Легенда о воре - Хуан Гомес-Хурадо

И ни разу не получил ответа, однако вот он здесь, живой и здоровый, со шпагой из доброй стали. На мгновение юноша поразился, подумав о том, что, возможно, был эгоистом, когда хотел бросить всё это, только чтобы не запачкать рук.

Освобождение мира от такой пиявки, как Мониподио, должно быть чем-то большим, чем просто личной местью.

Не только он молил об этом небеса. Возможно, он, Санчо - это и есть ответ на молитвы других. Как тот разбойник Робин Гуд, о котором рассказывал чудаковатый англичанин Гильермо Шекспир.

А может, как сказал Бартоло, всё это лишь дурацкая шутка.

"Ты уверен, что мы можем ему доверять? - спросил наконец Санчо, кивая на Закариаса.

Вместо ответа Хосуэ начал рассказывать о чем-то, казалось бы, совершенно постороннем.

"Когда я был маленький, духи рассердились на моего отца..."

"А мне казалось, что ты не веришь в духов", - заметил Санчо.

При этих словах Хосуэ закатил глаза, словно не мог поверить в невежество своего друга.

"Сейчас я - добрый христианин, но духи от этого не перестали существовать".

"Разумеется, - ответил Санчо, стараясь сдержать улыбку. - Продолжай".

"Мой отец случайно наступил на могилу предка, и духи страшно разгневались. Они высушили вымя у наших коров и сгноили рис на полях. И тогда отец решил обратиться за помощью..."

Здесь Хосуэ замялся, не в силах подобрать нужное слово; да его и не было в их языке жестов. Хосуэ попытался при помощи жестов и мимики изобразить человека, к которому обратился за помощью его отец.

- Колдун, - догадался наконец Санчо, глядя на Хосуэ. А тот очертил руками круг вокруг головы, изображая, видимо, капюшон, какие носят маги в театре. Хосуэ никогда не был в театре, но где-то слышал, будто бы маги в пьесах именно так и одеваются.

"Да. Отец ненавидел колдунов, но он был умным человеком. Он отдал этому колдуну двух коз. Когда ты вступаешь в мир духов, рядом с тобой должен быть кто-то, знающий законы этого мира. То же самое касается и мира воров".

Санчо задумчиво почесал бородку. Сложно было выразиться более определенно.

"И что же было дальше с этим колдуном, Хосуэ? - спросил Санчо. - Он смог избавить вас от несчастий?"

"Этого мы так и не узнали. На другой день после того, как отец отдал ему коз, пришли белые люди и сожгли нашу деревню".

Проснувшись через некоторое время, Закариас обрадовался решению Санчо и Хосуэ. В предрассветных сумерках они отправились на поиски нового места, которое могло бы послужить им убежищем, опасаясь, что кто-нибудь может их узнать.

- Вот увидите. Это старая таверна, наверху есть помещения для ночлега. Улица тихая, войдя в дверь, нужно спуститься по нескольким ступенькам. Идеальное место, чтобы незаметно входить и выходить.

Когда они пришли, Санчо едва сдержал восклицание. Подробности из описания Закариаса явно наводили на определенный след, но погруженный в мысли о разговоре с Хосуэ, он едва обращал внимание на слепого. Однако оказавшись на месте, он почувствовал, что это имело особый смысл, хотя и не мог понять, в чем он заключается.

Закариас привел их к дверям "Красного петуха".

Отвратительно нарисованная вывеска, о которой в свое время Санчо думал, что художник вместо того, чтобы рисовать петуха, просто обезглавил его над бумагой, была еще на месте, хотя в нижней части не хватало приличного куска. Лестницу покрывала грязь и пыль - нечто немыслимое в те времена, когда он здесь работал.

- Что тебе известно об этом трактире? - спросил Санчо.

- Его владелец разорился, и дело пришло в упадок. Такое случается каждый день.

Закариас толкнул дверь, и она тут же открылась. Санчо это удивило, но он сразу всё понял, когда зажег трут, который всегда носил в котомке.

Внутри таверна походила просто на навозную кучу. Мебели не было, вместо нее всё было засыпано щепками - знак того, что кто-то превратил ее в дрова. Лишь таким способом удалось бы избавить заведение от громадных столов, за которыми когда-то сидело множество завсегдатаев. Земляной пол представлял собой вонючую помойку, у стен высились кучи мусора.

- Ну как тебе, парень? - спросил Закариас. - Выглядит не слишком привлекательно, да?

Санчо удивился, до чего Закариас был доволен, что привел их сюда. Даже если он не мог видеть жуткое состояние трактира, то уж учуять запах гнили точно был способен. Он уже собирался ответить, когда скрип ступеней заставил его положить руку на рукоять шпаги.

- Кто там? - послышался чей-то голос.

- Это я, Закариас. Видишь, привел кое-кого, кто вытащит тебя из нищеты.

Лестница заскрипела еще громче, и Санчо охватила дрожь: он вспомнил, как сам спускался по этой самой лестнице, перед тем как хозяин избил его до полусмерти.

- Черт бы тебя побрал, слепой, надеюсь, оно хоть стоит того? - вновь послышался тот же голос - низкий, грубый, очень знакомый.

В этот миг спустившийся по лестнице человек вошел в круг света, и у Санчо екнуло сердце, когда он его узнал. Даже в тусклом пламени свечи лицо старого трактирщика выглядело ужасно. Его лысина была покрыта струпьями - очевидно, следы падений в пьяном виде. Его бороду, которая теперь казалась больше, покрывали пятна рвоты. Он был обнажен до пояса.

- Кастро? - ахнул Санчо.

Тому понадобилось несколько мгновений, чтобы узнать бывшего работника, который уничтожил все его запасы вина. На миг его глаза сверкнули, когда он различил лицо Санчо через винные пары, а потом немедленно стали излучать ярость.

- Так это ты, шлюхино отродье!

Кастро поднес к лицу пустую бутылку, которую держал в руке, и Санчо отпрянул, но со стороны трактирщика это был лишь отвлекающий маневр. Он тут же опустил голову и ринулся на юношу, как бык на корриде. Санчо отскочил в сторону, а в это время Хосуэ подставил трактирщику подножку, и тот полетел лицом прямо в отбросы. И замер там неподвижно.

- Давайте-ка его поднимем, пока он не задохнулся.

Трут вспыхнул и погас, так что в потемках Санчо не мог увидеть, что же ответил Хосуэ. На ощупь они подняли лежащего Кастро и усадили возле стены, прислонив к ней спиной. Санчо снова попытался зажечь трут, а трактирщик тем временем пришел в себя и снова засопел.

- Будь ты проклят... Тебе мало, что ты сломал мне жизнь? Теперь явился, чтобы меня убить?

- Успокойся, Кастро, - сказал Закариас. - Эти ребята хотят купить твое дело. Они дадут тебе достаточно денег, чтобы ты смог вернуться в родную деревню. Ты ведь давно хочешь пустить корни на родной стороне, не так ли?

- Никуда я отсюда не поеду, - заявил трактирщик. С этими словами он начал заваливаться вправо, и Хосуэ пришлось удержать его за плечо, чтобы он не рухнул в грязь. - Я здесь как в раю.