Прогулка по висячему мостику - Екатерина Трубицина

Радный, извещенный Генкой по мобильнику, встречал их у входа.

— Ну как, Ирина, изменения ощущаются? — спросил он после того, как они вчетвером совершили осмотр экстерьера и интерьера бывшего склада, которому предстояло стать новым цехом мебельной фабрики.

— В зрительном эквиваленте более чем, — сказала Ира, улыбнулась, а потом добавила. — Кстати, обонятельные рецепторы тоже констатируют новые веяния.

Генка усиленно принюхался:

— Ирчик, краской, по-моему, уже не пахнет… — в замешательстве и с некоторым волнением пробормотал он, преданно взглянув на Иру.

— И плесенью — тоже, — улыбнувшись, успокоила она.

Станислав Андреевич усмехнулся и дружески положил руку ей на плечо. Ира сжалась в комок. Утонув в глазах Рауля, она напрочь забыла бояться Радного. Рука, положенная на плечо, недвусмысленно напомнила. Комок на мгновение застрял в горле и вдруг Ира вспомнила, что в отношении Радного она с некоторых пор страха не испытывает, что это теперь не страх, а восторг, и в этот миг застрявший комок взорвался, рассыпая искры, переходящие в мучительно-сладостные молнии, посвященные уже Раулю. Волна перемены ощущений безжалостно промчалась трижды, и, казалось, должна была бы полностью лишить сил, опустошить, но в этот момент рука Радного соскользнула с ее плеча к локтю и он, приобняв, притянул Иру к себе. И тут безжалостно трижды оббежавшая ее волна, собравшая на пути все ее силы, опустошившая ее, с невероятной мощью обо что-то разбилась, вернув обратно всё, чего лишила, но в ином, многократно усиленном напором, состоянии.

— Так, а сейчас… — энергично сказала Ира, буквально выпрыгнув из полуобъятия Радного.

Тут же в пустом громадном помещении материализовались спешно принесенные Генкой табуреты. После того, как Ира все растолковала и объяснила, начался эксперимент. Сначала в нем поучаствовали самые заинтересованно-интересующиеся лица в составе Радного, Генки и Рауля, а затем поочередно в роли подопытных пришлось выступить всему персоналу, обнаруженному в пределах нового корпуса мебельной фабрики.

Обязанность вопить восторги взял на себя Генка. На лице Радного застыла загадочная полуулыбка, которой позавидовала бы сама Джоконда. А Рауль… Как выражал свою реакцию Рауль, Ира не знала — она старалась на него без крайней надобности не смотреть.

— Стас, — обратился к Радному Генка после очередной порции дифирамбов в Ирин адрес, — это нужно отметить! День простоя и кабак за мой счет.

— Возражения есть? — Радный окинул взглядом Иру и Рауля.

— Честно говоря, нет, — ответила, переводя дух и слегка вздрогнув всем телом, Ира.

— Еще бы! — усмехнулся Генка. — Такой эмоциональный натиск вряд ли кто выдержит.

— Ты прав, — подтвердил Радный. — А Вы, Рауль, не против?

— Нет, что Вы! Признаться, мне просто необходима передышка, чтобы как-то улеглись впечатления.

— Вот и чудесно! — заключил Генка, и они вчетвером направились к машине Радного.

Глава 27

Внутренние точки

Генка всю дорогу неустанно продолжал петь дифирамбы, тем самым, избавив остальных от необходимости что-то говорить. Немного угомонился он лишь в пустынном зале давешнего ресторанчика. И то, только тогда, когда принесли закуску.

— Знаешь что, Ирчик, — продолжил он, расправившись с салатом, — давай-ка оформим патент на изобретение! Все расходы и хлопоты я беру на себя.

— Генка! Ты что, с ума сошел!? Какой патент?!

— Ирчик, но ведь это открытие! Ведь ты сама говоришь, что все точно просчитала!

— Геночка, если быть до конца откровенной, то на самом деле все мои расчеты для деятеля официальной науки мало чем отличаются от интуитивных действий колдуна из племени Чумба-Юмба.

— Вот те раз…

— Я ведь художник, а не инженер.

— Но ведь…

— Да, Геночка, работает и будет работать. Я действительно абсолютно точно знаю, что делаю, но, боюсь, что детальное изложение моих идей приведет меня в стены научно-исследовательского института… по психиатрии в качестве пациента. Притом, если и не навсегда, то очень надолго.

— Ирчик, я ничего не понимаю!

— А вот это для меня удивительно.

— Отчего же? И ведь не я один! — Генка взглядом призвал Радного и Рауля поддержать его.

— Видишь ли, то, что далеко не все ясно Станиславу Андреевичу и Раулю, это совершенно естественно, но ты?!

— Да что во мне такого особенного?! — Генка слегка нервничал.

