Про все - Елена Ханга

Ханга Елена

Про все

Ханга Елена

Про все

СОДЕРЖАНИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ

ДАЛЕКИЕ МИРЫ

НА ЮГ - К ДОМУ

ДЕДУШКА ОЛИВЕР

БАБУШКА БЕРТА

БЕРТА + ОЛИВЕР

АМЕРИКАНЦЫ В СССР

УЗБЕКСКАЯ РОДИНА

СЕРЬЕЗНЫЕ ЖЕНЩИНЫ

НОВЫЙ МИР

МОСКВА-НЬЮ-ЙОРК

О, МОЯ АМЕРИКА

ОТЕЦ

ПУТЕШЕСТВИЯ С КНИГОЙ

КУДА ПОЙТИ?

ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС

НА ГРАНИ ФОЛА

ПУСТЬ ГОВОРЯТ

ДВА МИРА - ДВА СЕКСА

РУССКАЯ АМЕРИКАНКА ИЛИ АМЕРИКАНСКАЯ РУССКАЯ

ТЕННИСНЫЙ МАТЧ НЕ ЗАКОНЧИТСЯ НИКОГДА

ПЕРЕДАЧА И ЕЕ ГЕРОИ

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Эту книгу я посвящаю моей любимой

и любящей маме, которая всегда

поддерживала меня во всех

моих "авантюрах", А.В.Дмитриевой,

моему тренеру по теннису, моему кумиру,

источнику вдохновения и заступнице,

и моему наставнику, Г.И.Герасимову.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Почему журналисты пишут книги? Иногда потому, что количество и качество накопившегося жизненного материала и наблюдений прямо-таки требуют какого-то спокойного осмысления, ведь жизнь газетной или журнальной публикации, а уж тем более телепередачи, слишком коротка. Иногда журналисту просто очень хочется рассказать о тех значительных личностях, с которыми его свела судьба, рассказать подробнее и душевнее, чем это возможно в рамках статьи или репортажа.

У меня получилось несколько иначе. Свою первую книгу я писала по просьбе американцев, когда приехала в Америку как советская журналистка. И писала не столько о своей работе, сколько о судьбе, причудливой судьбе своей семьи, корнями связанной с Россией, Америкой и Африкой. Так что ту мою первую книгу, да простит читатель некоторую торжественность стиля, можно считать в определенном смысле семейной сагой.

Вторую же книгу, которую вы сейчас держите в руках, я писала по предложению российских издателей. Задача была гораздо сложнее, - мне нужно было написать уже не только об истории моей семьи, но и о себе самой, в том числе и как о ведущей одной из самых заметных, даже скандальных, познавательных и откровенных передач отечественного телевидения.

Как так получилось, что я рискнула делать книгу о своих корнях, русская журналистка, не нюхавшая толком ни пороху, ни - тогда еще - Америки? Все решил за меня случай.

Я только-только приехала в Нью-Йорк. На одной из "тусовок" меня познакомили с издателем, который, совершенно обалдев от безумной смеси моих кровей, прямо с ходу предложил поработать на него. Мне выделили денег, благодаря которым я впервые в жизни побывала на родине своего отца, в Танзании, а также смогла спокойно передвигаться в поисках корней по линии мамы в Америке.

Я работала над книгой два года и, когда она вышла, то неожиданно стала популярной (относительно). Во всяком случае, ко мне могли обратиться по поводу книги прямо на улице - ведь ее рекомендовали для чтения в колледжах. Однажды в метро девочка-школьница спросила меня:

- Вы Елена Ханга?

- Да. - Я не слишком удивилась, потому что в руках девочка держала мою книгу с фотографией на обложке.

- Вот здорово, что я вас встретила! Расскажите, чем закончилась ваша книга, я как раз сейчас еду сдавать экзамен!

Моя первая книга вышла в Америке в 1992 году. Называлась она "Душа в душу. История черной русско-американской семьи. 1865-1992". Почему "Душа в душу"? Потому что слово "душа" играет огромную роль в жизни черных американцев. То же понятие "душа" значит очень многое в российской жизни. По сути, эта книга о пути моей русской души к моей черной душе.

Искать родственников - процесс непростой, очень непростой, особенно, если с ними не общаешься на протяжении долгих лет. Не просто не общаешься - просто не подозреваешь об их существовании, да еще в таком количестве.

Сначала я занималась только черными родственниками по линии дедушки. Но издатель сказал:

- Про белых родственников тоже надо написать.

А про них-то мне меньше всего хотелось писать, тем более разыскивать. Потому что именно эти люди отвергли мою бабушку. Когда она объявила, что выходит замуж за черного, семья от нее отреклась:

- Ты больше для нас не существуешь.

