Серая чума - Александр Рудазов

– Как хочешь. Но чтобы через два месяца две тысячи кентаво у меня были! Справляйся, как пожелаешь.

– Это невозможно! – визгливо крикнул алхимик. – У меня закончились запасы философского камня! Придется опять работать с самого начала – соединять первоматерию с тайным огнем, получать чистую ртуть, несгораемую серу… Кальцинация, коагуляция, фиксация, растворение, переваривание, дистилляция, сублимация, сепарация, размягчение, ферментация, умножение, бросание! Двенадцать стадий, двенадцать операций… и как минимум по неделе на каждое! Громада действий! Три месяца, быстрее нельзя! Нельзя!!! Я не смогу! Мне нужны новые котлы!

– У тебя ДВА месяца! – хлопнул дверью Бестельглосуд. – Иначе я отберу у тебя лабораторию!

– Мою лабораторию?!! – истерично завизжал Себастиус. – Ты не посмеешь!!!

Этих слов Бестельглосуд Хаос уже не услышал.

Глава 24

На дороге осталась брошенная карета. Коней распрягли и отпустили – Ванесса наотрез отказалась превращать коцебу в конюшню. Одного Гордого более чем достаточно.

Впрочем, это мало кого беспокоило – все столпились вокруг Креола и Шамшуддина. Архимаги жизнерадостно похохатывали, хлопая друг друга по плечам, и вообще выглядели чрезвычайно довольными жизнью.

Особенно Шамшуддин.

– Ну? – гордо подбоченился Креол. – Я говорил, что однажды верну долг?

– Брат, я думать забыл о том обещании! – отмахнулся чернокожий здоровяк. – Но ты меня вытащил! Вытащил из Бездонного Хаоса! Сколько я там провел – лет двадцать?

– Двадцать? Нет, не двадцать – больше пяти тысяч!

Шамшуддин осекся. Он приоткрыл рот и недоверчиво покачал головой.

– Пять тысяч… – пораженно воскликнул он. – Да… Беспамятному духу тысяча лет кажется за один, я еще прибавил… Но расскажи тогда – стоит ли все еще великий Шумер?! Существует ли на свете Куш?! Помнят ли о Мардуке и Энлиле?!

– Шумера больше нет, – мрачно ответил Креол. – Мардук и Энлиль превратились в легенды – никто больше не верит даже в их существование. Куш… То место, где он когда-то был, теперь называют Эфиопией. Но это уже совсем не тот Куш.

Шамшуддин омрачился. Но Хуберт принес ему горячий и крепкий турецкий кофе, и он мгновенно развеселился и позабыл обо всех невзгодах.

– Кавах здесь хороший, – поделился он, прихлебывая черную жидкость. – На родине моих отцов его готовили в песке. Брали бунаджбену[43], клали туда зеленые бобы каваха, заливали водой – и в раскаленный песок. Во время длинных переходов нет лучшего средства, чтоб поддержать силы, да благословит это растение Инанна! А еще можно смешивать ягоды каваха с жиром – получается хорошая дорожная еда. Но тут он лучше. Как вы его готовите, расскажи еще раз?

– Сначала надо взять турку, сэр, – начал рассказывать рецепт Хуберт. – Турка – это специальный медный кофейник в виде кастрюльки с длинной ручкой. Следует залить его водой наполовину, добавить сахара по вкусу…

– Я сахар не люблю! – напомнил Шамшуддин.

– Следовательно, для вас мы его вообще не кладем. Нагреваем турку на медленном огне, пока не закипит, насыпаем молотый кофе, хорошенько размешиваем и снова ставим на огонь. Когда по краям образуется пенка, снимаем турку, даем немного остыть и снова нагреваем. Так два-три раза… а лучше – пять. Подавать следует прямо в турке. Надеюсь, вам нравится, сэр?

– Очень! – отхлебнул еще Шамшуддин.

Креол никогда раньше не рассказывал о старом друге и соученике. Так, пара случайных обмолвок. И вот теперь этот старый друг рассказал о себе сам.

Чернокожий архимаг явился не во плоти. Но и полноценным призраком он тоже не стал. Нет, он приобрел некий суррогат тела – непрозрачный, достаточно плотный, нуждающийся в органической «подкормке», но все же не вполне материальный. Он не спал, мог проходить сквозь стены (хотя при этом на них оставалось склизкое светящееся вещество), а если смотреть искоса – становился расплывчатым, или даже вовсе пропадал. Это «тело» лишь внешне походит на человека – рентген уверенно объявил бы, что перед ним всего лишь голограмма, а вскрытие не нашло бы никаких органов – лишь сплошная вязкая масса.

Креол назвал подобное состояние «маргул» – нечто среднее между человеком и призраком.

Новый балкон оказался совсем не таким, как старый. Он увеличился, обзавелся навесом, стал более удобным и современным. Шамшуддин уже успел обустроить себе уютную беседку – Хуберт не успевал подносить кофе, поглощаемое в огромных количествах. Руль он удерживал телекинезом… да и чашку тоже.

За чашкой кофе Шамшуддин и поведал, где был все это время. Он погиб в семьдесят четыре года – всего через несколько месяцев после получения звания архимага. Очень нехорошо погиб – был проглочен заживо. И не кем-нибудь, а самим Хастуром!

В этом месте Креол перебил его, выдав небольшую справочку по Хастуру. Этот архидемон когда-то был чудовищно могущественным существом – заклятым врагом Ктулху. Много веков они дрались с ним на равных, меряясь Силой. И Сила Ктулху оказалась больше – в конце концов он одолел Хастура, изувечил его и низверг на самое дно Бездны. После этого Хастур «сдулся» – сильно уменьшился в размерах, ослаб, лишился львиной доли разума, а как следствие – магических сил. Из Темного бога он стал всего лишь зверобогом.

Зверобогом-демоном.

И за двадцать лет до смерти Креола Хастуру удалось пробить печати и вырваться в Шумер. К этому приложил руку один из тогдашних магов… впрочем, это все уже дела давно минувших дней. Главное то, что в конце концов архидемона одолели и вышвырнули обратно в Лэнг. Но он успел поглотить больше двух десятков гильдейских магов – магия вообще малоэффективна против зверобогов, у них к ней повышенный иммунитет.

Среди проглоченных был и Шамшуддин.

Креол несколько раз пытался вытащить душу старого друга – самого надежного товарища во всей Гильдии. Но Лэнг не выпускает того, что попало в их щупальца, – архимаг был отправлен в Бездонный Хаос. Их «запасник», где хранятся самые ценные сокровища.

Но теперь, спустя пять тысяч лет, когда Креол стал сильнее, а Лэнг – слабее, когда бывший Верховный Маг заполучил колоссальный источник энергии в виде Сердец Султанов… теперь он все-таки смог совершить ритуал Освобождения. За всю историю Лэнга Шамшуддин стал всего лишь третьим, кому посчастливилось вырваться из Бездонного Хаоса.

Несмотря на то, что пять тысяч лет, проведенных в заточении, показались ему от силы двадцатью (в Бездонном Хаосе время течет в десятки раз медленнее), Шамшуддин остался очень недоволен «курортом». При одном упоминании Лэнга или кого-то из его демонов мулат начинал трястись, как эпилептик, и злобно брызгать слюной. А уж когда в его присутствии произносили имя Хастура… Если Креол в минуты бешенства чернел, словно измазался в саже, то Шамшуддин становился цвета извести.