Заколдованный сад. Черный ворон - Валерий Дудаков

Валерий Дудаков

Заколдованный сад. Чёрный ворон

© Дудаков В. А., 2017

Чудом ставший этот дивный сад,Что цветёт не ярко, но всегда,Для меня приют земных услад,Свежих, как целебная вода.

Чёрный ворон, что ты вьёшьсяНад моею головой?Ты добычи не дождёшься,Чёрный ворон, я не твой.

В Мураново

Шутить изволите с Россией?Умом Россию не понять?И гордо выгибая выю,И наставлять и забавлять,

Салонный сор пылить бессменно,Вгоняя дам в волшебный сон,И философствовать отменно,Прослыв учёным мудрецом.

Что служба – низкое призванье,Вас сам Пегас сумел призвать,В салонах с редкостным стараньемГламурным вздором забавлять.

Что государства документы,Теряли их Вы без забот,В цене амурные моменты,Иное скучно до зевот.

Музей «Мураново», где сродуВы не бывали никогда,Но почему-то для народаОн назван в Вашу честь тогда,

Когда тот вождь, что Ваши книгиЧитал – отмаливал грехи?Другим пускай покажут фигиЗа их ненужные стихи.

И Баратынский отодвинут, —Ну, вправду, что он за поэт?Его тома в архив задвинут,Вас вознесут на постамент.

Все Тютчевы за близость к власти,Так верноподдан муравей,Но хуже нету той напасти —Великий в малости своей.

Где похоронен бедный ослик?Был он в строптивости не прав,Пусть панегириков хоть со ста,Развеет славу, словно прах.

Ранний рассвет

Заводь ряской затянута светлой,Сумрак ночи вспорхнул наизлёт,В первых днях подошедшего летаМерно раннее солнце встаёт.

Чуть приметная дымка туманаБлижний лес приглушила в низах,Распеваются птицы так рьяноВ неумолчных благих голосах.

Утро свежее столь расторопноОбогреть разгулявшийся луч,Отраженьем колышется робкоВ глади глянцевой солнечный круг.

Светит крест колокольни шатровой —Белолицая стройная стать,Это день проявляется новый,Смотрит оком на тихую гладь.

Стая уток вспорхнула без лени,Улетая в просторы, в поля,Тень ночных разогнав привиденийПолной грудью вздохнула земля.

Ушедшим друзьям семидесятых

Сядем в круг и помянем всех тех, кто в безвремье ушел,И не вызвонишь больше и голоса вновь не услышишь,Только слухи о них пробегут, как под лестницей мыши,И незнаемо кто, почему, и зачем же наплёл.

Много игр, что забыты сейчас, мы тогда ещё знали,«Отмерной», расшибалка, пристенок – забава для всех,В «казаки» мы играли в сараях, и слышался смех,Когда в плен в паутинный чулан на задвижку сажали.

Пережили правителей сколько, теперь и не счесть,От «Усатого», «Лысого» до краснобая со звоном,И менялись в угоду властям, словно платья законы,Но одно не менялось, где подлость царила и лесть.

А потом и Афган и Чечня, Приднестровье, Восток,Эшелоны по рельсам стучали, как в дни грозовые,И калечило судьбы, тела и «ломались» иные,И отпущен был каждому Богом свой собственный срок.

Уж давно расставаться нам с временем этим пора,Наложилось похмелье утра на вчерашние дрожжи,И врачи не помогут – зажились, что сделать здесь можно,Коли жизнь не забава и чья-то шальная игра?

Хвала рододендрону

Раскидал лепестки рододендрон по травам,Отцвело, но не сникло его многоцветье,И пылает в траве, словно тайным сигналом,Возрождая надежду с улыбкой, поверьте.

Срок цветенья так короток днями июня,Три недели, не боле, а сколько мгновенийЭту радость доставят, и вовсе не в тунеВсе труды по уходу без доли сомнений.

Вот росток, вот пробились налитые листья,Ярким глянцем сверкнув, вскоре в сумраке светят,Первый луч, проскользнув, рододендрон приметит,Пересчитывать станет расцветки в наличье,

От бордовых до алых пылают соцветья,То-то радость для синего неба и света,Только вспомним, ведь частая эта примета —Рододендрон зацвёл – лето добрым приветит.

