В поисках П. Д. Успенского. Гений в тени Гурджиева - Гэри Лахман

Гэри Лахман

В поисках П. Д. Успенского. Гений в тени Гурджиева

Дональду, Лизе и Ксандру, товарищам по Метачетверке. Они прошли все, включая почту

Ученик плохо платит учителю, если остается учеником.

Самый опасный последователь – тот, чей проступок уничтожит всю группу; то есть лучший последователь.

В оформлении обложки использована репродукция картины Иеронима Босха

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

Благодарности

Многие люди оказали мне помощь в написании и публикации этой книги. В особенности я хочу поблагодарить Джона Элджио за то, что представил меня сотрудникам издательства Quest Books, и за его глубокие комментарии и предложения во время работы редактором в журнале Quest. Также я хотел бы поблагодарить сотрудников библиотеки Йельского университета за предоставленную брошюру «Вспоминая Петра Демьяновича Успенского». Дж. Уолтер Дрисколл и Грегори М. Лой из журнала Gurdjieff International Review оказали мне неоценимую помощь, как и Уильям Патрик Паттерсон, который своей книгой «Битва магов» подал мне идею для этой работы, и чей журнал Telos является огромным вкладом в изучение Четвертого пути. Разговоры с мудрым Джеймсом Гамильтоном подтолкнули меня к новым размышлениям, как и переписка с Джеймсом Муром, чьи работы по Гурджиеву остаются образцовыми. Беттина Грасиас, Педро Васкес, Роджер Азнар и Джон Гаррисон оказали мне дружескую поддержку в трудные времена в ходе написания этой книги, как и два моих сына, Макс и Джошуа. Однако отдельную благодарность я хочу выразить тому человеку или людям, которые ясным сентябрьским днем 2002 года сочли нужным украсть коляску Макса, пока мы наслаждались утренней прогулкой. По глупости я положил под сиденье свою сумку, в которой были все заметки по этой книге и по другой, над которой я в то время работал. Коляску, сумку и заметки мы так больше и не видели, но благодаря этому я вдвое лучше ознакомился с материалами.

Введение

Искатель и хитрец

В 1915 году человек неизвестного происхождения появился в Москве и собрал группу преданных последователей, учеников, познававших его странную и тревожную систему эзотерических доктрин и психологического развития. За сорок, с бритой головой, монгольскими усиками, пронзительными глазами и нервирующими манерами, он излучал атмосферу таинственности, силы и знания, и те, кто нашел в нем своего учителя, следовали его указаниям без вопросов. Стремясь расширить круг слушателей, он поместил в московской газете объявление о необычной балетной постановке под названием «Битва магов». Объявление привлекло внимание блестящего писателя, который и сам занимался изучением оккультизма, а также был теоретиком высших измерений сознания. Этот писатель недавно вернулся из продолжительного путешествия на Восток, где безуспешно искал следы забытого знания и потерянной мудрости, и его лекции об этом путешествии собирали тысячи жаждущих приблизиться к иным мирам. Писатель, после приглашения от ученика таинственного учителя и долгих уговоров, согласился встретиться с учителем. Однако искренний искатель мудрости к своему удивлению обнаружил, что место встречи не похоже на то, что он ожидал. Писатель П. Д. Успенский и замечательный человек Г. И. Гурджиев впервые встретились не в полном благовоний ашраме святого гуру, но в дешевом кафе, который посещали в основном проститутки и мелкие воры. Так началась долгая, сложная и увлекательная история эзотерического учения, получившего название Четвертого пути.

Георгий Иванович Гурджиев и Петр Демьянович Успенский, вместе с мадам Блаватской, Рудольфом Штейнером и Алистером Кроули, были ведущими фигурами в возрождении оккультных и эзотерических идей в начале XX века. Однако хотя Гурджиев обучался оккультной мудрости, он привнес в эзотерические исследования новую, прямолинейную и аскетичную доктрину. Он рассказывал своим последователям, что люди пребывают во сне и представляют собой всего лишь машины, управляемые окружающими силами. Хотя они считают, что обладают сознанием и свободой воли, но это всего лишь иллюзии. Единственный шанс человечества на освобождение от пут – это пробуждение, сложная и тяжелая задача, требующая многой работы и огромных усилий.

