Уникумы Вселенной - Юрий Иванович

– А почему несуразно? – спросил Магрис и сам же себе ответил: – Да потому, что подходим к ней со своими мерками. Неизвестное всегда удивляет. А тем, кто все знает, кажется: иного и быть не должно. Так что поверь: именно так они и располагались в тот момент, когда внутреннее поле не то вырезало, не то выжгло их. Проверили и высчитали до миллиметра. И не думай, что легко было: конструкторы уже с ног валятся.

– Да, вижу… – посочувствовал Юниус. – А этот обрезок почему им не отдаете? Химичите? Считаете возраст?

– О-о! Да ты знаком с открытием Паузига?!

– Только в общих чертах, – заскромничал советник. – Мне лишь известно, что каждое изделие из прозрачного пузырита со временем подвергается минимальному фрагментарному затемнению. Подсчитывая эти миллионные частички каждого квадратного миллиметра, можно высчитать возраст любой поверхности (в данном случае поверхности «свежего» среза) с точностью до двух с половиной лет.

– Ты меня удивил! – похвалил Магрис. – Когда твой шеф выгонит тебя на пенсию, приходи ко мне: без куска хлеба не останешься!

– Ой, спасибо! – Юниус засиял от счастья. Потом воровато оглянулся и снизил громкость голоса: – А спорить с вами можно будет?

– Да сколько угодно! – успокоил главный энергетик. – В нашей отрасли полная демократия, все решения принимаются на альтернативной основе, не ругаемся, работаем дружно…

Говоря это, он вдруг заметил, как один из его помощников захотел чуть развернуть прибор, стоящий на одном из столов. Магрис так на него рявкнул, что все находящиеся рядом вздрогнули:

– Баран!!! Убери свои руки, не то я тебе их выдерну! – и стал возмущенно апеллировать к советнику: – Он ведь мог весь отсчет сбить! Пришлось бы все заново начинать… – И тут же, успокоившись, как ни в чем не бывало продолжил прежним шутливым голосом: – Конечно, всякое случается: и у нас люди гибнут. Но, заметь, намного меньше, чем в вашем ведомстве.

В ответ Юниус вначале рассмеялся, а потом укоризненно покрутил головой:

– Но у нас все-таки большинство до пенсии доживает.

В это время на входе появился Тасон. Он подхватил под руку ведущего конструктора, вместе они подошли к ведущему энергетику. Тасон жестом руки отдалил от себя всех прочих. Помощники и замы деликатно отошли на приличное расстояние, дабы не мешать очень секретному, вероятно, разговору. Троица минут пятнадцать о чем-то посовещалась, иногда поглядывая на сформированные вязанки обрезков. Потом они разошлись – каждый по своим делам. Тасон направился к выходу, призывно махнув Юниусу рукой. Тот рывком догнал своего руководителя и с ходу пристроился в ногу.

– Ты где будешь обедать? – деловито спросил Тасон.

– С семьей, в ресторане Ляна, на Китовой улице…

– Знаю, знаю! Хорошо! Постарайся оттуда никуда не уходить до шести часов: возможно, ты мне понадобишься.

– Понял! – ответил Юниус обеспокоенным голосом.

Шеф это заметил.

– В три часа собирается экстренное заседание высшего совета…

– Но ведь сегодня…

– Да, праздник. Но Панаис, по закону, как последний председательствующий, имеет на это полное право.

Юниус забеспокоился еще больше:

– Шеф! У нас все в порядке?

– Все нормально! – успокоил Тасон. – Насколько я знаю, нас это не касается… по крайней мере в ближайшее время. – Он ответил на приветствие группы парадно одетых моряков. – Хотя коснется обязательно. Да и не только нас. А возможно… – Он резко остановился и широко улыбнулся. – Ладно! Сегодня такой день, иди, отдыхай. Скорее всего, я тебя в обед и не побеспокою, это так, на всякий случай. Вопросы есть?

– Никаких! – ответил его зам, думая про себя: «Если я начну задавать вопросы, не хватит и недели».

– Тогда убегай! – разрешил Тасон. Глядя в спину удаляющемуся Юниусу, добавил в уме: «Пока я еще добрый и многого не знаю!»

Семья рода Лассан по количеству была очень внушительная. Но и не только по количеству. Все были рослые, крепкие и красивые. Только Юниус да его старшая сестра были чуть ниже ростом, чем три их младших брата. Их мать в свои шестьдесят пять выглядела просто прекрасно. И если бы не седые пряди в ее волосах, появившиеся пятнадцать лет назад, когда пропал без вести в одной из морских экспедиций отец Юниуса, никто бы не посмел дать ей больше пятидесяти. Своей кипучей деятельностью и неиссякаемой энергией мать всегда заражала окружающих и была всеобщей любимицей как среди детей, так и среди многочисленных внуков. И сестра, и братья Юниуса уже давно имели семьи и по двое-трое детей. И когда все собирались вместе, шум и детские крики сопровождали любые празднества и юбилеи.

Вот и сейчас детвора буквально облепила Юниуса, целуя, обнимая и получая от дяди по коробке конфет, которые тот раздавал из огромного матерчатого кулька. Потом он стал здороваться с сестрой, братьями, их мужем и женами. Неожиданно какая-то молодая женщина бросилась ему на спину и закричала в самое ухо:

– А мне почему конфеты не подарил?!

Видимо, на лице Юниуса отразилось такое удивление, что все вокруг дружно засмеялись, а сестра даже посочувствовала:

– Совсем ты, братишка, заработался: старшую племянницу не узнаешь! А как с ней нянчился, когда была маленькая! Говорил – самая любимая!

– Да я и сейчас… говорю! – Опешивший вначале, дядя теперь с восхищением разглядывал стоящую перед ним красавицу. – Просто ее действительно трудно узнать! Ну надо же! Нона! Ты бы мне хоть иногда фотографии присылала. Держать нужно дядю в курсе своих чудесных превращений!

Так получилось, что последние четыре года он совершенно не видел племянницу. Нона училась на островах в одном из лучших в мире университетов – осваивала профессию ботаника. На каникулах она разъезжала по всему миру участвуя в разнообразных экспедициях и занимаясь практикой. Конечно, она изредка наведывалась и в Хрустальный город, но ненадолго, и Юниус, с его непомерной занятостью не успевал даже с ней увидеться. Естественно, он о ней помнил и даже месяц назад отправил по почте поздравления по случаю восемнадцатилетия, но лично полюбоваться никак не получалось. В его памяти она оставалась угловатой худощавой девчонкой с взъерошенными волосами, невыразительным, простеньким личиком и мальчишеской манерой поведения. А сейчас он видел перед собой совершенную во всех отношениях женщину. Изящные, стройные формы тела очень элегантно подчеркивала с большим вкусом подобранная одежда. Гордо вскинутую голову украшала замысловато уложенная прическа. Блестящие глаза смотрели страстно и вызывающе. Дополняли и еще больше украшали общий вид дивные серьги с драгоценными камнями и такого же типа ожерелье, ниспадающее в выемку между ее двух лишь слегка прикрытых платьем очаровательных полушарий.