Вернисаж Бакста в Гмии

Я пересчитываю дни,Сбиваюсь, счёт идёт не гладко,Они бегут, не шатко-валко,Да и не вспомнятся они,За суетой. Идёт неделя,За ней другая. В самом деле,Что сделано? Да, пустяки,Был на гламурном вернисаже,Костюмы Бакста и эскизы,Знал раньше их, но нет сюрприза.Пусть смело и блестяще даже,Но эротические сныВ пространстве статуй онемелыхСвоей нелепостью видны.Назойливы, сверх меры пряны,Пьянят, коль хочется быть пьяным,От мимолётной мишуры,Весьма заманчивой игрыВ неимоверное эстетство,Соблазны, если впали в детство,Блестящий шарик, леденец,Он сладостен, но вдруг растаял,Иль взвился в небо. Пустота.Была заманчива мечта,Всему приходит свой конец,Закрылся занавес, не таПоставлена нам мэтром пьеса,Зевают зрители-повесы,Зал опустел. Потушен свет.

Мелкий дождик (внучкам и внукам)

Зарядивший мелкий дождь,Кем ты призван, чей ты гость?Вызван облаком сплошным,Лёгким ветром, что гоним,Серой тучкой, дружной с ним,Что польёт наш огород,Разогнав честной народ,Вспрыснет влагою луга,Сникнет в скошенных стогах,В цвет шиповника влетит,Чуть всплакнёт и убежит!

Озёрный вечер

Клёкот уток – прощальный звонок,Вмиг взлетят и не вспенят воды,Сонно смотрятся в небо пруды,В ряске светится донный песок.

Так и спрятаться в тишь бы да гладь,Затеряться в тропинках лесных,В тишине видеть редкие сны,И в молитвах снискать благодать.

Чертит луч отраженье церквейВ светлом зеркале прелой воды,Отведя в эту ночь от беды,Разогнав водяных и чертей.

Вот и славно, проходит июнь,Зелень влагой налита и спит,В синей чаще кукушка грустит,Месяц выглянул, белый как лунь.

Салют в день России

Завис горизонт в синеве облаков,Ветер срывает и кружит листья,Залпы салюта в ночное затишьеВраз небо долбят до синяков.

Вжик – и ракеты бегут врассыпную,Огнём разноцветным светя бенгальским,Тянутся, словно кровавые пальцы,В твердь готовы войти земную.

Удар за ударом звенит в перепонках,Танцуют строенья под музыку адскую,То-то могилы взъерошились братскиеИ строй опор электрических ломких.

Гуляй огонь, коль тебе раздолье,Сжигай облаков потемневших брюхо,И зрением видеть и слышать слухом,На то и Божья, и наша воля.

Отгрохотало, не считал сколько,Затишье, будто заснули навечно,Господи, чудны дела человечьи,Лето, 12 июня только.

Благослови, Ларионов

Благослови, Ларионов, живущее,Люди ли, звери ли, всякое сущее,Гусь ли, селёдка, павлин иль молодка,Всякое сущее светится гранью,Искрой сверкая, горшки ли с геранью,Ветви акации, хвоста половина,Или в лучах, что проносятся мимо,В зыбкую суть распалённых абстракций,Кои «лучизмом» решили назваться,Далее станция «пневмолучизма»,Новому – слава, а старому тризна,В очередь встанут Малевич, Кандинский,Подступ к абстракции только единствен,Вождь застолбил, он в петлице две ложкиНосит, как орден, гордится немножко,Красит лицо, словно вождь Океаний,Полон иронии, всяческих знаний,Кто ж на Кузнецком его не видал,Первый лучист, хулиган, театрал,С ним Гончарова из Пушкиных рода,То-то потеха честному народу,Фокин, Карсавина, Мясин, Стравинский —Это престиж, а «солдатский» и «свинский»Цикл, что в Тирасполе, брызжет цветами —Встаньте, художники, смело за нами,И аплодирует бурно Париж:Ну, Ларионов, как ярко шалишь,Жака Калло и рю де Висконти —Все мастерские в пыли, только троньте,В куче навозной алмазы блестят,Гости шедевры присвоить хотят.Выстроились в очередь хитрые лисы,Здесь Пикассо, Брак, Дерен и Матиссы,Бродит меж ними, что кот, сам ХозяинСыты, довольны все, веселы, пьяны,Божия милость – такие таланты,Только за живопись мало оплаты,Слава – посмертная сердцу награда,Что ж, Ларионов, Россия Вам рада,Чудны картины, где их не смотри,Мир Вам, покойтесь с почётом в Иври.

Замело помелом