Любовь и дым - Дженнифер Блейк

— Да я не против, — сказал Дуг.

Она слабо улыбнулась ему:

— Я знаю, но я против. Нельзя вас эксплуатировать.

— Ради Бога!

Ее улыбка стала теплее.

— Может быть, в другой раз.

В больницу приехали уже затемно. В отделении интенсивной терапии обычные правила для посетителей как бы не действовали. В холле для посетителей стояли стулья и кресла, кипами лежали старые газеты и журналы, а мусорные корзинки были наполнены пластиковыми стаканчиками и банками из-под напитков. На телефоне уже никто не сидел, но родные и друзья могли вызвать сестру и получить справку о состоянии больных.

Анна Галлант сидела в одиночестве, листая журнал. Увидев их, она бросила его и встала. Эрин подошла и порывисто обняла ее.

— Ну как он?

— Пока держится, — ответила Анна, слабо улыбнувшись.

Рива встретилась глазами с матерью Джоша. Взгляд Анны Галлант был напряженным, ожидающим и немного растерянным. Тут к ней снова обратилась Эрин:

— Как вы думаете, меня туда пустят?

Анна поглядела на часы:

— Внутрь они никого не пускают. Но вы его увидите через стеклянную перегородку, в помещении, куда каждые четыре часа пускают посетителей.

— Все-таки лучше, чем ничего.

— Приготовьтесь. Он… изменился. Бледный, как воск, и бинты — почти на все лицо. Он не открывал глаз и ничего не говорил… после операции. — Анна запнулась. Слезы выступили у нее на глазах, и она стала их рассеянно вытирать.

— Пойдемте вместе? — сказала Эрин.

— Разрешается только одному человеку, на несколько секунд. Идите первая, я потом. Можно подождать у дверей в конце зала, это недолго.

Дуг пошел с Эрин. Рива осталась с Анной. Они уселись, пытаясь отдохнуть на стульях, на которых долгими вечерами сидели до них множество таких же посетителей. Молчание нарушали только звонки и объявления в коридоре.

— Джош и Эрин действительно похожи, — сказала Анна.

Это была проба, хотя и не явная, но попытка контакта. Для Ривы это было облегчением. Не нужно угадывать ее позицию.

— Да, — ответила она. — Прямо как настоящие брат и сестра. Я сожалею… об этом несчастье.

Анна подняла глаза. Выражение боли во взгляде делало ее лет на десять старше.

— Вы что-нибудь об этом знаете?

— Мало что. Я только недавно об этом услышала.

— В самом деле?

— А почему должно быть иначе? — Рива бъша озадачена и посмотрела в глаза собеседнице.

— Знаете, я вам верю.

Дрожь пробежала по телу Анны, и она опустила глаза, глядя на свои руки, которые она, нервничая, то сжимала, то разжимала. На ее щеке Рива заметила след недавнего синяка, частично скрытого макияжем.

— Я думаю, — сказала она, — что это следует объяснить.

— Видите ли… Эдисон… У него есть идея, что вы причастны к катастрофе.

— Что? Я?!

— Тут какая-то темная игра. — Это было сказано механически, без высокого выражения.

Рива напряженно думала над ответом.

— Вот как? И я, он считает, сделала это в воздаяние?

Анна нахмурилась:

— Не совсем вас понимаю. Скорее в отместку.

Разговор подходил к критической точке. Супруга Эдисона явно не знала о нападении на Риву и ее водителя. Рива быстро изложила суть происшествия. В свою очередь, Анна рассказала ей то немногое, что ей было известно о вынужденной посадке недалеко от взлетно-посадочной полосы.

Рива покачала головой:

— И как же я могла это сделать? Наняла электромеханика или подослала наемного убийцу?

— Нет. У него была идея насчет Данта Ромоли.

— Данта?

Рива уставилась на Анну, та не отвела глаз. Наконец Рива сказала:

— А если бы Дант любезно согласился, для кого бы он это сделал: для меня или для вас?

Лицо Анна исказила судорога. Она густо покраснела.

— Я вижу, вы знаете о нас. Я-то думала, что очень осторожна. Вот как бывает с этими делами по углам… Но вопрос действительно серьезный. Мог ли он вообще это сделать?

— А вы не знаете?

Нехорошо она поступила с этой подколкой, подумала Рива. Но удержаться не могла. Не имела права ревновать Данта, и она никогда не выступала против многих самок, занимавших его постель на одну ночь или на выходные. Но другие не представляли угрозы для его отношений с нею, а в случае с Анной Галлант могло быть по-другому.

— Я, честно, не знаю, — сказала Анна. — Правда, я говорила, что лучше буду вдовой, чем запачканной разводом. И еще его отношение к вам… Я поняла, что оно особое. Он никогда об этом мне не говорил, но я знаю, насколько это глубоко и что для него значит…

— Я не хочу и думать, что дело в этом.

— Вы знаете его не один год, а я… Для меня это всего несколько дней. Вы могли бы сказать, наверное?

— Рада бы. И вы, конечно, думаете, что могу. Но в жизни Данта было такое, чего он не открывал, были области, куда я не вторгалась.

Анна покачала головой:

— Это все так странно. Он казался таким симпатичным, таким заслуживающим доверия. А теперь мой сын там…

— Не думайте об этом.

— Как же не думать? А вдруг это сделал Дант? Ведь надо что-то делать, чтобы он не пытался опять… Не можем же мы — вы и я — ничего не делать.

— Я не собираюсь бездействовать. Я с ним поговорю, хотя и не знаю, что это даст. Если он невиновен, то как он это докажет? А если виновен — он не будет настолько глуп, чтобы открыться даже мне.

Не успела Рива договорить, как в дверях возник высокий мужчина. Заметив его, она оглянулась. Это был Эдисон. Она почувствовала раздражение и беспокойство. Надеялась не встретиться с ним здесь.

Увидев ее, он замешкался, потом подошел нарочито медленно.

— Ну, что тут за посиделки?

Рива не собиралась отвечать, и у жены Эдисона не было настроения. Рива встала, обращаясь к Анне:

— Кажется, вам пора идти к Джошу. Если вы не возражаете, я оставлю вас, чтобы выпить кофе.

— Там внизу, за углом, есть буфет с кофейным автоматом, — ответила та. — Кофе не очень хороший, но горячий.

Рива старалась не смотреть на Эдисона, но и не прятала глаз. Выйдя в коридор, она почувствовала облегчение. Странная ситуация. Что можно сказать человеку, который, как ты знаешь, покушался на тебя и думает, что ты нанимала кого-то, чтобы убить его? Это выходит за рамки обычной вежливости, но если нет улик, как быть?

Она надеялась, что Эрин уже увидела Джоша и они скоро пойдут домой. Такого рода столкновения, пусть и на людях, — тяжелый удар по нервам.

Как и говорила Анна, кофе был горячим. Она сидела за пластиковым столом на холодном пластиковом стуле. В больницах обычно холодно, даже летом, с этими суперкондиционерами, особенно по ночам. Она помешала ложечкой в чашке, затем, подняв руку, помассировала напряженные мышцы шеи.