Северный пес - Светлана Крушина

— Тебе и навес сойдет за дом, бродячая твоя душа, — неодобрительно заметила Анастейжия и нахмурилась в раздумье. — Знаю я тебя. Но как бы то ни было, ты не можешь жить один. Тебе нужна служанка.

— Зачем? — не понял Грэм.

— Как — зачем? А кто будет стирать для тебя, и стряпать, и убирать дом?.. Грэм, позволь мне найти для тебя хорошую служанку. У меня есть женщина на примете.

Грэм представил, что в доме будет присутствовать чужая, посторонняя женщина, и понял, что мысль эта его не радует. Служанка ему не нужна. Кроме того, он понял, что нужно как можно скорее перебираться под собственную крышу, иначе Нэсти примет на себя все заботы об устройстве его хозяйства. Попытки эти следовало пресечь в самом начале.

— Мне не нужна в доме ни хозяйка, ни служанка, — тихо, но решительно заявил Грэм. — Прости, Нэсти, но я как-нибудь управлюсь сам.

Он заметил, что этим вечером Джем была необычно молчалива; за ужином она, вместо того, чтобы смеяться и болтать, не умолкая, только время от времени поглядывала на него, и в глазах ее стоял немой вопрос. Грэм не мог понять, чего она хотела от него, что пыталась прочитать в его лице, а потому просто старался как можно меньше смотреть в ее сторону. Ужин этот показался ему одним из самых тяжелых в жизни; ему казалось, что громадный камень невыносимой ношей лег на его плечи, придавливая к земле. Он уже мечтал о моменте, когда сможет остаться один. Вот уж не думал он, что ему захочется стремглав бежать из дома лучшего друга. Один, один, стучало в голове, я хочу остаться один, оставьте меня одного.

Но и оставшись, наконец, один, он не испытал облегчения. В первую ночь под собственной крышей он только что не грыз подушки в ярости и отчаянии. Тьма обступила его со всех сторон, а вместе с ней пришли и все старые видения и кошмары, реальные настолько, что он почти наяву чувствовал снова всю ту боль, которая обрушилась на него восемь лет назад. А рядом не было никого, кто мог бы подарить ему успокоение. Мэнни не в счет — он спал в соседней комнате младенческим сном и знать ничего не знал о происходящем совсем рядом. Грэм с ужасом представил себе ночи, которые последуют за этой — одна за другой, и ему захотелось сделать что-нибудь с собой. Он не был уверен, что сможет вынести возвращение старых призраков. Кроме того, он не был уверен, что хочет бороться с ними, потому что не видел смысла. Зачем? Для чего? Он слишком устал, чтобы сражаться с кошмарами.

Вторая ночь прошла так же, как и первая, с тем лишь отличием, что Грэм оставил в покое подушки. Он вообще не ложился, просидел всю ночь во дворике, глядя в затянутое тучами небо.

На третью ночь Грэму вспомнилось зелье, которое дал ему несколько лет назад Рональд, поддавшись уговорам. Как хорошо и спокойно спалось тогда! Он вполне отдавал себе отчет в том, какие последствия повлечет за собой злоупотребление этим зельем, но тогда ему было все равно. Если бы не Джулия, он, пожалуй, уже тихо и мирно сошел бы в могилу, так и не выйдя из блаженного забытья. Если бы только она не украла у него бутылочку! А ведь мне и сейчас все равно, подумал Грэм отстраненно. Будь что будет, только бы уснуть и избавиться от кошмаров.

В Карате, как и в любом крупном городе, без труда можно было раздобыть все что угодно, только нужно знать, к каким людям обращаться. Грэм не то чтобы знал — чуял нюхом. За годы, проведенные в воровской среде, он научился с закрытыми глазами определять нужных людей. И поиски снадобья, гарантирующего спокойный сон ночью и сладкое полузабытье днем, не стали для него проблемой.

