И никто не понимал в июле - Владимир Невский

Владимир Николаевич Невский

И никто не понимал в июле

И никто не понимал в июле

Глава 1

Красная полоса неба вклинилась между синими силуэтами гор и туч. Это закат. Не бывает у рассвета такая бесконечная, будто разлитая по земле, грусть. Тучи неподвижны и холодны. Их синева тяжёлая; кажется, если «автор» добавит один-единственный фиолетовый или тёмно-синий мазок, всё погрузится во мрак. Очертания гор, как на детских рисунках, резки. У самого подножья угадывается узкая пелена тумана. Сквозь неё будто бы пробиваются тусклые огоньки, «посаженные» в виде ровной, чуть наклонной линии, нисходящей, вероятно, к морскому заливу. Но самого моря не видно; оно ощущается каким-то иным зрением, проникающим за границы этой неподвижной картины.

16 января, 4.08

Неужели он, к кому приходят такие яркие, но однообразные и «безлюдные» сны – единственный человек во всём этом неосязаемом мире? Неужели никогда не удастся вдохнуть в них жизнь?

Помогите освободиться от снов! И не только от «таких», а от любых, навсегда, потому что хороших снов не бывает.

16 января, 9.05

В то январское утро пятидесятитрёхлетний историк и археолог Олег Денисович Неверов проснулся в своей квартире с ощущением бесконечной усталости. Вероятно, многие, одолевшие этот возрастной рубеж, будут потом вспоминать о нём и о других жизненных изломах – или с умилением, или с досадой; только одни, очнувшись, вернутся в активную жизнь, а другие так и останутся в тишине замкнутого пространства – переживать по-новому свои страхи и потери.

Усталость его родилась в голодные для науки годы, когда даже светлый ум не был способен найти себе пищу для работы. Археологические раскопки, проводимые его родным университетом и коллегами из других ВУЗов, становились редкими, а потом и вовсе исчезли. Спасала учебная нагрузка. Иногда она была скромной, иногда, – как из ничего, – возникали дополнительные курсы лекций и практических занятий. Бывали моменты, когда двенадцать учебных часов в неделю казались ему каторгой. Однако теперь Олег готов был поклясться, что эта «каторга» и спасла его – даже не деньгами, – когда у наших преподавателей были деньги? – а тем, что возвращала в его жизнь забытые эмоции и заставляла трудиться уже порядком обленившийся ум.

Торопиться сегодня было некуда. В университете сессия; ближайший экзамен – через три дня, а идти туда просто так, за развлечением, не хотелось. Дамский коллектив кафедры, – семь женщин и два мужика, из которых один – он, а другой – заведующий кафедрой, пока ещё шустрый, но безнадёжно старый пенсионер, – раздражал его сильнее, чем самый нерадивый студент. Олег заварил зелёный чай, пристрастие к которому появилось ещё в давние семидесятые, на раскопках в Джунгарском Алатау.

Отпив пару глотков, он услышал трель дверного звонка. В такое время гости обычно не заходили. После недолгого замешательства Олег открыл дверь.

На пороге стояла интересная пара – два интеллигентных, строго, но стильно одетых сравнительно молодых человека. Один, что помоложе, выглядел лет на тридцать. Он казался типичным банковским клерком. Другой, постарше, стоял слева от него.

– Олег Денисович Неверов? – чётко, как педантичный актёр, начал разговор старший. – Простите нас за ранний визит и за то, что осмелились прийти без предварительной договорённости. Я – юрист, представляющий интересы одной немаловажной персоны и, одновременно, банка. А это мой коллега – сотрудник банка. Разрешите нам войти?

Олег молча отступил в сторону. Посетители тщательно вытерли ноги и вопросительно посмотрели на хозяина.

– Пожалуйста, в комнату. Разуваться не надо.

– Спасибо, – глядя в пол, сказал «юрист» и вынул тонкую папку с бумагами. – Итак, я уполномочен сообщить вам, что несколько дней назад скончался один наш клиент. Согласно его завещанию, мы обязаны…

«Юрист» зашарил глазами по комнате. Его взгляд остановился на стуле. Почти сразу же банковский служащий двинулся в направлении этого взгляда и элегантным жестом водрузил стул у ног хозяина квартиры. Олег опешил. Он сел и нетвёрдым голосом предложил гостям занять диван.

– Спасибо, – повторил «юрист». – Мы обязаны, во-первых, не раскрывать его фамилию.

Говорящий повернулся к Олегу, будто интересуясь произведённым эффектом.

– Во-вторых, – продолжил «юрист», – в завещании указаны две суммы денег, которые вы должны получить.

Он опять сделал паузу. Олег инстинктивно приподнялся.

