Камбрия — навсегда! - Коваленко Эдуардович

Сибн.

Строки — ровные. Ни кляксы, ни помарки — а их так легко сделать заострённой деревянной палочкой, какими иные ретрограды и посейчас пишут, не желая признать, что гусиное перо куда удобней. Да ещё ворчат, что птичек жалко.

— Я напишу сагу, — сказал Харальд, услыхав перевод. — Сагу, эпичней сказаний об Инглингах! Суметь отомстить через долгие годы после смерти… Когда это случилось?

— Семьдесят лет тому назад. Хвикке тоже помогали уэссексцы, тогда и они совсем зверьми оставались. Потом город ещё несколько раз из рук в руки переходил. Возвращаемся! Документ нужно сохранить. А ещё нужно послать к Артуису. Архив префекта Западной Британии римляне отсюда перевезли в Кер-Леон, значит, он мог уцелеть. Мне нужны планы города, каменных зданий, канализации, укреплений… Всё, что найдут! Кто у нас хорошо знает латынь… Эйра, сдаётся мне, что это твоя работа!

Которую никто не возьмётся делать в одиночку. Вся небольшая дружина Немайн — в сопровождение. Дороги пока опасны. Оруженосцев, что в одиночку послания возят, за три поездки, даже если ни одного врага не видели, в рыцари посвящают. А опоясанные рыцари такие рейды считают, ибо это почётно, сказать в старости внукам, сколько раз ты прорывался сквозь страну врага. Но блокгаузы — ещё одно сидовское слово прижилось — стоят, а на них — всё те же ведьмочки, уже ничуть не усталые. Свыклись. Да и работа стала не то чтобы легче — обыденней. Одна, выписывая в толстую книгу расход фуражного зерна, даже успехами похвасталась.

— Вот!

И продемонстрировала висящую на шее монету с дырочкой. Золотой.

— Мне это дал Эмилий, — объяснила, — за то, что я с деревянными дощечками придумала.

— Но это ведь просто монета. Зачем было делать дырку? Солиды принимают на вес.

— Три причины. Чтоб не потерять. Чтоб все видели награду…

— А как понять, что это награда? Солид и есть солид. Ценная денежка, да и только.

— Так она ж в книги все вписана. «За сообразительность, сбережение средств и времени — Ллиувелле из Аннона, один солид». И в мою, и Эмилия. А с неё и в контору в Кер-Мирддине внесут. Так что разменяю — и не будет награды. Это третья причина, зечем дырочка. На высверленное я поросёнка купила. Люблю вкусное!

Мясоедка… Наверняка пример с Майни берёт! Снова дорога, снова станции, уже без ведьмочек, и гарнизон похлипче. Своя земля. Гвент. Тут местные грамотеи сидят. Но ей — не за серые стены шершавого камня. Ей — в лагерь рядом с городом. У армии Гулидиена — днёвка? Нет, не днёвка, вредные гвентцы дальше не пускают. А Майни пропустили. Впрочем, Артуис тогда ещё короноваться не успел и боялся, что соседи оспорят трон. Теперь же подтянул войска из Эргинга, задобрил гарнизон столицы — и почуял силу. Значит, раздать письма, помочь епископу в поисках — и назад во весь опор. Не хватает к битве опоздать!

Вот уж не ждал преосвященный Дионисий, что в далёкой Камбрии нахватается архивной пыли больше, чем за все расследования в славном городе Риме! Не один, но людей не хватает, а сводная сестра Августины совершенно ничего не понимает в архивных делах. А понимание помогает — архив-то в пристойном состоянии. Сказано предками: хранить — вот и хранят. Даже не перемешали почти! Пыль, правда, вытирать ленятся. Король Артуис мог бы помочь грамотеями, да не верит, что малый клочок телячьей или козьей кожи может спасти тысячу жизней. И дел у него полно: в поход собирается. Слава Господу, на саксов, а не на Гулидиена. А ведь усобица могла и произойти. Если б не треугольные уши «сиды»! Одно шевеление — мир вместо войны, союз и гарантия приращения границ в обмен на присягнувшие владетелям юго-западной пятины земли Глиусинга.

Вряд ли король Гвента при этом сильно выгадал — ему пришлось признать западного соседа верховным правителем Британии. А обещанные земли по Северну хороши, но ненаселенны. Даже хуже — ещё населены. Теми, из кого подданных не сделаешь. И воевать за них нужно. Но — земли богатые. И размером — как оба его нынешних королевства, Гвент и Эргинг, вместе взятые, да и половина Глиусинга влезет. А добрые подданные найдутся. Во внутренних королевствах, не тронутых войной, всегда найдутся желающие рискнуть пограничным житьём ради жирных полей. А не хватит — есть Ирландия, есть Албания и Дал-Риада. Скотты не саксы, договориться можно. Есть и зажатый между Нортумбрией и пиктами Стратклайд, переполненная безземельными беженцами после уэссекских завоеваний Думнония, да и из Бретани, глядишь, потянется струйка обратных переселенцев…

Собственно, торговаться Артуис торговался, а выбора не имел: неизвестно откуда взявшиеся стихи ползали по Кер-Венту, заставляя хватать оружие и готовиться к походу. Не со своим королём — так с чужим. Оно и лучше — добровольцам не нужно служить бесплатно.

Строчки были нарочито безыскусны, кое-где хромал размер, где-то сбивался ритм. Да и структура — проста, даже топорна. Ни рифм в середине строки, ни сложный аллитераций. Только слова поднимали ярость — которая вела и не отпускала. Хотя бы потому, что от проклятых строк, перед глазами вставал образ друга — и красная пелена ярости. И где она слова такие отыскала? «И пока его не убил, помолчи о своей любви». Епископ подозревал, кто написал гимн ненависти, и намеревался очень серьёзно поговорить с Августиной. О грехе гнева, и о достойном христианки милосердии. Но булаву к поясу привесил.

Гулидиен уже раздал больше половины пока не завоеванных земель: что на западе — Гвенту, что на севере — Роксетеру, так и у мерсийцев будет меньше поводов ворчать. Странная судьба ждёт восток и юг: король Британии станет вассалом собственного вассала Пенды как граф Кер-Кери. Подати будут те же — люди другие. Король Мерсии согласится, предателей в жизни не прощал! А если кто из саксов не хочет уходить — к его услугам северная часть страны. Если и Окта не возжелает гнать изменников поганой метлой.

Но самая странная часть договора — доля августы. «Некоролева» писала, что титул принять не может, но не смеет и отказаться от наследства Сибн. А потому решила принять то, что на момент написания письма ещё не топтала нога сакса: каменную базилику, а буде сгорит при занятии города, землю, где та стояла — и реку Северн. Текучую воду. Даже от прав на лов рыбы отреклась. Мол, берега были уже саксонские — те могли оттуда сети забрасывать. Камбрийцы изумляются — мол, всё как в сказке. Ищут — не то чтоб подвох, а выгоду. Не замечая истинно рыбные места, лучше любых заводей и плёсов: права на подорожные сборы от устья и до владений Окты Роксетерского. Который уже договорился о взаимном беспошлинном проходе.