Возвышение Нифрона - Майкл Салливан

Майкл Салливан

Восход империи

Книга третья

Возвышение Нифрона

Посвящается Робин, которая вдохнула жизнь в Амилию, утешила Модину и спасла еще двоих от смерти.

Посетителям сайта goodreads.com и участникам сообщества книжных блогеров, которые поддерживали серию и приглашали других присоединиться к этому путешествию.

Членам арлингтонской творческой группы за щедрую поддержку, помощь и отзывы.

Эстрендор — северные пустоши.

Эрианская империя — земли эльфов.

Апеладорн — земли людей.

Архипелаг Ба Ран — острова гоблинов.

Западные земли — западные пустоши.

Дакка — остров людей на Юге.

Аврин — богатые центральные королевства.

Трент — горные северные королевства.

Калис — юго-восточные тропические земли под управлением военачальников.

Делгос — республика на Юге.

Гент — земли, принадлежащие церкви Нифрона.

Меленгар — маленькое, но древнее и уважаемое королевство.

Уоррик — сильнейшее из королевств Аврина.

Данмор — самое молодое и наименее искушенное в политике королевство.

Альбурн — лесное королевство.

Ренидд — бедное королевство.

Маранон — поставщик продовольствия, когда-то входил в состав Делгоса, но отделился, когда Делгос стал республикой.

Галеаннон — территория безвластия, бесплодная холмистая земля, арена великих битв.

Эребус — отец богов.

Феррол — старший сын, бог эльфов.

Дроум — средний сын, бог гномов.

Марибор — младший сын, бог людей.

Мюриэль — единственная дочь, богиня природы.

Уберлин — сын Мюриэль и Эребуса, бог тьмы.

Имперцы — стремятся объединить человечество под управлением единого владыки, прямого потомка полубога Новрона.

Патриоты — желают, чтобы ими правил повелитель, избранный народом.

Роялисты — предпочитают, чтобы независимые монархи продолжали управлять своими государствами.

Глава 1

ИМПЕРАТРИЦА

И угораздило же ее посмотреть в глаза Эдит Мон… Амилия никогда бы не осмелилась оторвать взгляд от пола, но Эдит напугала ее, и девушка невольно подняла глаза. Старшая горничная, надзиравшая за работой всей дворцовой прислуги, уж конечно, сочтет это признаком непослушания, недопустимой дерзостью. Никогда раньше с Амилией такого не случалось, и теперь, глядя Эдит в глаза, она гадала, есть ли у этой женщины душа. Если и была когда-то, то уж наверное давно вся высохла или сгнила, как забытое яблоко поздней осенью. Не зря от Эдит исходил противный кисловатый запах, словно внутри у нее что-то испортилось.

— Это мы вычтем из твоего жалованья, — сказала толстуха. — Сама себе яму роешь, а?

Эдит была высокой, мощной, крепко сбитой. Ее огромная, похожая на наковальню голова, казалось, росла непосредственно из тела, образуя с плечами прямой угол, — шеи у нее будто бы и вовсе не было. Рядом с ней Амилия выглядела невидимкой. Неказистая, с фигурой, напоминавшей грушу, простоватым лицом и длинными безжизненными волосами, она всегда и везде сливалась с безликой толпой. Никто не обратил бы на нее внимания. Мимо такого ничем не примечательного лица — не красивого и не уродливого — пройдешь, не заметив. К несчастью, сейчас, при встрече со старшей дворцовой горничной Эдит Мон, это ей не помогло.

— Это не я разбила, — пролепетала Амилия, а про себя подумала: «Ну вот, еще одна оплошность».

Тяжелая рука больно ударила Амилию по лицу. В ушах зазвенело, глаза наполнились слезами.

— Ну, — сладким голосом прошептала Эдит. — Соври-ка мне еще разок.

Амилия схватилась за таз, пытаясь удержаться на ногах. Щека горела. Девушка не отрываясь следила за рукой Эдит, и когда та снова взметнулась вверх, Амилия вздрогнула. Ухмыльнувшись, Эдит провела толстыми пальцами по волосам служанки.

— Ишь, какие гладкие, никаких колтунов, — заметила она. — Так вот чем ты занимаешься вместо работы… Думаешь, мясник обратит на тебя внимание? Или тот наглец, что привозит дрова? Видала я, как ты ему глазки строила! Знаешь, кого они в тебе видят? Жалкую посудомойку, вот кого! Уродливую грязную оборванку, от которой за версту несет щелочью и жиром. Да они скорее шлюхе заплатят, чем за просто так пойдут с тобой. Лучше бы о работе побольше думала! Глядишь, не пришлось бы так часто колотить тебя.

Эдит ухватила девушку за волосы и с силой начала наматывать их на кулак.

