Последняя игра - Дэвид Эддингс

– Дедушка, – сказал Гарион, присаживаясь, чтобы надеть башмаки, – я хотел бы спросить тебя кое о чем. Перед самой смертью Торак взывал к своей матери.

Белгарат кивнул.

– Кто же его мать?

– Вселенная, – ответил старик.

– Не понимаю.

Белгарат задумчиво почесал свою короткую седую бороду.

– Насколько я понимаю, каждый из богов возник как идея в голове Ала, отца всех богов, но только Вселенная произвела их. Все это очень сложно. Я и сам не все понимаю. Как бы то ни было, умирая, Торак обратился к тому единственному, кто, как он считал, все еще любил его. Он ошибался, конечно. Ал и другие боги продолжали любить его, хотя и знали, что он стал средоточием зла. А Вселенная скорбела по нему.

– Вселенная?

– Разве ты не почувствовал этого? Помнишь тот момент, когда прекратилось всякое движение и погасли все огни?

– Я думал, что это ощутил только я.

– Нет, Гарион. На один-единственный момент погасли все огни во Вселенной и все перестало двигаться – все и везде. Это Вселенная скорбела по своему сыну.

Гарион поразмыслил над этим.

– Но он ведь должен был умереть, правда? Белгарат кивнул:

– Это был единственный способ все вернуть на правильный путь. Торак должен был умереть, чтобы все события стали развиваться, как им и предназначено. Иначе все в конечном счете обернулось бы хаосом.

Внезапно странная мысль пришла в голову Гариона.

– Дедушка, – сказал он, – а кто же Миссия?

– Не знаю, – ответил Белгарат. – Возможно, просто странный маленький мальчик. А возможно, и нет. А теперь тебе, наверное, лучше начать переодеваться.

– Я стараюсь не вспоминать об этом.

– Но послушай, это же самый счастливый день в твоей жизни.

– Действительно?

– Тебе поможет, если ты все время будешь твердить себе это.

Со всеобщего согласия для проведения церемонии бракосочетания Гариона и Се'Недры был избран алгос Горим. Хрупкий благочестивый старик совершил путешествие из Пролги короткими, легкими переходами. Сначала его пронесли на носилках через пещеры в Сендарию, потом в карете короля Фулраха привезли в город Сендар, а оттуда – кораблем в Райве. Известие о том, что бог алгосов – отец всех богов, подобно грому средь ясного неба потрясло теологические круги.

Стали совершенно не нужными целые библиотеки напыщенных философских трактатов, а священнослужители теперь повсеместно пребывали в состоянии шока. Гродег, Верховный жрец Белара, упал в глубокий обморок, когда ему сообщили эту новость.

Высокое духовное лицо, здоровье которого уже было подорвано ранами, полученными в битве у Талл Марду, не смог спокойно перенести этот последний удар. Когда он очнулся от обморока, его последователи увидели, что Гродег впал в детство, и теперь он проводил целые дни в окружении игрушек и ярких обрывков тесьмы.

Как и полагалось, королевская свадьба проходила в тронном зале райвенских королей, все приглашенные собрались там. Король Родар был в пунцовом одеянии, король Энхег – в голубом. На короле Фулрахе были коричневые одежды, а на короле Чо-Хэге обычные для олгаров черные. Хранитель трона райвенов Бренд, лицо которого после смерти младшего сына стало еще угрюмее, по райвенскому обычаю был одет в серое. Присутствовали также и другие лица королевских кровей. Рэн Борун XXIII, на котором красовалась золотая мантия, был необычно весел, когда болтал с бритоголовым Сэйди. Для всех оказалось неожиданностью, что они так хорошо понимают друг друга. Перспективы, которые создавала новая ситуация на Западе, импонировала им обоим, и они явно были на пути к достижению какой-то договоренности. Король Кородаллин в пурпурном одеянии стоял вместе с другими королями, хотя и говорил мало. Удар по голове, полученный им в битве у Талл Марду, отразился на его слухе, и в обществе молодому королю Арендии было явно не по себе.