– Первую сумму вы можете получить почти сразу. Распоряжайтесь ею по своему усмотрению. Это ровно двадцать пять тысяч долларов США. Далее! – «юрист» повысил голос, как бы предупреждая естественную реакцию счастливого историка: – Вам предназначены ещё сто тысяч долларов на археологические работы. Но расход этих денег будет под контролем банка. Наш клиент отметил четыре района. Это Восточный Крым, Тамань, Устюрт и Джунгарский Алатау. Здесь требуется уточнение. Дело в том, что на территории Казахстана мы не имеем своих филиалов. Если вы будете настаивать на Устюрте или Джунгарском Алатау, то нам придётся составлять особый договор о способах и условиях финансирования. То есть, вы понесёте некоторые потери.

Мысль Олега заметалась между долларами и названными объектами.

– Так что требуется от меня?

– От вас? Согласие. Или наоборот – отказ.

– А вы… фамилию вашего клиента…

– Нет. Это тайна.

– Но я, честно говоря, не понимаю, как я должен расходовать эти экспедиционные деньги… сколько лет я могу их тянуть? Какой должен быть отчёт, наконец? Есть в завещании хоть что-нибудь о моих правах и ответственности?

– Нет, – с тупой, как у двоечника-первоклассника, улыбкой включился в разговор «банкир». – То есть, да, но эти правила устанавливаем мы с вами. Вы пишете проект – мы его рассматриваем и финансируем. Научные достижения нас почти не интересуют. Но ведь вы, надо думать, нацелены на какие-то достижения? Так?

– Так.

– Значит, с деловой стороны проблем не будет. А срок? Вряд ли вы уложитесь в один год; а два, три – пожалуйста, выбирайте сами. Мы согласны на любой из предложенных вами вариантов.

– Хорошо, – Олег, наконец, обрёл уверенность. – А если я захочу на Устюрт?

– Интересно, что там можно накопать? – снова подал голос «юрист». – Ну, я понимаю: Тамань или Керченский полуостров. Раскопки ведутся летом. А что делать на безлюдном Устюрте? В разгар жары? Один транспорт вытянет у вас тысяч пятнадцать в год.

– Значит, так, – на этот раз с примиряющей улыбкой сказал «банкир», – вы выбираете тот объект, который вам угоден. В завещании указаны только эти четыре места, то есть, если вы захотите работать где-нибудь, скажем, в Поволжье, то мы ваши раскопки не профинансируем. А вот что касается выбора… мне показалось, что мой коллега нашёл резонные аргументы. Впрочем, я повторяю: выбираете вы.

– А если я откажусь? Или посоветую отдать деньги и раскопки тому, кто захочет? Уверен, что такие найдутся. И, кстати, я ведь по образованию историк, а не археолог. Понимаете разницу?

– В завещании о таких тонкостях ни слова. Но все условия и суммы прописаны в пакете. Надеюсь, вам понятно?

– Куда уж понятнее!

– Вы можете взять эти двадцать пять тысяч прямо сегодня, – доверительно произнёс «банкир». – Однако я рекомендую открыть у нас счёт. У нас же вы будете получать деньги на проведение экспедиций. Итак?

– Хорошо, я принимаю ваши условия и… деньги… тоже.

– Вы намерены открыть счёт в нашем банке?

– Да.

– Тогда просим в машину.

Они спустились во двор – «банкир» спереди, «юрист» позади. Соседка, увидевшая эту красочную процессию, испуганно отпрянула к стене. Олег хотел было с ней поздороваться, но решил, скорее ради забавы, довести до гротеска разыгранный с его участием спектакль и, проходя мимо неё, не повёл даже бровью. Наоборот, он свёл руки за спиной и вперил сосредоточенный взгляд в затылок «банкира». Соседка вжалась в стену и сделала несколько судорожных движений правой рукой.

Честно говоря, и ему в эту минуту захотелось перекреститься.

16 января. 19.11

С банком управились быстро, даже подозрительно быстро, словно вся эта четырёхэтажная «контора», занимавшая особняк девятнадцатого века, заранее подготовилась к визиту высокого гостя. Пластиковую карту пообещали через две недели.

Думать не хотелось ни о чём, даже о деньгах. Лишь когда стемнело, Олег попытался ещё раз проанализировать эту странную ситуацию.

Во-первых, теперь не надо беспокоиться о хлебе. Двадцать пять тысяч – это… это что-то необъятное.

А во-вторых?

Во-вторых, надо прислушаться к собственному любопытству. Кто этот благодетель? Почему он захотел быть инкогнито? И почему эти двое пришли без уведомления и, к тому же, утром, когда нормальные люди давно на работе? Перед такими визитами обычно созваниваются. Странно… всё очень странно.