Путь в стаю (СИ) - Кузнецов Павел Андреевич

На следующие несколько часов валькирии устроили мне форменный конвейер. Все попытки взбрыкнуть жёстко пресекались шипящими и рычащими кошками, совершенно утратившими цивилизованный облик. Они все распалились до белого каления, и мои попытки сопротивления только усиливали азарт охотниц. При этом валькирии проявляли просто чудеса изобретательности. Когда я намертво упирался, не желая ублажать сразу двоих, меня грамотно «заманивали». Игру начинала одна из особенно нравящихся мне прелестниц, возбуждала, осёдлывала, а когда я уже начинал выгибаться и стонать от удовольствия, в игру включалась вторая, занимая уже «нагретое» место. Я, конечно, просёк эти коварные ловушки, но не попадаться в них не было сил — слишком хороши оказались чертовки в постели. Гибкие, пластичные, страстные, игривые, даже ласковые, если всё делаешь правильно. Драли когтями, но почти без крови. Зажимали в объятиях или позволяли зажимать себя. Покрывали бессчётным покрывалом поцелуев. А их гибкие умелые пальчики доподлинно знали, где и когда нужно появиться, чтобы сделать возбуждение или удовольствие запредельным. А ещё волосы… просто облака волос, окутывающие меня своими путами, как тот кокон…

Когда всё неожиданно закончилось, и меня отпустили в душ, я с удивлением осознал, что доволен. Так и шёл, глупо и блаженно улыбаясь, отвечая на то и дело вспыхивающие в стайке кошек улыбки. Нет, некоторый осадок, конечно, остался, но в целом… было интересно. Ведь я чётко понимал, что захоти они, могли упростить игру до полного примитива. Просто выжать меня всеми своими недюжинными силами досуха, чтобы не столько получал, сколько отдавал, выдавая максимум удовольствия в единицу времени. Они же… развлекали меня, проявляли недюжинную заботу. Сознательно и целеустремлённо, как могли, подслащивали горькую пилюлю банальной истины: в постели с таким количеством женщин можно только принадлежать. Брать мне никто никого не позволит.

Я стоял, упёршись руками в упругую стену душевой. Тугие струи воды били в спину, смывая напряжение и вымывая из тела усталость последних часов. Неприятный осадок постепенно уходил, вымывался обилием положительных эмоций, острых воспоминаний — о кошках. Моих кошках. Которые, невзирая ни на что, заботятся о своём кошаке. Реально заботятся! Даже эту горе-дуэлянтку притащили для меня, почитай, в своих цепких коготках…

Странно, но в душе меня так никто и не побеспокоил. Эта тактичность девочек лишний раз подтвердила правильность недавних выводов: заботятся. Даже побыть наедине с самим собой, чтобы прийти в себя после сексуальной феерии позволили. Неожиданно вспомнилась похвальба одного знакомого, который любил секс с несколькими девочками… Помнится, на далёкой Земле это было… Не знаю уж, в чём тут дело, но мои впечатления сильно отличались от его похвальбы. Без стальных нервов, феноменальной физической подготовки и неимоверной сексуальной выносливости в постель с несколькими республиканками лучше не ложиться. Но это не гарантирует, что ты получишь именно то, на что рассчитываешь. И уж точно никто тебя специально облизывать не станет. Скорее, высосут все соки, заставят работать на убой — ведь на первом месте у них собственное удовольствие. С чего они вообще должны думать об ублажении попавшего в их сети мужчины? А если сюда ещё и имплант добавить… Всё просто, как топор. Нет, мой знакомый точно бы не выдержал. Крышей бы двинулся. Действительно, чтобы воспринимать подобное, как нечто само собой разумеющееся, нужно предварительно умереть. А потом родиться вновь. Уже с перепаханной потрясениями и с закалённой дикими откровениями психикой.

С такими глубоко философскими мыслями я покидал душевую, только на выходе распечатал себе привычную форму Экспансии.

— Отошёл? — навстречу мне поднялась Старшая, снежка. Как я узнал в ходе постельных игр, её звали Арья. Девочка излучала просто флюиды поддержки, её мягкая улыбка обволакивала, зеленющие глазищи грозили утянуть в омуты нежности и счастья.

