Князь Вяземский. Дилогия (СИ) - "Мархуз"

Генерал Кузьмин потихоньку подгрёб под Вяземского всё, что французы позволили, и в сентябре закончил поход двумя сражениями в Гессен‑Касселе. Всё бы ничего, но семидесятитысячная армия, как бы сама собой, оказалась в двух шагах от того самого Мюльхаузена. Приятный сюрприз для французов, однако! А вот Карл Лотарингский был взбешён.

– Идиоты! – распекал он своих шпионов, – вы же утверждали, что русские не собираются входить в Тюрингию. Что прикажете теперь делать?

– Но мы имели достоверную информацию из Брюсселя, ваше высочество. Это какая‑то случайность.

– Болваны, мне теперь придётся располовинить с таким трудом собранную армию. Или дать сражение сразу и Дофину, и Вяземски. Как вы это себе представляете?

Идиоты и болваны ничего не могли представить, кроме разгрома немецких войск. Хоть по кускам, хоть совместно. Впрочем, когда принц утих, кто‑то посоветовал подкупить или русского генерала, или самого Вяземского. Правда, при здравом осмыслении, стало ясно, что сумма будет исчисляться миллионами. И где их взять?

Русские лидеры в Европе уже запутались в разнообразии территорий, имевших сходные названия, но различающиеся или приставками, или рангом. Германия состояла из множества мелких земель и их напыщенных владетелей. А сам Мальцев вообще удивился, когда выяснилось, что Август, будущий король Польши, ни разу не курфюрст Саксонии (пока ещё). Мало того, перед Кузьмой лежало герцогство Загсен‑Кобург, а не электорат Саксен (всего‑то пара точек над одной гласной и чуток другой диалект жителей). И если ввязываться в сражение с Лотарингским, к чему призывали французы, то нужно пилить на юг порядка семидесяти вёрст. Под дождём, кстати, а значит в грязи тонуть. Иоганн Георг Третий Саксонский (правильный курфюрст) не влезал в войну Аугсбургской Лиги, но очень боялся русских тартар. Поэтому сам предложил Карлу помощь в финансировании взятки маркизу Кузьмину. И готов выложить целый миллион ради дела спасения своей страны. Благородные доны посоветовались и решили, что пара миллионов (суммарно) вполне удовлетворит генерала. Гонца с щедрым предложением отправили в Херсфельд, где тот встретился с «продажными московитами». Взятку пришлось принять, так как подобный вариант рассматривался ещё в начале года. Тем более, что франки взывали к «благому делу», но ничего более ощутимого не предлагали. Их тоже можно понять, ибо война за Пфальцское наследство уже велась даже в Северной Америке.

Жёны наших лидеров отметились очередными ребёнками. Мишка наконец‑то обзавёлся дочкой и вечно мешался под ногами у нянек. Благоверной это надоело.

– Миша, пойди куда‑нибудь на войну, что ли. Дай людям спокойно заботиться о дщери, – ласково уговаривала Глаша, грозя каким‑то скипетром.

– Ну и ладно, – расстроился венценосный папаша, – пойду и науправляю вам всем так, что мало не покажется.

Вот и указал подчинённым, дабы готовили на следующий год экспедицию на Пурус, да ещё и Абрантуша припахал, чтобы пару евойных кораблей в состав эскадры включить. С капитанами, которые на реке Амазонке побывали. Нормальные люди обычно исследуют дальние дали одним‑двумя судёнышками, а тут целая флотилия собиралась. Совсем попаданец оказался без мозгов и внутренних тормозов. Правда, искренне ждал, когда шведский король даст добро на махинацию с землями. И мы подождём вместе с ним.

Святая инквизиция не спала, бдила и следила за действиями дружественных русских московитов.

– Сир, на следующий год можно повторить то, что на ваших землях было проведено, – предложил кардинал.

– Ваше высокопреосвященство, а какие регионы ныне подвергнутся очищению?

– Те, экселенц, которые вы взяли под свою руку с тех пор. Мои люди славно поработали и имеют достаточно информации о хищениях, утаивание средств и богопротивных деяниях.

