Вечная ночь - Полина Дашкова

— Двоечника зовут Иванов Егор Петрович? — улыбнулась Оля.

— Да. Неужели к тебе тоже с этим подкатывали?

— Мг-м.

— Отказалась?

— Разумеется.

— Умница. Боюсь, я так не смогу, — вздохнула Ирина Александровна, — главный намекнул, что отправит меня на пенсию.

— Не отправит, не бойтесь. На нашу с вами зарплату желающих мало.

— Да? Ты считаешь, надо отказаться?

— Конечно. Или денег потребуйте. С какой стати вы будете писать статью за этого наглого тупицу бесплатно? Потом ещё он и докторскую захочет. Главный сказал вам, что он Иванов по матери, а отец у него олигарх?

Ирина Александровна вжала в плечи маленькую стриженую голову. Чёрные глаза недоуменно смотрели из-под седой чёлки.

— Олигарх? Ой, батюшки, а зачем ему понадобилась психиатрия? Он что, больных лечить собирается?

— Никого он лечить не будет. Ему хочется иметь докторскую степень. Кандидатскую уже имеет. Почему психиатрия, а не микробиология или ядерная физика, это вы у него спросите.

— Ой, какой ужас! — Ирина Александровна перешла на шёпот. — Думаешь, там фигурируют деньги?

— Я предпочитаю об этом вообще не думать. Очень уж противно. Лучше не связывайтесь с этим двоечником.

Ирина Александровна отвернулась, покрутила дешёвую серёжку в ухе, тяжело вздохнула, помолчала, потом заговорила совсем другим, преувеличенно бодрым голосом:

— Значит, чаю ты со мной не выпьешь, Оленька?

— Нет, спасибо. Мне пора.

Оля посмотрела на сморщенное личико, заметила, что седая чёлка мелко дрожит, и поняла, что Иванову по матери повезло. Он нашёл учёного идиота, вернее, идиотку, которая напишет ему и статью, и диссертацию, причём о деньгах не заикнётся. Не так воспитана.

— Это тебе спасибо, Оленька. Так удачно получилось, что ты зашла.

— Ирина Александровна, вы же меня попросили зайти.

— Я? — Чёрные глаза удивлённо округлились, тонкие брови поползли вверх и спрятались под чёлкой. — Нет, Оленька, я не просила. Кто тебе сказал?

— Ну вставай, пойдём лечиться.

Из-за головной боли Марк соображал совсем плохо, мысли путались, цеплялись одна за другую, скручивались бешеным змеиным клубком.

— Пойдём, пойдём, не бойся, — санитар взял его за локоть, — да ты чего, мужик? Вставай! А то клизму поставлю, доктор прописала тебе клизму керосиновую. — Санитар заржал и повёл Марка по коридору, позвякивая ключами.

— Она сказала, чтобы ты дал мне анальгину, — напомнил Марк.

— Ага, — кивнул Славик, — сейчас. Посиди пока.

Он усадил Марка на банкетку и ушёл.

Началось время посещений. Больные потекли к столовой. Марк не стал ждать санитара с анальгином, поплёлся в другой конец коридора, туда, где сейчас было тихо и пусто. Опустился на лавку, закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. И вдруг услышал тихий мужской голос.

— Привет. Вмазаться хочешь?

Рядом с ним на скамейку присел парень лет тридцати, толстый блондин в очках, с аккуратной бородкой. Одет он был в джинсы и свитер. На руке висела лёгкая чёрная куртка.

— Ты кто такой? — спросил Марк.

— Я к тебе в гости, Хохлов Марк Анатольевич. — Парень произнёс это очень тихо, на ухо.

Марк вздрогнул и почувствовал, как что-то твёрдое упёрлось в левый бок.

— Не дёргайся. Пушка с глушителем. Пикнешь — пальну, никто не услышит. Короче, так. Адреса двух квартир, той, где клиенты с твоими детками отдыхают, и той, где ты снимаешь своё кино. В квартире на Полежаевской мы уже были. Девочка твоя, Дроздова Ирина Павловна, просила передать тебе пламенный привет.

— Сука, — прошептал Марк и стиснул зубы.

— Короче, дашь адреса по-хорошему, выйдешь отсюда здоровым и богатым. Не дашь — сдохнешь.

Марку вдруг жутко захотелось кокаина. Одну маленькую понюшку. Он бы часть дозы вдохнул, а часть втёр в верхнюю десну. Сразу такой холодок и онемение, как от анестезии, можно зубы драть, не будет больно. И вообще ничего не больно. Ты гений, красавец, супермен, плейбой, все от тебя без ума, и даже дуло с глушителем у левого бока можно не замечать. Подумаешь, дуло.

Высокий детский голос отчётливо и чисто пропел:

Выбирай, детка, выбирайДивный крайКокаиновый рай.

Голос был Женин. Она часто напевала песенки Вазелина. Марку некоторые из них нравились. Особенно эта.

