Раскинулось море широко - Валерий Белоусов

В маленькой, уютной гостиной – тихо и тепло. Мерно постукивают высокие, напольные часы в ореховом футляре, отмеряя время – которое навеки остановилось в этой комнате, замерев на полушаге в век двадцатый – да так и не сделав его – и оставшись в величественной викторианской эпохе

За полупрозрачным экраном огоньки пробегают по тлеющим в камине торфяным брикетам, сообщая воздуху аромат выдержанного скотча… сам скотч янтарно светится в стоящем на маленьком чиппендейловском столике хрустальном графине.

Если на миг оторвать взгляд от синеющих огоньков, то увидим – это не просто комната, но комната мужчины – джентльмена, спортсмена, путешественника… простота и мужество смотрят на нас с её обитых шёлковыми обоями стен.

Вот висит на бронзовом крюке кавалерийская сабля в потёртых до бела ножнах, а рядом с ней – трофейный африканский ассегай, перекрещенный с трофейным же афганским копьём… над ними – гордо возвышается старый, потрёпанный в походах пробковый колониальный шлем… на противоположной стене – скалится клыкастая пасть белого тигра, соседствующая с массивной, угрожающего вида головой чёрного носорога…

Однако же клюшка для гольфа с облезлой, когда-то белой, краской, соседствующая с крикетным молотком и парой старых, заштопанных боксёрских перчаток – ясно дают понять, что хозяину этого жилища не чужды и мирные забавы.

На полках – книги… потрёпанный Оксфордский словарь, разрозненные тома Британники, Киплинг, Конан Дойль… среди них – затерялся потёртый бумажный переплёт «Службы в Северо-Западных провинциях» молодого, подававшего такие блестящие надежды лейтенанта Черчилля, зверски зарезанного в горах Афганистана грязным «руски» с таким типичным русским именем Rasiul Duodaev (Примечание автора – см. рассказ «Там вдали, за рекой»)

Да, стиль комнаты – благородство и мужество… и разговор двух сидящих перед камином джентльменов тоже исполнен мужества и благородства!

«… да, качество которых оказалось столь высоким, что невозможно было отличить их от настоящих без специальной аппаратуры!»

«Ещё бы, сэр Генри! Ведь эти деньги печатались в окрестностях Лондона, на вилле члена Британского химического общества! Царская ochranka сбилась с ног в поисках того, кто, по словам одного из высших русских полицейских чинов – „поставил под угрозу всю российскую экономику“.»

«Кабинет очень ценит Ваши заслуги, лорд Джон… но наводнить западные губернии России этими… знаками… этого мало! Надо, чтобы они ходили от Брест-Литовска до Владивостока…»

«С первым городом – гораздо проще… в распространении этих ассигнаций нам активно помогают местные еврейские общины.»

«И у членов этих, мною глубоко уважаемых – общин нет никаких моральных… э-э… препонов?»

«Какие там моральные препоны, сэр Генри! Одним из излюбленных занятий членов еврейской общины Брест-Литовска – „тянуть акциз“, то есть изготовлять фальшивые акцизные бандероли. Дело поставлено просто на фабричную основу… а здесь – живые деньги, почти как настоящие, и даже лучше настоящих!»

«Да, лорд Джон… с качеством Вы явно… перемудрили… но почему же происходят затруднения со сбытом в глубине России?»

«Дикари, сэр! Обнаружив фальшивую купюру, грязный русский moujik, в отличие от умного еврея, несёт её в полицию – хотя не может не понимать, что эту купюру у него конфискуют… а наших героических распространителей, которые расплачиваются за их товар на рынках нашими изделиями, дикари ловят и забивают насмерть sapog, как конокрадов! Так уже погибли Пинхас Подрабинек, Ицхак Голембиовский, Борух Березовский…

Вне черты осёдлости наши деньги массового сбыта не находят (Примечание автора. Случай подлинный)»

«Да, прискорбно… но какие Ваши планы?»

«Я думаю, надо привлечь к делу заокеанских партнёров… конторы Свердлова и Бронштейна из Нью-Йорка. Парни с той стороны большого пруда – довольно оборотистый народец…

Кстати, наши деньги я пускаю на финансирование социал-демократического „Общества друзей свободной России“ – организации, собирающую в Лондоне деньги для русских революционеров.»

«Отменно… кстати, как идёт дело с подготовкой… э-э… центрального акта?»

«Найден исполнитель, разумеется, еврей… ведь нам нужно, чтобы после акции по грязной России прокатилась волна pogrom… исполнитель, оснащённый „буром“ с телескопическим прицелом…»

Сэр Генри замахал руками:«Ох, лорд Джон, избавьте меня от этих ужасных подробностей… Вы же знаете, что я не люблю охоты!

