Легион смертников - Саймон Скэрроу

— Надо предложить им условия, — сказал Юний, и Катон оглянулся. Увидел, что лицо трибуна исказилось от увиденного. — Командир, нам надо предложить им наши условия. Это… это бойня.

Катон мог понять, что чувствует трибун, но остановить начавшуюся резню было невозможно. Римлян все еще превосходили в численности. Если они прекратят свое кровавое дело, то потеряют преимущество и проиграют битву. Им оставалось лишь продолжать убивать. Он покачал головой.

— Это война, трибун. Вот оно, лицо битвы, и тебе надо привыкать смотреть ему в глаза.

Некоторые нубийцы пытались сдаваться, бросая оружие и выставляя вперед пустые руки, умоляя о пощаде на своем языке. Тщетно. Они умирали вместе с теми, кто продолжал сражаться, теснимые плотными рядами римлян, не в состоянии нормально взмахнуть оружием, не приспособленным для ближнего боя.

Это продолжалось больше часа, и строй римлян сомкнулся вокруг армии нубийцев. Кавалеристы-ауксиларии перекрыли пути отступления и добивали копьями тех, кто пытался прорваться. Иногда небольшим группам выживших удавалось пробиться через строй кавалеристов, но их не преследовали, и вскоре вся земля к югу от поля битвы оказалась покрыта теми, кто бежал, спасая свою жизнь. Приближался полдень, бойня стала вялой. Римляне просто устали убивать. Некоторые нубийцы воспользовались этим и пробились между солдатами, которые не стали их останавливать. Катон поехал вперед, и его коню приходилось аккуратно ступать по земле, чтобы не поскользнуться на трупах.

— Стоять! Центурионы, построить солдат у штандартов!

Он увидел Макрона, всего в алых брызгах и потеках, опирающегося на щит и тяжело дышащего.

— Центурион! Дайте врагам уйти. Всем, кроме принца и его телохранителей. И гладиаторов. Они не должны сбежать. Ясно?

Макрон кивнул, смаргивая стекающий с бровей пот. Выпрямился, поднял щит и повернулся к легионерам.

— Построиться!

Легионеры первой когорты устало зашагали к штандартам и встали, ожидая приказаний. Катону сдавило сердце, когда он увидел, что их осталось меньше половины. Когорта резерва, бросившаяся им на помощь, чтобы закрыть прореху в строю, понесла почти такие же потери. Макрон дождался, когда все встанут в строй, и приказал наступать в сторону знамени принца Талмиса. Лошадь Катона испугалась груды мертвых тел на ее пути; он спешился и пошел к Макрону.

— Что ж, план сработал, — устало улыбнувшись, сказал тот. — Никогда не думал, что настанет день, когда я буду благодарен Ганнибалу.

— Еще не всё, — ответил Катон, кивая на плотный строй телохранителей, окруживших знамя принца.

— С ними покончено, так или иначе, — пожав плечами, сказал Макрон. — Сдастся Талмис или умрет, он наш.

Римляне разомкнули строй, позволяя последним легковооруженным нубийцам и арабам сбежать, а затем снова сомкнули и начали сжимать кольцо вокруг телохранителей. Это были рослые могучие воины в чешуйчатых доспехах и конических шлемах. Они держали в руках овальные щиты и тяжелые копья, стоя плечом к плечу перед надвигающимися римлянами.

Когда они приблизились к знамени на два десятка шагов, Катон поднял руку.

— Стой! — скомандовал он.

Легионеры остановились, устало глядя на врага. Катон вышел вперед и прокашлялся.

— Принц Талмис еще жив? — спросил он.

— Жив, — послышался голос. Величественная фигура принца появилась из-за стоящих вплотную телохранителей. Поверх черного одеяния на Талмисе был черный нагрудник, поверх шлема и плеч была накинута львиная шкура. Он с холодной горечью поглядел на тела, усеивавшие поле боя. Потом пристально поглядел на Катона. — Что ты хочешь от меня, легат? Чтобы я сдался?

— Да.

— И меня, без сомнения, отправят в Рим и будут показывать всем, как трофей императора?

— Это решать императору, — ответил Катон. — У меня простое предложение. Ты и твои воины сдаетесь, иначе я буду вынужден порубить вас на куски на месте.

— Не думаю, что мне придется сдаваться, — медленно проговорил Талмис, и его темные губы растянулись в удовлетворенной улыбке. — Ты позволишь мне свободно вернуться в Нубию, легат.

— С чего бы это? — сморщив лоб, спросил Катон.

— Потому что у меня есть то, что нужно тебе. У меня есть Аякс. Я отдам его тебе в обмен на свободный проход до границы Нубии.

Сердце Катона заколотилось.

— Аякс здесь? С тобой? — спросил он.

— Нет. Я держал его в безопасном месте, с тех пор как стал раздумывать, как поступить с человеком, плохо служившим мне. Его жизнь за мою. Вот мое предложение.

Катон повернулся к Макрону, встретившись с ним взглядом, и повисла напряженная тишина. Ветеран сглотнул, но постарался не выказывать никаких эмоций, чтобы не влиять на принимаемое другом решение. Несомненно, им не уйти от гнева императора и его приближенных, если они отпустят принца. Однако нубийцы разгромлены. Пройдут многие годы, прежде чем они снова осмелятся угрожать Риму. С другой стороны, Аякс представляет собой куда более скорую угрозу Риму, если ему удастся бежать из Египта. Он уже однажды поднял бунт, который едва не поставил Рим на колени. Кто знает, на что еще способен этот гладиатор? Кроме того, именно Аякс был причиной тому, что они вообще оказались в этой провинции. Именно поиски бунтовщика стоили им нескольких месяцев жизни. Катон поглядел на нубийского принца.

— Ну? — спросил Талмис, выставив подбородок. — Каково твое решение?

Глава 36

Ближе к вечеру Талмис, ехавший во главе небольшой группы всадников по берегу Нила, остановил коня. Принца с телохранителями разоружили, и теперь их охраняли Катон, Макрон, Юний и турма ауксилариев. Талмис показал на небольшой остров в двух сотнях шагов от берега. Как и большинство островов, виденных Катоном на Ниле, этот был невысоким, окруженным камышами. Но на краю его, выше по течению, виднелась огромная скала с плоским верхом, на которой было сооружено небольшое, четыре на пять колонн, святилище. У подножия скалы росли финиковые пальмы, рядом виднелся небольшой причал. Дальше — только камыши. У причала была ошвартована лодка, а у входа в святилище стоял человек и смотрел на них.

— Они под охраной, там, в святилище, — сказал Талмис.

— Они? — приподняв бровь, спросил Макрон. — Сколько людей осталось у Аякса?

— Там Аякс и еще один, по имени Карим. Остальных я предал смерти, когда гладиатор вернулся в мой лагерь и рассказал о своем поражении. Я оставил его казнь на потом, в случае, если бы не смог получить за него хороший выкуп от вашего императора.

— Я рад, что я не твой союзник, — сказал Макрон.