощук встретился с делегацией ученых из ЮАР». В состав делегации входил представитель Комиссии ЮАР по атомной энергетике. «В ходе встречи, – говорилось в статье, – обсуждался вопрос о возможности делового партнерства России и ЮАР в ликвидации последствий чернобыльской аварии» [1236] .

С ответным визитом в ЮАР в феврале 1991 г. побывала группа российских бизнесменов, которую принял даже министр иностранных дел Рулоф Бота. Шубин пишет, что по возвращении этой делегации в Москву, сотрудники советского МИД не смогли разыскать «Центр международных проектов» – организацию, которая якобы направила эту делегацию в ЮАР [1237] .

В марте 1991 г. в СССР побывала делегация Южноафриканской организации внешней торговли [1238] . Советский дипломат говорил нам, что и она была «почти тайной» и что организована она была КГБ. По его же словам, ее принимал якобы даже Горбачев. Во время этого визита было заключено много договоренностей, например о сотрудничестве в сфере продажи металлов, но они так и не были осуществлены.

В 1990 г. компания De Beers подписала пятилетний контракт с СССР о продаже советских алмазов [1239] . Позже он считался очень невыгодным для России. Глава Комдрагмета заявил, например, что сотрудничество с De Beers приводит к потере Россией 30 % прибылей по необработанным алмазам и 50 % по обработанным. Он обвинил De Beers в том, что она препятствует развитию в нашей стране промышленности по обработке алмазов [1240] . De Beers отвечала обвинениями России в нарушении соглашения 1990 г.

В феврале 1991 г. была достигнута договоренность о создании секций интересов ЮАР и СССР при посольствах Австрии в Москве и Претории. У нас нет сведений о том, как именно и где это произошло. По впечатлению Питерсе инициатива исходила от советской стороны: идея была предложена послу ЮАР в Вене [1241] .

Глава секции интересов СССР в ЮАР А. А. Макаров и его коллеги В. А. Лебедев и К. Б. Карпович приехали в Преторию в мае 1991 г. Экономическое положение в СССР было тяжелым, и советским дипломатам пришлось нелегко. На обустройство здания представительства, аренду дома и покупку машины К. Б. Карповичу выдали всего 40 тыс. долл. Из-за отсутствия средств жена смогла приехать к нему только к концу года [1242] .

Непременным атрибутом любого советского дипломатического представительства был портрет В. И. Ленина, который и привезли с собой Макаров и Лебедев. Но совсем скоро он оказался в подвале, откуда его позже извлекли и в качестве раритета подарили знакомому южноафриканцу на тридцатилетие [1243] .

Геррит Олифир, глава южноафриканской секции интересов, и трое его коллег – Хеннинг Питерсе, Джек Сток и представитель НРС Преториус – приехали в Москву в апреле 1991 г. на короткий срок для ознакомления с ситуацией. Олифир писал, что одним из его первых шагов было установление контакта с главой представительства АНК Тембой Табетой [1244] . Питерсе из этой поездки запомнилась встреча с бизнесменом М. С. Волошиным, позже сыгравшим заметную и неоднозначную роль в отношениях между Россией и Южной Африкой [1245] .

Секция была открыта в московской гостинице «Пента» 8 июля 1991 г. В декабре офис перевели в Большой Строченовский переулок. Сотрудники жили в основном в подмосковном поселке Жуковка [1246] .

Олифир ждал приема у Горбачева, но тот был в отпуске, а 19 августа 1991 г. произошла попытка переворота. Даже после этого Олифир считал, что важнейшим прорывом для правительства ЮАР будет установление дипломатических отношений именно с СССР (а не с Россией). Однако, по его словам, В. Н. Казимиров, заведующий Африканским отделом МИД, препятствовал этому. Олифир вел кампанию пропаганды в советской прессе, выступал по телевидению, встречался с представителями разных кругов российской элиты, разъясняя положение в ЮАР, в частности те факты, что с апартхейдом покончено, что Мандела на свободе и что правительство ведет переговоры с представителями оппозиции [1247] .

В ноябре 1991 г. Москву посетил министр иностранных дел ЮАР Рулоф Бота. История этого визита весьма показательна для того сложного времени, когда распадался не только Союз, но и вся структура советской власти. Олифир рассказал, что министру очень хотелось посетить нашу страну, но МИД СССР медлил. Олифир довел официальную позицию МИД до сведения Боты, но тот настаивал.

Отчаявшись, Олифир поехал в Киев и встретился с министром иностранных дел Украины. Тот сказал, что они примут Боту с радостью. После этого Олифир поговорил в Санкт-Петербурге с мэром А. А. Собчаком, который тоже согласился принять министра. Встретившись с Казимировым, Олифир спросил, может ли Бота посетить Санкт-Петербург, куда его пригласили. Разрешение на поездку было получено. Пригласили Боту и в Москву. Он приехал в Киев 6 ноября, оттуда сразу в Петербург, а 7-го был уже в Москве, где встретился с министром иностранных дел СССР Б. Д. Панкиным и министром иностранных дел России А. В. Козыревым [1248] . Боту принимали в Москве почти в те же дни, когда отказались принимать Джо Модисе и Криса Хани, приехавших, чтобы обсудить продолжение обучения кадров Умконто в СССР на взаимно приемлемых условиях [1249] .