И она с тех пор своих родных не видела. Один раз ее брат приезжал в Советский Союз. Собираясь прийти в гости к родной сестре, он попросил бабушку на время встречи убрать маму - своего ребенка! - из дома, чтобы остальные члены делегации не увидели, что ребенок-то у сестры - черный.

В семье бабушки была даже придумана легенда, что бабушка вышла замуж за русского, потому и уехала в Россию. Эту легенду он и хотел сохранить.

Зная всю эту историю, естественно, я не жаждала обнять свою белую родню. Но издатель был настойчив. Во многом благодаря ему вы теперь имеете возможность познакомиться и с моими белыми родственниками.

Совершим мы и путешествие в Африку, на родину моего отца, а потом уже припадем и к родным российским истокам.

Я расскажу о том невероятном стечении обстоятельств, благодаря которым я стала первой советской журналисткой, получившей возможность официально поработать в американской газете, а потом, много лет спустя, начала вести телепередачу "Про это".

И передача, и история моей семьи, и мой личный жизненный опыт научили меня, как мне кажется, самому главному - терпимости. Терпимости к другим. К тем, кто не похож на тебя. Кто живет по другим правилам и законам. У кого другой цвет кожи, другая религия, другое, непривычное для тебя отношение к сексу.

Надеюсь на то, что хотя бы часть читателей, дочитавших книгу до конца, поймут, что в нашей жизни не хватает подчас именно этого, - умения если не любить, то хотя бы признавать право на существование и не осуждать всех тех, кто по какой-то причине на тебя не похож.

ДАЛЕКИЕ МИРЫ

Моя мама играет на пианино и поет американские блюзы, произнося слова с классическим русским акцентом. Мне только восемь, но я уже знаю и люблю эти песни, точно так же, как классические русские мелодии на слова Пушкина. Каждый советский школьник знает, что величайший поэт нашей страны ведет свой род от черных, таких же, как мама и я. Я горжусь тем, что прадед Пушкина, Ганнибал, родился в Абиссинии и, благодаря зигзагам судьбы, стал генералом в армии Петра Великого.

Даже маленькой девочкой я понимала русскую музыку, русскую культуру, чувствовала, что она мне родная. Теперь, взрослой женщиной, я восторгаюсь как блюзами, так и произведениями великих русских композиторов.

Я выросла в Москве и никогда не слышала американского выражения "плавильный котел". Это словосочетание словно специально придумано для меня, потому что я - черная русская, родившаяся и выросшая в Советском Союзе. Во мне "сплавились" не только разные расы, но и культуры.

Мои дедушка и бабушка - американские идеалисты, черный и белая, приехали в Советский Союз в тридцатых годах с надеждой построить справедливое общество. И хотя время доказало трагическую ошибочность этого революционного эксперимента, я не могу бросить камень в их огород: они надеялись реализовать свою мечту о расовом и экономическом равенстве.

Один из моих прадедушек родился в рабстве, второй был польским евреем из Варшавы, который эмигрировал в Соединенные Штаты перед Первой мировой войной.

Хиллард Голден после Гражданской войны стал одним из крупнейших афроамериканских землевладельцев в округе Язу, штат Миссисипи, а Исаак Бялик преподавал в еврейской школе и работал на одной из нью-йоркских фабрик по пошиву верхней одежды. У моих прадедов была одна общая черта: оба были глубоко религиозными людьми, Хиллард - проповедником-методистом, Исаак - раввином в Варшаве.

Я не погрешу против истины, сказав, что только в Америке в двадцатых годах могли встретиться дети столь разных семей. Эти дети, мой чернокожий дед и белая бабушка, вступили в только что созданную Американскую коммунистическую партию и встретились в нью-йоркской тюрьме в 1928 году после профсоюзной демонстрации. Оливер Голден и Берта Бялик полюбили друг друга, презрев недовольство бабушкиной семьи (большинство родственников перестали с ней разговаривать) и величайшее табу Америки (тогда межрасовые браки были, мягко говоря, не в чести).

В 1931 году Оливер и Берта покинули Соединенные Штаты, чтобы помочь в строительстве нового общества в Советском Союзе. Моего деда, профессионального агронома, направили в советскую республику Узбекистан организовывать промышленное производство хлопка. Мои дедушка и бабушка намеревались вернуться в Соединенные Штаты, они подписали обычные рабочие контракты с советским правительством, но передумали после рождения моей матери.

Оливер и Берта назвали свою дочь Лией. Конечно, ей больше подходило бы имя Тигровая Лия. Моя мать выросла в высокую, красивую женщину с нежно-шоколадной кожей и светло-коричневыми глазами. В тогдашней Америке ей, полукровке, пришлось бы нелегко, как среди белых, так и среди черных.