Никому не было до него дела, некому было остановить его. Мэнни, прискучивший сидеть в одиночестве, обрел товарища по играм в лице Сима и теперь целыми днями пропадал где-то. Появлялся лишь с наступлением темноты, не иначе как Анастейжия гнала его домой. Она, наверное, с удовольствием оставила бы ночевать его у себя, но тут уж пересиливала забота о Грэме — ведь он будет беспокоиться за своего шалопая! Откуда Нэсти было знать, что ничто не могло обеспокоить Грэма в эти дни. Сама она, да и Брайан, с радостью навестили бы его, но у них дел хватало; не могли они мотаться через полгорода, забросив все. Сам же он к ним не заходил. Некому было замечать появившийся в глазах Грэма лихорадочный блеск; румянец, временами пробивающийся сквозь загар; слегка замедлившуюся речь и, словно в противоположность ей, нервные, короткие движения. В таком странном, потустороннем состоянии, он мог часами бродить по городу, а потом не суметь вспомнить, где был и что делал.

Еще недавно он думал, что снова живет; а теперь понял, что ошибался. Все было призраком, миражом. Он медленно убивал себя и несказанно радовался этому. Наконец-то. Жаль только, что все-таки большую часть времени он все равно оставался в здравом уме.

В островной империи никто не знал Грэма ни в лицо, ни по имени, в том числе и сумеречная братия, а потому он мог позволить себе ходить где угодно и когда угодно. Впрочем, существуй даже опасность нарваться на знакомых недоброжелателей, его это не остановило бы. Он шатался по улицам вызывающе безоружным, хотя первое время отсутствие меча у бедра досаждало ему, как только что вырванный зуб, заворачивал в самые темные подворотни и подозрительные притоны, забыв о своей брезгливости, ставшей среди материкового ночного люда притчей во языцех. Его сторонились. Даже под одурманивающим действием зелья Грэм не умел быть веселым; его угрюмость только усугублялась, хотя на душе было не так уж и темно, как могло показаться. Он пил — один, он глотал свое зелье — один, он курил опиум — один.

Он катился вниз по склону и все еще не видел дна этой ямы.

Бывали минуты, когда Грэм словно бы просыпался, смотрел на себя со стороны и радовался, что его не видят ни Брайан, ни Анастейжия. Они, пожалуй, не поняли бы толком, что происходит, и просто зря перенервничали. Иногда он задавался вопросом, что станется с Мэнии, когда опиум и вино сделают свое дело, и успокаивал себя мыслью, что мальчишка не пропадет. Только бы не забыть отдать распоряжения относительно поместья…

Глава 7

Шли дни, и постепенно воспоминания отступали. Грэм уже почти обрел душевное спокойствие, когда в его мир (или, точнее, в отсутствие мира) грубо вторглись. К нему неожиданно нагрянула гостья, которую он никак не ждал.

Утро было для него самым тяжелым временем суток, когда действие наркотиков проходило, все тело как будто наливалось свинцом, а в голове надежно поселялась тяжелая боль. Утром он предпочитал спать, благо, кошмары еще не обретали силы. Поэтому Грэм был очень раздражен, когда сон его был грубо нарушен стуком в дверь.

Гостей он не ждал, а потому не спешил открывать, рассудив, что постучат и уйдут. Однако, гость оказался весьма настойчивым. Мало того, гость оказался на редкость наглым — убедившись, что хозяин не собирается выходить навстречу, он решил сам войти в дом, благо Грэм почти никогда не запирал дверь. Грэм услышал, как стукнула, закрываясь, дверь, выругался и поднялся с кровати. Рука его сама собой потянулась к мечу — движение уже въелось в кровь, он даже не подумал о нем. Так, с оружием наготове, он вышел из комнаты, чтобы поприветствовать незваного гостя… и словно споткнулся. У самой двери он встретился взглядом с широко распахнутыми зелеными глазами Джем.