Гладиатрикс - Рассел Уитфилд

Даная на это ничего не сказала. Фиба же дождалась, пока Лисандра отвернется, и подмигнула подруге.

— Как вы, девчонки? — спросил Палка, заглянувший к эллинкам.

— Я в порядке, готова идти на арену, — сказала Лисандра.

— Я не тебя спрашиваю. Даная, ты как?

— Все в порядке, Палка, — отозвалась та. — Поединок оказался простым.

— Ну и порядок. — Парфянин выставил в ухмылке лошадиные зубы. — Потому что тебе предстоит драться еще.

— Что?.. — опешила Даная.

Как ни гладко у нее все прошло, но мало кому охота ставить на кон свою жизнь второй раз на дню.

— А то, что зрители недовольны. Другой луд оказался по уши в дерьме, потому что они привезли одних новичков, а те и попали… под вас. Все, кто худо-бедно разбирается в боях, видят, какие штуки вы проделываете с этими неумехами. Бьетесь до кучи еще и за них. Выглядит, конечно, не так скверно, как у Сорины, но тем не менее…

— Ну и когда ей драться-то?.. — напряженно спросила Лисандра.

— Позже, — сказал Палка. — В общем, так!.. Я вокруг да около ходить не умею, а потому вот вам вся правда. Фронтин обозлился на ту школу и выкинул ее с игр. Это значит, что отныне всех бойцов поставляет только наш луд. Ясно?

Эллинки дружно ахнули. Даная невольным движением отодвинулась от Лисандры. Все было ясней ясного. Если дела пойдут совсем уже плохо, то может статься, что им придется встретиться на арене.

— Правитель отменил даже помилования, обещанные кое-кому из местных преступников, — продолжал Палка. — Сейчас они бьются между собой. Так он извиняется перед зрителями за то поганое зрелище, которое они до сих пор наблюдали. Тем временем ваши поединки переписывают по новой.

Женщины беспомощно переглянулись. Растерянной выглядела даже Лисандра.

— Случается и такое, — коротко довершил Палка. — Надеюсь, вы станете драться как следует.

— Но, Палка… — начала было Фиба.

— Никаких «но». Мы все равно ничего не можем поделать.

Он немного помедлил и договорил:

— Как ни жаль.

Хуже всего было то, что он говорил вполне искренно, и женщины это понимали. Круто повернувшись, парфянин вышел за дверь.

В помещении повисла тягостная тишина.

XLI

— Великолепное решение! — Фронтин приветственно поднял кубок с вином.

Бальб благодарно склонил перед ним голову.

— Спасибо на добром слове, правитель.

С некоторых пор они стали деловыми партнерами, но переступать разделявшие их границы отнюдь не годилось.

— А другого ланисту не очень огорчило твое предложение? — спросил Фронтин.

Бальб улыбнулся.

— Ни в коем случае, господин мой. Напротив, он даже обрадовался. С одной стороны, все то, что он имел в виду заработать, достанется мне, с другой — мои девочки выкосили бы весь его луд, так что в итоге он потерял бы больше. Мог бы и вообще разориться…

Взгляд Фронтина стал жестким.

— Но теперь и ты понесешь потери, ведь так? Твои лучшие воительницы вполне могут поубивать одна другую!

— Тоже верно, — согласился Луций. — Одна надежда, что их искусство побудит тебя даровать им миссио.

Правитель ожег его испепеляющим взором.

— Полагаю, ты ни в коем случае не надеешься на то, что наши совместные планы как-либо повлияют на мой приговор.

Кровь бросилась Бальбу в лицо. Именно на это он и надеялся, но показывать такое было нельзя, и он лишь откашлялся.

— Тот, кто берется за дело, должен быть готов рисковать, — сказал ланиста. — Я заработал определенную репутацию и должен любой ценой ее поддержать. Да и зрителей нельзя лишать зрелища, которое они заслужили… не говоря уже о тебе. В моей школе много добрых воительниц. Если я кого-то из них потеряю, значит, такова воля богов. Правду сказать, ты меня просто потряс сейчас, предположив, будто я усомнился в тебе как в сугубо непредвзятом вершителе судеб поединков.

Кажется, правитель сменил гнев на милость.

— Против кого же ты думаешь поставить Лисандру? — спросил он.

Бальб развел руками и ответил чистую правду:

— Пока не знаю. Я честный человек и всякий раз велю метать жребий. На кого боги укажут, против того и поставлю.

— Не сомневаюсь в победе спартанки, — уверенно заметил Фронтин. — Кстати, как там обучается ее войско?

— Очень неплохо, господин мой, очень неплохо. Покамест она натаскивает своих ближайших сторонниц, но я веду в луде большое строительство, чтобы было куда поселить наших новеньких. К тому времени Лисандра вполне обучит своих подруг и обзаведется, как она выражается, последовательностью управления. Имеется в виду, что ее старшие ученицы возьмут новеньких под крыло.

— Прямо как в настоящем войске, — просиял Фронтин.

— Она приняла наш план очень близко к сердцу, — подтвердил Бальб. — Опять-таки и с рынка рабов до меня доходят добрые вести. Фалько, мой друг-устроитель, пребывает в каждодневных трудах. Он говорит, что твоя блистательная идея заразила многих ланист. Так что ко дню великой битвы У нас не будет недостатка в обученных гладиатрикс…

— Которые учинят кровавую баню, — кивнул Фронтин. — Императору должно понравиться.

— Не говоря уже о народе, — поддакнул Бальб. — Славлю тебя, господин мой, твоя идея осенена гением!

— Спасибо на добром слове, ланиста. Надеюсь, ты останешься здесь со мной, чтобы мы могли насладиться зрелищем вместе?

— Почту за честь, — улыбнулся Бальб, молясь про себя, чтобы в этот вечер все сошло гладко.

Его так и преследовал вид мертвого тела Лисандры, распластанного на белом песке.

После услышанного от Палки смеяться и болтать не хотелось уже никому. Эллинки сидели на своих лежанках, угрюмо уставившись в пол. Фиба помогала готовиться Лисандре. Той предстояло драться по-фракийски, в одной набедренной повязке. Устроители игр предпринимали все усилия для умиротворения разгневанных зрителей. Вид ее почти обнаженного тела должен был стать успокоительным средством. Это при том, что по первоначальному плану ей надлежало идти на арену в тяжелых доспехах. Саму Фибу, как им удалось выяснить, должны были выпустить в качестве ретиарии, тоже одетую в один лишь сублигакулум.

Они молча намазывали одна другую маслом, избегая смотреть в глаза. Когда с самым необходимым было покончено, девушкам осталось только заново усесться и ждать. Было слышно, как над их головами, за каменной толщей, притихла арена. Это значило, что поединки осужденных преступников подошли к концу. Наступал черед гладиатрикс.

Лисандра все еще пыталась совладать с потрясением. Мысль о том, чтобы обратить меч против подруг, была отвратительна и невыносима. У спартанцев не было заведено убивать союзников. Но проигрывать схватку было еще более не по-спартански! Она знала, что не сможет биться вполсилы. Наверняка о том же думали и другие. Губы Лисандры сошлись в одну прямую черту. Она вспомнила, как уговаривала Эйрианвен забыть прежнюю дружбу и не давать пощады Сорине.