Я деликатно, словно хрупкую вазу, обнял её. Потёрся щекой о щёчку, чем вызвал у кошки волну ответной нежности. Зарылся лицом в непослушную гриву волос, одуряюще пахнущих, и таких объёмных, упругих, обволакивающих… Казалось, эти рыжие пряди способны усмирить лишь поля, никакой расчёске они неподвластны. Воистину, генетика шагнула вперёд только для того, чтобы облегчить этим сильным женщинам… заботу за волосами. Такие ресурсы цивилизации — и всё ради красоты! От настолько кощунственной мысли я невольно расплылся в улыбке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Спасибо, что дали прийти в себя, — тепло поблагодарил валькирий, отстраняясь от столь желанной девочки — хотя, видит бог, в другой ситуации ни за что бы этого не сделал! И она прекрасно уловила это моё состояние!

— Леон, не нужно жертв. Девочки довольны. Теперь можешь немного расслабиться в своё удовольствие. Я готова. Пошли? — вопросительный взгляд, и короткий кивок на кровать.

— Арья… Я просто разрываюсь. Во мне борется всепоглощающая нежность к тебе и… всесокрушающий голод. Ты даже не представляешь, насколько я хочу просто поесть! Не обидишься?

— Нет, конечно, — понимающе улыбнулось это милое создание, со счётчиком десантных операций, не так давно разменявшем первую сотню.

— Постойте! Почему я всё ещё здесь? Что вы от меня хотите? Вы говорили — до его выхода из душа, — вдруг проявила себя сидевшая до того тише воды, ниже травы Стефи.

— Кушай, котик, — муркнула ариала. Кошка одним изящным движением поднялась на ноги, и в мгновение оказалась за спиной медноволосой. — Она не помешает.

— Стефи, — начал я, присаживаясь на отведённое мне валькириями место. — Ответь на такой вопрос: ты же хотела забрать меня с собой из Сферы?

— Да, — сразу уловив, к чему клоню, призналась женщина. Она при этом плотно сжала губы, как будто пересиливала себя. Но обманчиво мягкие ручки валькирии на плечах располагали к откровенности — пусть и не способствовали хорошему настроению.

— Так что ты получила, что хотела. Или нет?

— Совсем оборзел, кошак драный?! — рыкнула медноволосая, но валькирия надавила, и её пламенная речь тут же оборвалась вскриком.

— Он дело говорит, девочка, — тихо, но так, чтобы слышали все вокруг, поддержала меня ариала за её спиной. — Хотела мальчика — получила. Что тебя ещё не устраивает?

— Я не хотела… так! Он меня…

— Трахнул? Разложил? На карачки поставил? — фыркнула эта валькирия, взявшая на себя роль выразителя мнения стаи.

— Да!.. Он мужчина, должен…

— Что он должен? Не так себя вести? А когда ты решала взять этого мужчину — ты видела его форму? Серебро на груди? Обратила внимание на его сильное, тренированное тело?

— Да! — с вызовом рыкнула республиканка.

— Знаешь что, девочка? Ты просто взяла то, что не в состоянии унести. В твоих проблемах виновата только ты сама, и никто больше. Мы не обязаны помогать тебе в твоих постельных… неудачах. Кошак — наш, ты — не наша. Можешь пожаловаться в Орден… — эффектная пауза, чтобы девочка могла осмыслить сказанное. — Той девочке, которая тебя привела к нам в тренировочную зону.

Последнее замечание окончательно добило снежку. Она обхватила голову руками.

— И как мне теперь жить? Когда меня так… унизили?

— Унизили? У нас, валькирий, каждый стоит ровно столько, сколько стоит. Сильный кот может разложить слабую девочку. Да, это не очень принято, чтобы насильно, но она и сопротивляться не станет — не дура. Проиграла — терпи. В следующий раз будешь лучше работать над собой. Больше раза никто ему, конечно, такого вытворить не даст, но раз показал себя — почему бы и нет? Свой ведь, член семьи… Ты же сама коснулась нашей жизни, сама возжелала стать любовницей кошака. Чего тебя не устраивает? Лучше работай над собой, тогда в следующий раз, если сможешь, скрутишь уже его.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Как его можно скрутить?! Это… Это… Какая-то машина! Он натурально стальной! — задохнулась девочка в возмущённом вопле, чем вызвала перезвон колокольчиков женского смеха за столом.

— Заметь, он даже поля не использовал, — усмехнулась Старшая метиллия напротив. — Ты же видела у него меч над сосочком? В Сферу с ним заходила? Знала, кто он?