— Ты, Геночка, частенько выходишь на сцену и заставляешь энное количество людей настраиваться на определенный лад.

— Ну и что?

— Я делаю то же самое, только не посредством театрального действа, а с помощью определенной организации пространства. И ты, и я работаем с определенными полями энергии. Театральное действо — это тоже физика, только сей ее раздел мало кому приходит в голову изучать, а может и не приходит вовсе. Извините, я не слежу за новостями науки. Но от того, что человек не может научно объяснить какое-либо явление, оно не перестает существовать, ведь так? Знаете, в наличии эфемерного нечто свято убеждены материалисты, для идеалистов же весь мир целиком и полностью всегда был материален.

— А знаете, я с Вами абсолютно согласен, — вступил в разговор Рауль.

— А я и не сомневалась. Именно поэтому я с самого утра таскаюсь с ноутбуком.

Радный вопросительно взглянул на Иру.

— Стас, я думаю, Вы меня поймете. Я не стала бы вдаваться в подробности, если б имела дело с Анатолем Георгиевичем и Георгием Анатольевичем.

— Я понимаю, — слегка улыбнувшись, кивнул Радный.

— Ирчик! И мне бы тоже ничего эдакого не растолковала?

— Тебе в особенности!

— И с чего это я в такой немилости?

— А кто решил, что на монтаж оборудования меня звать излишне?

— Ирчик, я ж о тебе забочусь! Ты ведь знаешь, что я тайно влюблен в тебя!

— Так, всё, проехали, — отрезала Ира, пересела ближе к Раулю и включила ноутбук.

— Может быть мне удалиться? — уморительно изобразил обиженного дитятку Генка, вызвав всеобщее веселье.

— Ладно уж, смотри и слушай, — весело сказала Ира и приступила к повествованию, иллюстрируя его jpeg файлами.

Ирин рассказ начинался с самого начала, с Генкиного предложения сотворить коллекцию мебели по мотивам изысков примитивных культур. Она показала присланные им фотографии и пояснила, что сам Генка изъявил желание, чтоб ее работа не была простой стилизацией. Затем она рассказала, как честно просматривала фотографии каждый день и как однажды заметила на них стрелочки с указанием сторон света, и как ее осенило:

— Представляете! Каждое изделие на этих фотоснимках действительно наделено четкой ориентацией по сторонам света, то есть у каждого есть север, юг, запад и восток, зафиксированные в особой обработке. Что-то подобное в отношении интерьера несет в себе система Фэн Шуй, но… хотя, может быть, я не слишком скрупулезно изучила ее. В общем, идея с ориентацией по сторонам света захватила меня. И, представляете, звоню вот этому Генке, а он ни сном, ни духом! Я сначала подумала, что он лукавит, но потом поняла — вряд ли.

— Истину говорю! Действительно ни сном, ни духом, — вставил Генка.

— И тут, — продолжила Ира, — мой друг, переводчик литературы философского содержания, обратил мое внимание на то, что, кроме сторон света, есть еще верх и низ, что я, из-за крайней очевидности, попросту упустила из виду, а кроме этого — еще и направление внутрь предмета, а внутри, в бесконечной глубине и скрыта суть. Сказать-то он сказал, но по сути, что сказал — сам не понял. И всё же, я ему очень благодарна за его замечание, потому что именно поиск внутренней точки и раскрыл тайну, благодаря которой люди интуитивно из четырех с виду одинаковых табуретов выбирают всегда один и тот же.

— Ирчик, неужто ты и впрямь думаешь, что Гаров сам не знал, что говорит? — спросил Генка.

— В общем, знал, но по данному конкретному случаю не догадывался. Иначе он бы не испытывал недоумения по поводу выполняемой мною тщательной отрисовки в 3D присланных тобой фотографий. Так вот, внутренняя точка — это бесконечное множество точек, расположенных одна в другой, — Ира обвела присутствующих взглядом и немного пояснила. — Не совсем точный пример, но, думаю, так будет понятней: Земля — точка во Вселенной, точка на карте — город и тому подобное.

— Мне понятно, что Вы имеете в виду, — обволакивая Иру взглядом, проворковал Рауль.

— А мне не совсем, точнее: совсем не, — не унимался Генка.

— Гена! Это — как в сказке! Представь: сундук — это точка, в точке-сундуке — точка-заяц, в точке-зайце — точка-утка, в точке-утке — точка-яйцо, в точке-яйце — точка-игла. Понятно? — пояснил Радный.

— Знаете, Стас, Вы дали, пожалуй, самое точное определение, — Ира посмотрела на него с удивлением и уважением, на мгновение задумалась и продолжила. — Так вот, как вы понимаете, проследить бесконечность невозможно и я ушла на глубину всего лишь третьей точки, или четвертой, если сам предмет тоже принять за точку. — Ира закрыла просмотрщик, пояснив, что дальше понятно будет только в 3D.