Он провёл по десне языком, воображая нежно-горький вкус тончайших белых кристаллов.

Улетай, детка, улетайВысоко, в кокаиновый рай.

Голос Жени звучал так отчётливо, словно она сидела рядом с Марком на лавке. Блондин слева, Женя справа.

— Память отшибло? Помочь тебе? Смотри, пальну в печень, умирать будешь долго и больно. Ну, считаю до трёх. Раз!

— Не надо, — процедил Марк сквозь зубы и медленно, чётко назвал оба адреса.

— Молодец, — похвалил парень, — видишь, как все просто, блин!

Одновременно со словом «блин» прозвучал мягкий глухой хлопок, словно где-то за стеной открыли бутылку шампанского. Блондин встал и спокойно пошёл по коридору, не оглядываясь.

Боли не было, перехватило дыхание. Марк хотел спросить, в чём дело? Он же назвал оба адреса. Но звука не получилось. И вдоха не получилось.

Коридор медленно заливала тьма. Чёрные тени шептали, клубились, свивались в подвижный конус, который уходил острым концом вниз, сквозь пол.

Марка подбросило, как в машине, которая резко тормозит на полном ходу. Он взлетел вверх, к потолку, дёрнулся и оказался внутри ледяной воронки. Вокруг вращались чёрные плотные тени. Он отчаянно барахтался, пытался вырваться, но его несло вниз, как щепку или окурок уносит под ночным ливнем в сток, сквозь решётку канализации.

Издалека, изнутри водоворота теней он видел комнату, широкий проем без двери, лавки, телевизор, закреплённый высоко, под самым потолком. Комната плавала над ним, в невесомости, крутилась, поворачивалась разными боками, давая разглядеть со всех сторон лысого мужчину в коричневой пижаме.

Поза у мужчины была странная. Он сидел, но завалился на бок. Рот широко открыт, глаза вытаращены.

— Это я! Где я? Почему? За что? Я же все сказал!

Сквозь нарастающую волну новых звуков, сквозь вой, плачь, хохот, и вопли ужаса чистый детский голос пропел ему прямо в ухо:

Здравствуй, детка, пора умереть,Ты же так не хотела стареть,Уходи, улетай, умирай,Ждёт тебя кокаиновый рай.

Глава тридцать вторая

В квартире-гостинице не нашли ничего интересного, кроме видеожучков, вмонтированных в спальне, но вовсе не в люстру, как думала Ика. Маленькие блестящие штучки выглядели просто как декоративные детали рамы большого зеркала, которое висело напротив кровати.

Сигнал с жучка мог поступать в квартиру-студию, набитую всяким оборудованием. Она находилась на седьмом этаже панельного дома в соседнем переулке.

Когда группа приехала туда, там уже было полно народа. Внутрь впустили только Соловьёва. Остальных вежливо попросили подождать во дворе.

— Это они! — прошептала Ика на ухо Антону. — Они отправили кого-то из своих людей в психушку и выпотрошили Марка.

Никого из знакомой тройки, красочно описанной Икой и Антоном, ни дяди Моти, ни Вовы, ни Томы, в студии не оказалось. Дима даже пожалел, что не довелось ещё раз встретиться с господином Грошевым.

Работали специалисты ФАПСИ. К Соловьёву подошёл маленький толстый человек с такими большими щеками, что они сдавливали ему ноздри и наползали на уши. Он показал удостоверение заместителя председателя Комитета по безопасности Государственной думы и заявил:

— Всё, что содержат носители информации, находящиеся в этом помещении, является государственной тайной.

— Меня интересует только одна запись. Вероятно, последняя. На ней может быть снят опасный преступник, серийный убийца.

— Вы сказали «может быть», — маленькие блестящие глазки ощупали лицо Соловьёва, — значит, абсолютной уверенности у вас нет?

— Просмотрите последние записи. У убийцы лицо замазано гримом. Это должно напоминать маскировочную коричнево-зелёную окраску, как у бойца спецназа. Он снят с девочкой, которую убил через несколько дней после их первой встречи.

Щекастый насупился, помолчал, потом резко развернулся, вышел в коридор и стал названивать кому-то по мобильному.

Дима наблюдал, как потрошат оборудование порнографа, и думал о том, что второго скандала по образцу «Вербены» уже точно не случится. Ика сказала, что из квартиры на Полежаевской вывезли все видеоматериалы, нашли документы на аренду банковской ячейки, где Марк Хохлов хранил часть дискет.

Багажник машины Грошева набит порнухой. Некий генерал Иван Поликарпович обеспечил дяде Моте «зелёный коридор». «Вольво» со спецномерами выехала из пробки на Беговой и спокойно проследовала к месту назначения.

Ика уверяет, что, по крайней мере, двух своих клиентов она видела по телевизору, когда показывали в новостях заседание Госдумы. Мальчик Стас рассказывал ей, что однажды узнал своего клиента в чиновном госте какого-то политического ток-шоу.