И – да! Помните, что Вы делаете… это… в интересах Британии!

Нам нужны деньги грязных „руски“, которые добывают их, заставляя своих рабов мыть золото на katorga… а если все судостроительные заказы уйдут в проклятую Германию? Что будут есть дети судостроителей Белфаста и Клайда?

Мы обязаны думать о наших избирателях! Таков наш тяжкий крест – крест джентльмена и белого человека…»

За окнами продолжал падать лёгкий, белоснежный снежок, превращаясь в чёрную грязь на булыжной мостовой…

Уютно потрескивал камин, маслянисто плескался в стаканах старый виски… добрая, милая старая Англия.

…«… Русских надо держать в кулаке, в вечном страхе, давить, не давать расслабляться.

Тогда они складываются в народ и кое-как выживают. Консерваторы всегда звали подморозить Россию.

Русских надо пороть. Особенно парней и девушек. Приятно пороть юные попы. В России надо устраивать публичные казни.

Русские любят время от времени поглядеть на повешенных. На трупы. Русских это будоражит.

… Русских надо бить палкой.

Русских надо расстреливать.

Русских надо размазывать по стене.

Иначе они перестанут быть русскими…

Еду в конке и чувствую, что мне противна эта потная сволочь. Инертная, покорная, прыщавая шваль.

Хочу ли я, чтобы Россия распалась на куски?

Чтобы Татария отделилась от Мордовии?

Чтобы Волга высохла?

Чтобы судорога прошла по Сибири?

Чтобы кончился балаган?

Хочу!

Хочу!…

Россию можно обмануть, а когда она догадается, будет поздно. Уже под колпаком. Россию надо держать под колпаком. Пусть грезит придушенной. Народ знает, что хочет, но это социально не получается. Он хочет ничего не делать и все иметь. Русские – самые настоящие паразиты.

… Русские часто травятся разной пищей. Съедят что-нибудь и – отравятся. Детей рвет. Стариков рвет. Бабулек поносит. Приедет фельдшер – а они уже умерли. Тогда надо хоронить. Отравляются всем. Несвежим мясом. Рыбой. Творогом. Или грибами. И гороховым супом. У всех желудки не очень здоровые.

Зубы – вообще отдельный разговор. Русские зубы – всем зубам зубы.

… Русские очень любят есть шашлыки.

Приедут на природу. Куда-нибудь на речку. Искупнутся. Повизжат в воде. Некоторые сразу утонут. А другие начинают священнодействовать. Шампуры. Шашлыки. Рыжики! Маслята!

Ну, половина отравится. Остальные переебутся. Но зато весело. Под музыку балалайки.

По дороге домой все обычно молчат. Думают о своем. Так у русских заведено. Может, устали. А может, просто дремлют.»

Фон Шельма, качая головой, внимательно слушал монолог Рыдз-Смиглы, не забывая подливать ему портвейна из запасов корабельного лазарета…

Фон Шельме глубоко было наплевать на Рыдз-Смиглы, на его разглогольствования, на Россию в частности и русских в целом… но! Ему надо было получить ещё хоть одну подпись под актом, что триста пар матросских кальсон съедены мышами… на старпома (идиота, не понимающего своей выгоды) надежда в этом верном деле была слабая.

«Ивааан! Ленивый швайн, замьени тарелька!»

Русские офицеры Российского Императорского Флота продолжали пить чай в кают-компании русского боевого корабля…

… Где Финский залив, а где Залив Петра Великого! И всё же именно в Финском заливе произошло событие, оказавшее непосредственное влияние на ход и, в некотором смысле, на исход войны… впрочем, в этом тесном мире всё взаимосвязано!

… Ледяные, мелкие волны лениво, покачивая прибрежную шугу, облизывали высеченную на гранитной скале надпись: «Иванъ Водоньинъ, маiа 1830»… неистребимая черта русского человека оставить по себе память. Верно, когда наши соотечественники достигнут Луны, то и там на берегу лунного моря оставят надпись «ДМБ-2009»…

Свеаборг! «Шведская», от слова Sveaborg – русская крепость в преддверии Гельсинкфорса…

Раскинула она свои приземистые, из серых валунов сложенные стены на островах, больших и малых – Александровском, Артиллерийском, Михайловском и Инженерном, Комендантском и Лагерном…

Место донельзя казённое – станция русского военного флота, доки (между прочим, один док – Susisaari – самый старый сухой док в Европе), арсеналы, матросская школа, казармы, пороховые погреба, резервуары пресной воды. Православный собор, и тот выполняет по совместительству обязанности маяка…