Для учеников, знакомых с разговорами об астральных телах, «третьем глазе» и реинкарнации, послание Гурджиева было холодным, отрезвляющим и провоцирующим. Однако в нем звучали точность и практичность, которых не хватало обычным оккультным материалам. Гурджиев говорил своим ученикам, что для современных людей три изначальных пути – факира, монаха и йога – уже устарели. Им необходим новый подход к развитию сознания, который Гурджиев назвал Четвертым путем, а его практики скоро стали именовать Работой[1]. С 1915 года и до своей смерти в 1949 году Гурджиев посвятил себя задаче пробуждения других людей, часто неблагодарной. Он привлекал в качестве учеников некоторых из самых блестящих мыслителей своего времени. В число его методов входили разнообразные упражнения, предназначенные для пробуждения физической, эмоциональной и ментальной жизни последователей – всему этому, по его словам, он научился в тайных монастырях Центральной Азии. Физический труд, психологическая драма, сложные танцевальные движения и радикально новые техники сосредоточения разума использовались для того, чтобы помочь ученикам Гурджиева прийти к мрачному осознанию того, что они не существуют – по крайней мере, с точки зрения реальности. По его словам, только после достижения этого тревожного осознания можно начать понимать, что значит быть в сознании. Часто самым убедительным средством прихода к этому заключению был Гурджиев собственной персоной, чья влиятельная личность и экстраординарная сила служили и стимулом, и целью.

Однако ученики Гурджиева или даже заинтересованные читатели вскоре обнаруживают, что путь к сознанию далек от прямого. Помимо многих странных идей, таких как «самовоспоминание», «Луч Творения», «Закон Октав» и «сверхусилия», читатель, интересующийся Четвертым путем, запутывается в сети византийской политики и эзотерической психодрамы, в центре которых находились бурные отношения Гурджиева и его самого знаменитого ученика, Успенского. Бо́льшая часть книг о Гурджиеве изображает его непогрешимым суперменом, каждый поступок которого был спланирован и осознан, а Успенского – слабым интеллектуалом, не способным понять истинное значение учения мастера. Но есть и другой угол зрения на сложные отношения между двумя мудрецами. Успенский не был новичком в сфере высшего сознания, и для читавших его ранние книги очевидно, что он многое знал и до судьбоносной встречи с Гурджиевым. Несомненно, что встреча с Гурджиевым стала крупнейшим событием в жизни Успенского. Однако некоторые, как делаю это и я, задаются вопросом, не стала ли эта встреча и наихудшим событием в его жизни.

После даже поверхностного знакомства с Четвертым путем у большинства учеников возникает вопрос: почему Успенский, искатель знания, разошелся с Гурджиевым, его обладателем? Действительно ли он, как предполагают многие, украл идеи Гурджиева, чтобы выдать себя за учителя? Или он пытался спасти их от уничтожения в руках когда-то надежного учителя, который по всем признакам сошел с ума? Джон Пентленд, которому незадолго до смерти Гурджиев поручил заботу о работе в Америке, описал ситуацию точной и всеобъемлющей фразой: «Разрыв между этими двумя, учителем и учеником, каждый из которых многое получил от другого, так и не получил удовлетворительного объяснения». Тем не менее, на эту тему было много спекуляций. Для некоторых раскол между ними стал центральным актом в современной мистериальной пьесе и начал духовное течение, пик которого совпадет с началом новой эпохи. Для других Успенский был оппортунистом и ренегатом, простым философом, который присвоил учение Гурджиева и объявил себя его конкурентом. «Все, что Успенский мог предложить ценного, он получил от Гурджиева», – замечал один ученик[2]. «Успенский – профессиональный философ, который учился у Гурджиева, а теперь основал своего рода конкурирующую школу», – говорил другой[3]. Оценка самого Гурджиева не менее мрачна: «Успенский – очень приятный собеседник и собутыльник, но слабый человек»[4].