— Мне-то что за удовольствие возиться с тобой? — Она дернула рукой, и Амилия скривилась от боли. — Да как иначе учить тебя уму-разуму? — Эдит продолжала тянуть Амилию за волосы, вынуждая все выше задирать голову, — теперь девушка видела потолок. — Ты же ленивая, глупая и уродливая. Потому-то и сидишь до сих пор в посудомойках. Да тебя даже прачкой не сделаешь, не то что горничной! Ты же опозоришь меня, ясно тебе?

Амилия молчала.

— Я тебя спрашиваю: ясно?

— Да.

— Проси прощения за разбитую тарелку.

— Простите меня за разбитую тарелку.

— И за то, что соврала мне.

— Простите…

Эдит грубовато потрепала Амилию по горящей щеке.

— Вот и умница. Тарелку запишу на твой счет. А что до наказания…

Она отпустила волосы Амилии и, выхватив у нее из рук щетку, потрясла ею, прикидывая, достаточно ли она тяжела. Обычно для наказания старшая горничная использовала ремень. Но щеткой-то больнее! Эдит отведет посудомойку в прачечную, где их не увидит главный повар. Он покровительственно относился к Амилии, и хотя Эдит имела полное право наказывать своих девушек, Ибис не позволял чинить расправу у себя в кухне. Амилия ждала, что огромная пятерня Эдит вот-вот вцепится ей в руку, но старшая горничная вдруг погладила ее по голове.

— Какие длинные волосы, — сказала она. — Они мешают тебе работать, правда? И делают слишком самоуверенной. Ну, ничего, разберемся и с тем, и с другим. Станешь настоящей красоткой, когда я…

В кухне вдруг наступила тишина. Кора, неутомимо взбивавшая масло, замерла. Повара перестали стучать ножами, и даже Ниппер, укладывавший дрова у печей, застыл на месте. Амилия проследила за их взглядами, устремленными в сторону лестницы.

Благородная дама, облаченная в одежды из белого бархата и атласа, сошла по ступенькам во влажную вонючую кухню. На припудренном лице четко выделялись пронзительные глаза и тонкие, как лезвие ножа, губы. Женщина была высокой и — в отличие от Амилии, которая слегка сутулилась, — держалась очень прямо, гордо вскинув голову. Она решительно направилась к столику у стены, где пекарь тут же прекратил месить тесто для хлеба.

— Уберите все это! — приказала дама, взмахнув рукой.

Неясно было, к кому она обращается. Пекарь незамедлительно покидал скалки и тесто в подол передника и торопливо ретировался подальше от стола.

— Быстро наведите здесь порядок! — не унималась дама.

Амилия почувствовала, как ей в руку впихнули щетку и толкнули в спину. Спотыкаясь и не поднимая глаз, она подошла к столику и начала вытирать остатки муки. На столе остались яркие разводы. К ней тут же подскочил Ниппер с ведром в руках, Велла подала тряпку. Пока они втроем прибирались, дама смотрела на них с нескрываемым презрением.

— Два стула! — бросила она резко, и Ниппер поспешил выполнить ее приказание.

Не зная, что делать дальше, Амилия стояла на месте, все еще держа мокрую щетку, и наблюдала за госпожой. Встретившись с ней взглядом, она быстро опустила глаза и заметила, как по полу пробежала какая-то тень. Маленькая серая мышь замерла под столиком пекаря, стараясь укрыться в темном уголке. Улучив момент, она схватила хлебную крошку и юркнула в узкую щель.

— Какое жалкое существо! — воскликнула госпожа, и Амилия решила, что она говорит о мыши, но женщина добавила: — Надо же было развести на полу такую грязищу! Поди прочь!

Прежде чем отойти к своему тазу, Амилия неуклюже попыталась изобразить реверанс. Последовал шквал распоряжений. Велла, Кора и даже Эдит отправились накрывать стол для ужина. Велла постелила белую скатерть, Эдит принялась расставлять столовое серебро, но госпожа отогнала ее и сама аккуратно разложила приборы, чаши и полотняные салфетки. Вскоре стол был красиво убран для ужина на двоих.

Амилия терялась в догадках — чем вызвана вся эта суета? Никто не стал бы накрывать стол для прислуги, но разве господам придет в голову ужинать на кухне?

— Что здесь происходит? — раздался низкий голос Ибиса Тинли. Старый корабельный кок, служивший в замке главным поваром, был крупным мужчиной с широкой грудью, ярко-голубые глаза выделялись на его лице, обрамленном редкой седой бородой. Все утро он провел, встречаясь с крестьянами-поставщиками, но так и не удосужился снять передник. Эта тряпка, вся в жирных пятнах, была не только его рабочей одеждой, но и своего рода признаком положения, занимаемого им в замке. Ибис вломился в кухню с видом медведя, который, вернувшись в свою берлогу, обнаружил там незваных гостей. Заметив госпожу, он в недоумении остановился.