Светлая сторона тьмы - Ирина Бондарь

Черноволосый мужчина раскинулся на простынях и тяжело дышал. Его забинтованная грудь вздымалась и опускалась, губы оказались крепко сжаты, придавая лицу знакомое упрямое выражение. Он все еще боролся там, в своих мыслях, с кем-то спорил или как обычно говорил гадости. Слишком сильным был организм эрла, регенерация шла с пугающей скоростью, хотя до полного выздоровления еще далеко.

Гостья села на край кровати и пару мгновений бездумно смотрела на некогда любимый ею профиль, потом тихонько назвала имя.

— Морган.

Голос Уты смог пробиться сквозь беспамятство, заклинания и зелья. Мужчина открыл глаза и на целое мгновение их взгляды встретились. Морган моментально сел, едва удержавшись от болезненного вскрика, девушка попыталась было его остановить, но, разумеется, бесполезно.

Они так и не смогли заговорить еще какое-то время, впервые встретившись после разрыва.

— Ты пытался спасти его, — прошептала Ута, и ее губы все-таки дрогнули.

Девушка закрыла лицо руками и уткнулась в плечо бывшего возлюбленного, который причинил ей когда-то столько горя. Морган молча обнял ее, совершенно игнорируя зверскую боль во всем теле.

— Прости, что все-таки опоздал, — он гладил мягкие шелковые волосы, вдыхал знакомый аромат ее тела. — И тогда, и сейчас. Мне очень жаль, милая.

— Я не смогу без него, Морган! — худенькие плечики Уты вздрагивали, горечь и горе изливались в потоке беззвучных слез.

Что на это мог ответить эрл? Он терял возлюбленных навсегда по собственной воле, может, у него и впрямь нет сердца, как сказала однажды Соланж. Он и ее обидел так же сильно, как Уту или Карин, хотя все эти прекрасные девушки заслуживали только счастья.

— Тише, малыш, тише, — он целовал ее макушку и продолжал успокаивать, прекрасно понимая, что от душевных ран нельзя оправиться с помощью магии или волшебной крови. — Криштофу не понравилось бы видеть, что ты так убиваешься. Он ведь любил тебя сильную и храбрую, помнишь?

— Ты не понимаешь, Морган! — девушка зло оттолкнула его руки. — Я пришла к тебе, не к моим или его родителям. Они еще не знают, а ты, возможно, единственный, кто изучил меня почти так же хорошо, как Криштоф.

По ее щекам все так же струились слезы, но слова заставили Моргана напрячься. Что еще случилось, о чем недоговаривала Ута?

— У меня будет ребенок, — она закрыла лицо ладонями и снова заплакала. — Его сын! А Криштофа больше нет с нами! Как я смогу смотреть в глаза малышу и знать, что его отец ни разу не сможет обнять его, выбрать ему имя и научить жить так, как правильно! Я не выдержу этого!

Морган испытывал странные чувства, обнимая некогда любимую им девушку, которая, как оказалась, была беременна от другого. Неожиданно больно было узнать это, тем более удивительным стали для него подобные эмоции. Никогда не думал он, что сможет снова общаться с ней, смотреть в глаза, сочувствовать ее потерям и не злиться. Ни на себя, проворонившего счастье, ни на нее, что предпочла другого, ни на судьбу в общем и целом.

— Ш-ш-ш, — мягкий колдовской голос раненного эрла воздействовал на подсознание охваченной горем Уты. — Не убивайся так. Подумай, какой чудесный подарок остался тебе от него.

Девушка продолжала плакать, но призванная из последних сил магия снов Моргана все же медленно делала свое дело. Вряд ли молодая вдова одобрила бы это, но разрешения у нее никто не спрашивал. Эрл, как обычно, делал то, что находил нужным и лучшим для всех, не особо считаясь с чужими желаниями. А в данном случае легкая защитная паутинка могла быть самым надежным средством.

Чары поддавались с трудом, усиливающаяся боль в груди давала понять, что Морган слишком уж переоценивал свои возможности. Воздействие на чужую психику должно было быть совсем мягким, незаметным, и в то же время действенным. Крошечный огонек новой жизни внутри Уты нуждался в поддержке, которую пока что будущая мать не могла оказать.

На смоляные волосы серебристым пеплом опускались новые и новые витки целительной магии. Судя по ощущениям, стала кровоточить рана на груди, но не было сил и желания что-то исправлять, зато худенькое тело в мужских руках перестала сотрясать дрожь.

— Почему ты называешь это даром? Как больно жить дальше, когда половина тебя умерла вместе с ним! — прекрасные миндалевидные глаза Уты покраснели, мокрые ресницы слиплись, но все равно девушка была необычайно красива.

— Потому, что это его ребенок. Его часть, которая навсегда будет с тобой! И пусть сам Криштоф не сможет обнять тебя, но он останется с тобой в этом малыше. Глупенькая девочка, только подумай об этом! Твой любимый будет улыбаться тебе каждый раз, когда улыбнется его ребенок, смеяться и любить тебя по-прежнему. Поэтому не смей думать, что все кончено, вряд ли сам Криштоф одобрил бы такие мысли. Сейчас тебе все еще слишком больно смириться с твоей утратой, но потом ты и сама поймешь, насколько я прав. Надо беречь себя, милая, ведь ты уже не одна!

Похоже, волшебство сделало свое дело. Разумеется, до полного спокойствия Уте было далеко, да и не скоро оно ждало ее после всего пережитого. Но теперь горестные мысли немного сменили направление, и девушка смогла прислушаться к словам бывшего возлюбленного.

Эрл осторожно вытер слезы с нежных щечек.

— Морган, Морган, — тяжело вздохнула Ута и отодвинулась от мужчины. — Сколько воды утекло с нашей последней встречи.

— Да. Не самым лучшим образом мы тогда расстались. Мне очень жаль, дорогая, на самом деле. Надеюсь, что когда-нибудь ты сможешь простить мое поведение, поскольку я и сам о нем сожалею.

— Я давно простила тебя. Кроме того, я бы не встретила Криштофа, а ведь он смог сделать меня по-настоящему счастливой. Спасибо, что поддержал меня сейчас и не оттолкнул. Ты изменился, Морган.

Мужчина пытался пожать плечами, но было слишком больно. Пришлось тяжело опереться о подушки и бороться с накатившей слабостью.

— Это вряд ли, — усмехнулся он. — Так и остался злобным мерзавцем, от которого у девушек одни неприятности.

Ута легко провела кончиками пальцев по его щеке, на миг коснулась губ, словно заставляя замолчать. Потом поднялась, бессознательным защитным жестом положив ладонь ни живот, бросила последний взгляд на раненного.

— Нет, мне не показалось. Что-то или кто-то изменил тебя, я чувствую. Ведь не только ты отлично изучил меня, но и наоборот. И если бы ты был таким тогда, много лун тому назад во время нашей любви, я бы не ушла. Выздоравливай, эрл.

Девушка скрылась из виду за расставленными вокруг ширмами, и только теперь Морган позволил себе скривиться от боли и положить руку на горячо пульсировавшую рану. Проклятье! Не совесть ли в нем проснулась? Нет, надо гнать подобные мысли поганой метлой.