Ну, что же, вивисекцию «подпольных цеховиков» действительно следует провести. Игорь Мальцев придерживался принципа, что доить народ должен кто‑то один, например, власть. А не все подряд, включая чиновников и воров. В Маальце подход чисто фашистский к казнокрадам и мздоимцам: то – кол, то – плаха. То же самое и криминальным элементам, даже если они выглядят добропорядочными выкрестами. Странно, но трудовой народ всё это вполне устраивало. По улицам не бродили толпы возмущённых «нарушениями прав и свобод» и никто не требовал трёхразового питания, крыши над головой, кровати с подушкой и персональной охраны для нарушителей закона. Видимо, фраза «только суд определит виновность» ещё не везде стала общепринятой. Впочем, времена стояли такие, когда крикунов и шептунов могли забить без суда и следствия, а понятия «еврочеловек» и «евроценности» витали где‑то в вакууме, рядом с конями.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Маальц 17 века – это не Россия 21 века. В герцогстве нет наиболее равных среди самых равных, здесь монархия, причём абсолютная, хоть и конституционная. Да, над Конституцией работали, но она была нужна, как базис под кодексы законов, не более. Монарх жил на своё бабло, которое зарабатывал торговлей и производством товаров. А налоги шли в казну для того, чтобы были шиши на которые можно армию, полицию и землеустройство содержать. Дороги строить или обновлять, школы для детей, больницы для людей… Никаких вариантов «кормления»: ни русских в прошлом, ни российских в будущем, просто не было. Да, не по‑людски, да не по понятиям, зато проще и эффективнее. И можно называть такой строй хоть сталинизмом, хоть дебилизмом, но Вяземский по‑другому не хотел. В конце концов, он подмял под себя территорию, где имел право распоряжаться в соответствии со своими взглядами на жизнь, а не думать о слезинках либерастов и дерьмократов.

Шведский король никак не мог решить проблему с огромными расходами, вызываемыми очередной войной. Да и вообще владение заморскими территориями оказалось каким‑то разномастным в финансово‑экономическом плане. Тот шмат Германии (от Бремена до Гамбурга), который вернули по мирному договору в семидесятых, оказался накладным. Вроде и доходность имеется, но львиная её часть тратится на содержание оккупационных войск. В любой момент, та же Дания вместе с немцами может начать военные действия по вышвыриванию шведов, а гарантии того, что Франция и в этот раз поддержит, нет никакой. Может действительно продать колонию за полтора миллиона риксдалеров князю Вяземскому? Тогда ещё и солдат можно будет отозвать, да и на администрацию с полицией не тратиться. Вон, та же редукция уже приносит в казну два с половиной миллиона ежегодно. Наверное нет смысла держаться за корзину, которой не сделали ручку?

И с Ливонией следует определиться. Карл Одиннадцатый начал войну с Бранденбургом не ради славы и подвигов. В этом случае совсем другая собака зарыта. Урожайность тех земель в два раза выше, чем в Прибалтике и за это имеет смысл временно помучаться. Но где взять достаточные средства, чтобы профинансировать хотелку? Иоанн Пятый, конечно, поддержал отборным корпусом, однако в обмен на земли, а не просто так. Можно, конечно, продать ему менее выгодную в хозяйственном плане Ливонию за полмиллиона новых русских рублей (каждый из которых соответствует серебряному мальцу) и на эти деньги успешно закончить завоевание Бранденбурга. Но вдруг удастся обойтись своими финансами, чтобы не отдавать прибалтов Западной Руси? Решение никак не находилось, а мнения советников разделились поровну. Главное, отказ от предложения старшего царя тоже может оказаться ошибочным. Уж слишком сладким является куш под названием «Бранденбург».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Берлин остался без поддержки потенциальных союзников, даже саксонцы не откликнулись на призыв. А ведь они могут стать следующей жертвой треклятущей Швеции. Это в реальной Истории шведы вошли в союз со странами антифранцузской коалиции и славно потратились, помогая германцам. Ныне всё идёт по‑другому. Император Леопольд Первый и король Людовик Четырнадцатый уже задействовали более двухсот тысяч солдат с каждой стороны и ведут войну, где ни попадя. Вот шведы и воспользовались ситуацией. А наживаются на этом почему‑то московиты. Странно, но всё должно быть по‑другому, по‑европейски, когда русские тратят деньги и души своих стрельцов, помогая старшим братьям. Даже Пётр Первый постепенно готовит свою дружину, тренируя бойцов на немцах. Мало того, обзавёлся верфью в Амстердаме и даже чуток увеличил количество стапелей на ней. Ну и лупает глазами, вместе с Алексашкой, на всяких девиц‑красавиц и не перечит маменьке Наталье Кирилловне подыскивать ему принцессу для женитьбы. Главное, что не куролесит и от учёбы не отнекивается. Уж очень ему понравилось путешествие в Вест‑Индию, сам бы торговал небось и с пиратами воевал, но понимает свою юдоль именуемую «царствие». Та же Москва сиротствует без царя во главе, глядишь и доведётся сесть в Кремле, как положено.