На пути к сверхобществу - Александр Зиновьев

Не Сталин изобрел этот социальный феномен. Он широко применялся в истории человечества и применяется до сих пор. И будет применяться в будущем как одно из закономерных явлений человеческой жизни. А в условиях сталинских лет без репрессий в принципе было бы невозможно построение новой социальной организации. Без них страна погибла бы не после 1985 года, а на несколько десятков лет раньше, во всяком случае – уже в 1941 году наверняка. Сталинские репрессии были особенно сильным проявлением объективных социальных законов, о которых говорилось в предшествующих частях книги.

Все критики сталинизма усматривают в репрессиях проявление бесправия коммунистической социальной организации. Это ошибочно как теоретически, так и фактически. Тут имело место нечто иное. На самом деле в сталинские годы в Советском Союзе происходило интенсивное формирование юридической (правовой) сферы. Но происходило одновременно и формирование сверхправовой «надстройки» – сверхправа. Последнее опиралось на право, включало его в себя в снятом виде, но доминировало над ним как явление нарождавшегося сверхобщества. В стране формировался аппарат сверхвласти, включавший в себя партийный аппарат, в котором вырабатывались и принимались решения по всем важнейшим проблемам. Эти решения не имели юридической силы сами по себе, но они приобретали принудительную силу, поскольку аппарат сверхвласти распоряжался всеми средствами легитимной государственности. И деятельность всех тех, кто был вовлечен в репрессивную систему, так или иначе узаконивалась – осуществлялась в рамках права, а не бесправия.

Утопия и реальность

Сталинская эпоха была воплощением в жизнь сказки, утопии. Но воплощение это произошло в такой форме, что идеалы превратились в объект насмешки. И не потому, что реальность оказалась хуже утопии, – во многом она оказалась гораздо лучше, – а потому, что жизнь пошла совсем в другом, непредвиденном направлении, и идеалы утратили смысл.

Коммунистическая утопия создавалась при том условии, что многие существенные факторы человеческой жизни игнорировались, а именно: распадение человечества на расы, нации, племена, страны и другие общности, усложнение хозяйства и культуры, иерархия социальных позиций, изобилие соблазнов, власть, слава, карьера и т. п. Утопия предполагала лишь сравнительно небольшие объединения более или менее однородных индивидов, со скромным бытом и потребностями, с примитивным разделением функций. Утопия создавалась для низших слоев населения и низшего уровня организации общества.

Люди верили в коммунистическую утопию, не подозревая о том, что отвлекаются от упомянутых выше факторов. В самом деле, почему бы не жить в мире и дружбе, почему бы не проявлять заботу друг о друге, почему бы не распределять жизненные блага по справедливости, почему бы не вознаграждать людей по заслугам, почему бы не трудиться добросовестно и т. д.?! И, абстрактно рассуждая, т. е. не принимая во внимание факторы, исключающие эти блага и добродетели, все это кажется возможным. Но абстрактная возможность еще не есть возможность реальная. И когда проходили годы, а абстрактные возможности не реализовывались, люди обвиняли в этом высшее начальство, социальный строй, сочинителей утопии. И тем не менее прогресс в жизни миллионов людей был настолько значительным, что сталинский период прошел в атмосфере если не веры, то желания верить в утопию.

Для миллионов рабочих и крестьян было благом то, что принесла им революция и новая, коммунистическая система. Миллионы крестьян переселялись в города, приобщались к образованию и культуре, получали более легкие условия труда. Миллионы простых людей из народа становились мастерами, инженерами, начальниками. Дети рабочих и крестьян в огромном числе получали среднее и высшее образование, становились инженерами, врачами, учителями, профессорами, офицерами, чиновниками, учеными, артистами и т. д. Но их дети уже не были детьми рабочих и крестьян. У них уже были другие критерии сравнения и другие потребности.

Уже в сталинские годы распределение людей по ступеням и ячейкам этой структуры происходило далеко не всегда по принципам, какие стремилась привить людям коммунистическая идеология, а именно – в соответствии со способностями, трудовыми усилиями и нравственными качествами людей. Но все же эти принципы фактически реализовались для большинства вступавших в жизнь молодых людей, и на отклонения от них еще смотрели как на пережитки капитализма. В послевоенные годы все с большей силой стали давать знать о себе объективные законы структурирования общества и распределения людей в новой структуре. Те принципы, какие проповедовала коммунистическая идеология, стали отступать на задний план. На первый план стали выходить принципы реального коммунизма, о которых предпочитали помалкивать или говорить как о пережитках прошлого и как о тлетворном влиянии Запада. Хотя первые сохраняли значение в определенных случаях и пределах, вторые стали оказывать более сильное воздействие на состояние сознания и чувств людей.

