Остров ее любви - Мэхелия Айзекс

Мэхелия Айзекс

Остров ее любви

Пролог

«Дорогой Грег!

Уезжаю я очень рано, чтобы добраться до Хитроу к одному из первых рейсов в Вест-Индию, и не хотела прерывать твой утренний сон для прощания. Ведь это формальность, все, что надо было сказать друг другу, мы уже сказали.

Добавлю только, что покидаю Лондон не только с неохотой, но и с чувством тревоги. Тревоги за тебя: как-то ты один справишься с управлением нашей пусть маленькой, но живущей весьма энергично, фирмой? Все-таки я ухитрялась освобождать тебя от очень многих хлопот и проблем. Впрочем, виноват в этом ты сам. Я упорно сопротивлялась, но ты настоял на моем отъезде к родичам на Ямайку для поправки здоровья. Вот теперь и будешь, согласно формуле великого моралиста Жан-Жака Руссо, наказан „естественными последствиями своего проступка“.

Я вызвала такси, так как решила не оставлять на целый месяц свою машину на автостоянке при аэропорте. Если найдутся свободные четверть часа, отгони мой „мини-куп“ в гараж Питера Фокса, пусть проверит тормоза. Мне показалось, что они не совсем в порядке.

Как только обживусь в „Паркер-Рте“, напишу тебе полный отчет о своем житье-бытье. Хотя одно на этот счет могу сказать уже сейчас: я буду очень скучать по Лондону, по нашему с тобой общему делу и, конечно, по тебе.

Обнимаю. Твоя верная (или надо было написать „твой верный“?)

Оставив письмо на телефонном столике в уютном холле их особняка, где она занимала второй этаж, а Грег — первый, Сидни Дивер поспешно надела пальто, повесила на плечо сумочку, подняла чемодан (тяжелый, черт его побери!) и открыла дверь. Оказалось, торопилась она не зря: шофер такси уже поднялся на крыльцо и протянул было руку к дверному звонку. Еще секунда-другая, и он разбудил бы Грега!

Шофер поздоровался, принял у нее чемодан и направился к стоящей перед домом машине. Сидни тихонько прихлопнула дверь и двинулась следом. За ночь сильно похолодало, падающий снег больше не таял, разве только на проезжей части под колесами первых, ранних машин. Ну ничего, скоро она будет там, где солнце светит — и греет — с утра до вечера почти постоянно.

1

За иллюминатором мелькали крупные снежинки и, ложась на землю, покрывали взлетную полосу пушистым белым ковром. Было неясно, в состоянии ли вообще лайнер взлететь в таких условиях. А может быть, ей просто очень хотелось, чтобы погода оказалась нелетной? Тогда у нее появилась бы веская причина остаться дома. Взлетели успешно…

Не то чтобы она не любила снег — напротив, такая погода в это время года казалась ей куда более естественной, чем ярко сияющее солнце, зелено-голубое море и сверкающие всеми цветами радуги витрины магазинов, уже готовые к предстоящему сезону отпусков. Хотя, разумеется, с ней согласились бы далеко не все. Большинство людей посчитали бы просто даром Божьим возможность провести четыре недели на Ямайке, особенно в ее обстоятельствах — после Рождества, проведенного на больничной койке.

Но я не принадлежу к этому большинству, подумала Сидни, пытаясь найти более удобную позу. Ей вовсе не хотелось лететь на Ямайку, в каком бы состоянии ни находилось ее здоровье, не лежала душа к встрече с так называемым отчимом и его семьей. После смерти матери Сидни почти не поддерживала контактов с Паркерами, и это ее вполне устраивало. Более чем устраивало!

Взглянув в иллюминатор, Сидни вздохнула. Вдали виднелась мощная горная гряда, а расстилающаяся под крылом самолета бирюзовая гладь, казалось, издевалась над ее чувствами: хочешь не хочешь, а меньше чем через час они будут на месте. Гигантский лайнер начал постепенно терять высоту, вскоре внизу должен был показаться Монтего-Бей. Впрочем, ее желания и настроения потеряли всякий смысл: ступив на борт авиалайнера, Сидни лишилась возможности выбора.

Разумеется, инициатива исходила не от нее, но это мало утешало. Просто сводная сестра позвонила именно в тот момент, когда она лежала в больнице, что, конечно, было чистой случайностью. На звонок ответил Грег, не подозревавший о пропасти, которая разверзлась между нею и Паркерами, и ничтоже сумняшеся сообщил Джоханне о болезни Сидни. Скорее всего по своей склонности к преувеличениям он несколько сгустил краски и, когда Джоханна предложила, чтобы Сидни, в целях поправки здоровья, провела несколько недель у них, посчитал это за большую любезность. Ему даже в голову не пришло, что подобное предложение кому-то может не понравиться.

Сомневаться в искренности намерений Джоханны не приходилось, та всегда хорошо относилась к Сидни, хотя и была намного старше, и в других обстоятельствах их дружба могла бы продолжаться. Собственно говоря, если бы не Джоханна и ее сын Айви, Сидни чувствовала бы себя очень одинокой, когда в первый раз приехала в Монтего-Бей, чтобы провести каникулы с матерью и человеком, который должен был стать ее отчимом.

И все-таки в нормальных обстоятельствах она никогда бы не приняла этого приглашения, прекрасно понимая, что сводная сестра едва ли решилась бы на такой шаг без ведома отца. Сидни не сомневалась, что Норман Паркер по-прежнему руководит жизнью своей дочери. В общем, если она летит сейчас в Монтего-Бей, значит, это соответствует его желанию.

Вся беда в том, что это не соответствует моему желанию! — раздраженно подумала Сидни.

Даже теперь, почти добравшись до места назначения, она по-прежнему не понимала, как позволила уговорить себя на эту поездку. Но болезнь и связанная с ней слабость сделала ее более восприимчивой к доводам Грега, который решительно заявил, что Сидни нуждается в отдыхе, а где ей может быть лучше, чем у людей, которым она небезразлична.

Только вряд ли это соответствует действительности, мысленно возразила ему Сидни. Во всяком случае, не сейчас, когда она стала взрослой женщиной. Они помнят ее подростком, девочкой, которая была настолько наивной, что полагала, будто родители никогда не расстанутся…

Вздохнув, Сидни поправила подушку под головой, чем привлекла внимание бдительной стюардессы.

— Вам что-нибудь нужно, мисс Дивер? — спросила та с профессионально заботливой улыбкой, и Сидни, сделав над собой некоторое усилие, ответила ей столь же любезной улыбкой.

— Нет, спасибо, — сказала она, сожалея о том, что не может заказать себе добрую порцию виски со льдом. Но лекарства, которые ей до сих пор приходилось принимать, не позволяли употреблять алкоголь, а Сидни слишком беспокоилась за состояние своего желудка, чтобы рисковать.