В самом центре собравшихся монархов стоял король Гар Ог Недрака Дроста лек Тан в совершенно непривлекательном желтом дублете. Нервный, вспыльчивый король недраков говорил короткими, отрывистыми фразами, а смеялся пронзительным смехом. Король Дроста в тот вечер заключил много договоров, некоторые из которых он даже намеревался соблюдать.

Белгарион Райвенский, конечно, не принимал участия в этих разговорах, как, наверное, и надлежало ему.

В это время ум райвенского короля был занят совершенно другим. Одетый с головы до ног в голубое, он нервно шагал по прихожей, где вместе с Леллдорином они ожидали фанфар, которые должны были призвать его в тронный зал.

– Хотел бы я, чтобы все это поскорее закончилось, – заявил он уже в шестой раз.

– Имей терпение, Гарион, – опять посоветовал ему Леллдорин.

– Что они там делают?

– Возможно, ожидают сообщения, что ее высочество готова. В этот особый момент ей придается гораздо большее значение, чем тебе. Так всегда на свадьбах, насколько тебе известно.

– Счастливчик ты. Вы с Арианой просто сбежали и поженились без всей этой суеты. Леллдорин уныло рассмеялся.

– Я не избежал этого, Гарион, – просто на какое-то время отсрочил. Все эти приготовления вдохновили мою Ариану. Она хочет, чтобы у нас была настоящая свадьба, как только мы вернемся в Арендию.

– Почему свадьбы оказывают такое странное воздействие на женский ум?

– Кто знает! – пожал плечами Леллдорин. – Женский ум – загадка, и ты в этом скоро убедишься.

Гарион кисло посмотрел на него и стал опять поправлять корону.

– Хотел бы я, чтобы все это поскорее закончилось, – опять сказал он.

В надлежащее время над тронным залом райвенских королей раздался звук фанфар, открылась дверь, и содрогнувшийся внутренне Гарион, поправив в последний раз корону, вышел навстречу своей судьбе. Хотя он и знал большинство присутствовавших в зале, лица их он видел как в тумане, когда вместе с Леллдорином шел к трону. Рядом с троном на своем прежнем месте опять был водружен огромный меч, а Око Олдура сверкало в его рукояти.

Зал украсили штандартами и знаменами, принесли множество весенних цветов.

Приехавшие на свадьбу гости были одеты в шелка, сатин и парчу ярких цветов и сами напоминали цветущий сад, когда изгибались и вытягивались, чтобы посмотреть на жениха-короля.

У трона, поджидая, стоял в белом одеянии Горим АЛГОССКИЙ с улыбкой на добром лице.

– Приветствую тебя, Белгарион, – произнес он, когда Гарион подымался по ступеням.

– Святейший Горим, – ответил Гарион, нервно поклонившись.

– Спокойней, сын мой, – посоветовал Горим, заметив, что у Гариона дрожат руки.

– Пытаюсь, Святейший.

Снова раздались бронзовые звуки фанфар, и дверь на другом конце зала широко распахнулась. Там стояла Се'Недра, принцесса империи Толнедра, которую сопровождала ее кузина Ксера. Принцесса была одета в кремовое, отделанное жемчугом свадебное платье. Выглядела она потрясающе. Ее ярко-рыжие волосы огненными волнами ниспадали по плечам на платье, на голове сверкал разноцветный золотой обруч, который она всегда так любила. Лицо ее казалось застенчивым, а на щеках проступал нежный румянец. Она держала глаза опущенными, хотя один раз и бросила быстрый взгляд на Гариона, и тот увидел искорку, блеснувшую из-под ее длинных ресниц. Гарион знал с абсолютной достоверностью, что вся эта скромность была лишь позой. Она постояла так достаточно долго, чтобы дать всем возможность насладиться ее совершенством, а потом под нежные звуки арфы пошла по образовавшемуся проходу для встречи со своим женихом.