Десталинизация

Хрущевский период был переходом советского общества от состояния юности к состоянию зрелости. Этот переход растянулся на несколько лет. Ничего необычного в этом нет. Исторические процессы протекают во времени, как и любые другие материальные процессы. Основным явлением этого периода была десталинизация страны.

Что означала эта десталинизация по существу, с социологической точки зрения? Сталинизм исторический как определенная совокупность принципов организации деловой жизни страны, принципов управления и поддержания порядка и принципов идеологической обработки населения сыграл свою великую историческую роль и исчерпал себя. Он стал помехой для нормальной жизни страны и дальнейшей ее эволюции. В силу исторической инерции он еще сохранял свои позиции. Миллионы людей, которые были оплотом сталинизма, привыкли и не умели жить по-иному, сохраняли свои руководящие позиции и влияние во всех подразделениях общества. Вместе с тем в стране отчасти благодаря сталинизму и отчасти вопреки ему созрели силы и возможности его устранения. В годы войны и в послевоенные годы предприятия и учреждения страны уже во многом стали функционировать не по-сталински. Благодаря культурной революции изменился человеческий материал, и потери в войне не остановили этот процесс. В массах населения назрела потребность жить иначе, назрел протест против сталинских методов, ставших бессмысленными. В сфере управления обществом сложился государственный чиновный аппарат, который стал играть более важную роль сравнительно с аппаратом сталинского народовластия и сделал последний излишним. В сфере идеологии сталинский уровень идеологии перестал соответствовать интеллектуальному уровню населения и его настроениям. В стране выросли огромные кадры идеологически подготовленных людей, которым сталинские идеологи казались примитивными и мешали делать то же дело лучше, чем раньше. Десталинизация страны происходила вопреки всему и несмотря ни на что, происходила объективно, явочным порядком. Происходила как естественный процесс созревания, роста, усложнения, дифференциации социального организма. Так что хрущевский «переворот» означал приведение официального состояния общества в соответствие с его фактическими тенденциями и возможностями.

Хрущевский «переворот» имел успех лишь в той мере, в какой он был официальным признанием того, что уже складывалось фактически. Он имел успех лишь в той мере, в какой нес облегчение и улучшение условий жизни широким массам населения. Он был прежде всего в интересах сложившегося к тому времени мощнейшего слоя руководящих работников всех сортов и уровней (начальников и чиновников), которые стремились сделать свое положение стабильным, обезопасить себя от сложившихся при Сталине методов руководства, опиравшегося на органы государственной безопасности и массовые репрессии, и от методов такого рода на всех уровнях социальной иерархии. Этот правящий слой больше всех был подвержен произволу народовластия. Он стал господствующим фактически и хотел иметь личные гарантии своего привилегированного положения.

Сталинская власть создавала государственную власть, используя ее как свое орудие и вместе с тем готовя себе смену в форме, выходящей за рамки государственности «сверху», – в форме сверхгосударственности. Десталинизация страны в послесталинские годы в сфере власти заключалась в переходе к системе власти сверхгосударственности, содержащей в себе в снятом виде государственность. Сохранились некоторые черты вождистской системы, которые ассимилировались сверхгосударством. Советская власть сложилась как единство государственных и сверхгосударственных элементов власти.

Зрелость коммунизма

Снятие Хрущева и избрание на его место Брежнева было заурядным спектаклем в заурядной жизни партийной правящей верхушки, сменой одной правящей группы другою. По моим наблюдениям, равнодушной была и реакция населения, которого смена лиц на вершинах власти вообще не касается непосредственно. Хрущевский «переворот» был переворотом прежде всего социальным. Он был подготовлен глубокими переменами в самих основах страны. Он отражал перелом в эволюции страны, перелом огромного исторического масштаба и значения. Брежневский же «переворот» был верхушечным, лишь в высших этажах аппарата власти. Он был направлен не против того состояния страны, какое сложилось в послесталинское время, а лишь против нелепостей хрущевского руководства, против Хрущева лично, против хрущевского волюнтаризма, исчерпавшего свои позитивные потенции и превратившегося в авантюризм, опасный для множества лиц в системе власти и для страны в целом. С социологической точки зрения брежневский период явился продолжением хрущевского, но без крайностей переходного характера.