Том 8. Усадьба Ланиных - Борис Зайцев

74. Эта Франческа Малатеста и ее деверь Паоло – знаменитая чета несчастных любовников, прославленная Данте. Приводим рассказ о судьбе их по Анонимо Фиорентино: «Надо сказать, что уже долгое время шла война между мессером Гвидо да Полента и мессером Малатеста старшим из Римини. Так как это утомило обе стороны, то с общего согласия заключили мир, и чтобы лучше он соблюдался, вступили в родство; ибо мессер Гвидо выдал дочь за сына мессера Малатеста, а мессер Малатеста так же обвенчал своих детей. Мадонна Франческа, дочь мессера Гвидо вышла замуж за Джианчиотто мессера Малатеста; и хотя он был умный человек, но вида грубого, мадонна же Франческа была прекрасна, так что мессеру Гвидо говорили: „Вы дурно устраиваете эту вашу дочь; она прекрасна и редкой души; она не будет довольна Джианчиотто“. Мессер Гвидо, который больше ценил разум, чем красоту, все-таки пожелал, чтобы родство укрепилось: и дабы девушка не отказалась от брака, сделал так, что вместо Джианчиотто явился в виде жениха Паоло, она вышла за Джианчиотто. Правда, что перед свадьбой, когда Паоло находился однажды на дворе, служанка Мадонны Франчески показала ей его и сказала: „Этот будет твоим мужем“. Она нашла, что он красив. Полюбила и согласилась. И отправившись к мужу, и найдя вечером рядом с собою Джианчиотто, а не Паоло, как она думала – осталась недовольна. Она увидела, что ее обманули; но не отказалась от любви. Паоло же, видя, что она его любит, хотя вначале и противился, легко склонился к любви. Случилось, что в то время, как они любили друг друга, Джианчиотто отправился в синьорию, от чего у них возросла надежда; и любовь возросла настолько, что находясь тайно в комнате и читая книгу Ланчелота – и сначала рукою и поцелуями приглашая друг друга, в конце умиротворили они свои желания. И много раз в разное время делали подобное; это заметил слуга Джианчиотто; он написал своему господину; по этой причине Джианчиотто вернулся и подстерегши их однажды, застал в комнате, имевшей выход вниз, и отлично мог бы Паоло спастись, если бы кольчуга его не зацепилась за гвоздь в опускной двери, и он повис таким образом. Джианчиотто бросился на него с пикою: жена кинулась между ними; направляя удар в него, он попал в жену и убил ее; и затем убил Паоло на том самом месте, где тот зацепился».

32. Голубь – птица очень сладострастная, но в то же время символ невинности. Данте почитает историю двух. Быть может, он сравнивает их с голубями также и потому, что голубь есть символ искренности (Матф., X, 16), добродетели, которую Франческа проявляет в последующем рассказе в величайшей степени. (Скартаццини).

97. Равенна.

107. Каина – адский лог, где караются братоубийцы; песнь XXXII.

117. «Суровый Дант», путник и временами даже сам каратель грешников (у изменника Бокка дельи Аббата в гневе вырывает прядь волос с головы) – тронут! Давно замечено, что вряд ли отозвался бы так на горе влюбленных человек, лично не испытавший бурь любви.

128. Ланчелот – любовник королевы Джиневры, герой Круглого Стола. Романы короля Артура и Круглого Стола были модны во времена Данте.

137. Галеотто – как Галеотто был посредником между Ланчс-лотом и Джиневрой, так и для нас сам автор ее (Скартаццини).

142. Вновь не выдерживает. Здесь Анонимо Фиорентино прямо говорит: «поэт сам был уязвлен этим пороком, и потому так сочувствует тем, о ком говорит в тексте». Замечательно, что и Вергилий, всюду на протяжении странствия спокойный и благоразумный, как и подобает представителю ratio, не упрекает здесь Данте в слабости, как делает в других местах. Ведь сочувствуя осужденным, Данте сам отчасти грешит. – Вообще же вся эта песнь есть как бы отголосок молодости поэта, времени, когда он не был еще политиком, приором, избранником. Правда, проскальзывает эта нота у человека, уже много пережившего, знающего цену воспоминаний; все же перед нами здесь по преимуществу поэт любви, а не теолог, моралист или политик.

13. Цербер, трехголовый пес, в языческой мифологии страж Ада. Данте обращает его в демона.

49. Твой город – Флоренция. Зависть была, действительно, главной причиной раздора и образования партий во Флоренции.

50. О зависти сказано: trabocca il sacco, «переполняет мешок».

52. Чиакко, флорентинец, шутник, весельчак и знаменитый обжора. «Был остролов, и всегда любил общество богатых и изящных людей, особенно же тех, кто роскошно и изысканно ел и пил; если приглашали его на обеды, то ходил; и подобным образом, если не был приглашен, то приглашал сам себя; и этим пороком был известен всем флорентинцам, в остальном же был порядочный человек, по своему поведению, красноречивый и приятный, добродушный; из-за этих качеств его охотно принимали в хорошем обществе» (Боккаччио).

65. «Дойдут до крови», это случилось 1 мая 1300 г. «В этот вечер, который есть начало весны, женщины много занимаются танцами с соседями. Молодые люди Черки встретились с компанией Донати, среди которых был племянник мессера Корсо и Барделлино де Барди, и Пьеро Спини и другие их товарищи и сторонники, которые и напали с оружием в руках на Черки. В этой схватке – среди многих раненых „Риковерино де Черки отрубили нос“». (Дино Компаньи). Все это, разумеется, обостряло вражду партий. – Лесная партия, или Белые, во главе которой стояли Черки, выходцы из лесистого Валь ди Сиеве. К ним принадлежал сам Данте. Другая – Черные, вождь которых был Корсо Донати.

66. «Белые изгоняют Черных из Флоренции; намек на изгнание главарей обоих партий в 1301 г.; или, может быть, что Черные были лишены своих должностей» (Скартаццини).

68. На третий год. Чиакко говорит в марте 1300. Белые, и среди них Данте, были изгнаны в апреле 1302. Третий год едва начался. – Одолеет первая, т. е. Черные.

69. Бонифаций VIII, папа, современник Данте, человек которого он ненавидел и поместил в третий лог восьмого круга, где грешники стоят вверх ногами в дырах, с пылающими подошвами (XIX песнь).

73. Трудно сказать, кто эти двое. Полагают, что Данте имел в виду себя и друга своего Гвидо Кавальканти.

79. Фарината («Ад», X, 32). Теггьяйо («Ад», XVI, 41).

80. Якопо Рустикуччи («Ад», XVI, 44). Арриго – по одним Арриго Джиандонати, по другим Одериго Фифанти, один из убийц Буондельмонте (Дж. Виллани). Моска («Ад», XXVIII, ПО).

95. Прежде чем труба Архангела не возвестит страшного суда.

111. Это значит, что души осужденных, возвратившись в свои тела и став совершеннее, сильнее будут чувствовать горечь мучений. Это учение бл. Августина.

115. Плутус, бог богатства, которого Данте обращает в демона, как и другие мифолог, существа.

1. Таинственные слова, объяснявшиеся различно («О, Сатана, Сатана, повелитель» и т. д.) Скартаццини вместе с Бланом считает, что «удовлетворительно истолковать их нельзя. Этот стих ждет еще своего Эдипа».

12. «Fe 'la vendetta del supdrbo strupo». – Strupo – стадо скота. Но здесь, по мнению большинства толкователей, поставлено оно вместо Stupro, из-за рифмы. Stupro же значит – «изнасилование»; а в переносном смысле – насилие, бунт, возмущение. Значит, св. Михаил карает Люцифера за попытку насилия над Богом. – Если же (с немногими) принять слово Stupro за кельтское, означающее отряд, войско, собрание людей, тогда смысл будет тот, что Михаил отомстил не только Люциферу, но и всему «войску» восставших ангелов. («Дал отмщение надменному войску»).

16. Четвертый круг.

22–23. Скупцы и расточители сталкиваются в этом кругу подобно волнам в проливе между Сицилией и Калабрией – идущим из Ионического и Тирренского моря.

57. Сжатый кулак – образ скупости. Отсутствие волос на голове – расточительность.

97. «Оn discendiamo omai a maggior pietan», – «А теперь спустимся к большей жалости» – т. е. туда, где большие муки вызывают большую жалость.

98. Полночь. Звезды проходят через меридиан и склоняются. Действие поэмы началось утром, прошел день и вечер, 18 час.

118. Все древние толкователи согласны, что это бездеятельные. Даниелло был первый, оспаривавший это мнение, настаивая, что под водой находились души тех, кто таил злобу в сердце, не давая вырваться наружу ее пламени. Многие современные комментаторы приняли это мнение. Однако, сильные доводы заставляют нас присоединиться к древним. Очевидно, Данте распределяет в этой песни грешников по принципу, т. е. «каждая добродетель имеет двух сбоку находящихся врагов, или два порока, один – чрезмерность, другой – недостаток». Как в предыдущем кругу он помещает скупцов и расточителей рядом, одних – грешных изобилием, других – недостатком: так в этом кругу ставит гневных рядом с ленивыми, два рода грешников, также противоположных.