Снежный путь - Роман Ваалгин

Роман Ваалгин

СНЕЖНЫЙ ПУТЬ

…За плотной стеною снега

Вечность открыла двери,

Я прыгну в неё с разбега

Даже в личине зверя…

…По снежной пустыне бегу за позёмкой,

Пытаюсь догнать горизонт.

Там может быть Правда. Она будет горькой.

Найду и убью. Видит бог…

Часть первая

ЦЕНТР

Глава 1. Похищение

Будильник противно пищал. Определённо пищал уже какое-то время, но реальность вернулась только тогда, когда Михаил открыл глаза. Привычным движением протянул руку и нажал на кнопку. Писк, терзающий болезненно всплывающее из небытия сознание немедленно смолк. Вот ведь как… Только что Михаил ехал на крупном чёрном жеребце через враждебно настроенную толпу, которая швыряла в него камнями, и его спасали только чёрные же, цвета беззвёздной и безлунной ночи доспехи, а впереди него девица, лица которой он так и не увидел, восседая на белой кобыле, прокладывала ему путь, нещадно стегая впереди стоящих тяжеленной нагайкой… И тут раз… И осознание того, что надо идти на работу.

Одним рывком он выскочил из под одеяла, метнулся к выключателю и включил свет. Мельком отметив про себя, что время точно семь часов утра, он начал быстро одеваться. В комнате стояла обычная зимнеутренняя прохлада. Градусов шестнадцать, не больше. Проклятая северная сторона и проклятый дом на самой верхотуре, собирающий на себя все ветра. Причём так удачно, что выходя из подъезда приходится прилагать усилия, чтобы пробиться через стену свистящего в ушах воздуха. Пока дойдёшь от своего крайнего подъезда до начала длиннющего дома-«крейсера» — всё тепло, что тебе удалось унести с собой в одежде, выдувается, а лицо стягивает в неприятную маску.

Как сомнамбула Михаил потопал на кухню и, не включая там света, прикурил сигарету. Вредная привычка… но привычка. А он никак не выберет времени с ней разобраться. То одно, то другое. Всегда находятся важные оправдания.

Хотя тело и совершало уже перемещения в пространстве, мозг ещё практически спал, продолжая перерабатывать только что виденный сон. Михаил опытным путём установил — полностью он проснётся только часа через два, уже на работе. Начнёт адекватно и сразу отвечать, перестанет промахиваться по клавиатуре и мучить backspace, который в шутку у них на работе проходит, как «убойная клавиша», и вполне осмысленно смотреть на окружающих.

А привидевшийся сон действительно показался интересным. Михаил считал, что сны — это работа человеческого подсознания и, если правильно понять их символику, то в них можно почерпнуть много полезного. Не то, чтобы он применял это на практике, так, гимнастика для ума и воображения. К тому же, в своих трактовках он исходил из того, что сны — это отражение того, чего человеку не хватает в реальной жизни… Женщина на белом коне? Да, ему не хватает женщины… Не просто женщины, их всегда не хватает, если ты не падишах, но женщины с белой (особой?) душой и такими же, а не меркантильно-матримониальными интересами… Сплошная неизжитая наивность. Хотя о чём это он?

Чёрные доспехи? Цвет неясен. Или это он сам? А вот сама символика доспехов понятна. Ему, наверное, не хватает чувства защищённости перед толпой, своей «скорлупы». Толпа? Он искренне презирал её даже во сне. Эту управляемую массу-стадо, лишающую человека индивидуальности и на генетическом уровне — способности соображать. Кто-то как-то во время спора сказал ему, что именно толпа, ввиду многочисленности мнений, отбрасывая в себе лишнее, и, сохраняя разумное, и порождает объективную истину. На что он тогда ответил, что толпа истину в лучшем случае усредняет. А толпа во сне? Это, скорей всего, просто перенос его реального отношения. Возможно неверного, возможно несправедливого, но его. А вот финальный аккорд сна перед самым пробуждением? Он начал там во что-то превращаться, но увидеть завершения метаморфозы не успел. Чёрт. Что же там происходило?

Сигарета дотлела до фильтра, и он затушил её в подаренной ему последней его «долгоиграющей» подругой пепельнице. Где она сейчас и с кем? А какая ему, впрочем, разница. Как-то, слегка загуляв, он вывел по пепельнице маркером: «Богов любимцы долго не живут». Воистину. Включив чайник, он пошёл в ванную. Обязательный утренний душ и бритьё, потом завтрак, потом почистить зубы и можно одеваться. Совершенно автоматические ритуалы, без которых цивилизованный человек таковым как бы не является.

Снова вернувшись на кухню, Михаил опять посмотрел в окно. Снег. Снег валил стеной крупными белыми хлопьями, падая практически вертикально. Ветёр ещё не задувал, но это вопрос времени — скоро начнётся метель. Так у них всегда бывает. Тихо про себя выругавшись, Михаил начал готовить себе завтрак. Его ругань относилась не к самому снегу, а к тому, что с этим связано. Снег же он любил. Зрелище падающих снежинок завораживало его. Он любил подолгу в свободное время просто сидеть у окна и смотреть, как идёт снег. И думать о чём-нибудь своём. Или, ещё лучше, пока не поднялся ветер, — гулять по улице. Просто гулять, без цели. Идти сквозь этот белесоватый полусвет, смотря, как кристально чистые хлопья укрывают весь мир белой, очищающей пеленой.

А в рабочий день это означало, что на работу не доедешь. Автобусы наверняка ходят в половинном варианте, а те, что ходят, забиты по самую крышу. Опять толпа, опять нервотрёпка, опять ломиться наравне со всеми в открытые двери, бешено выпучив глаза. В обычных условиях он предпочитал потерпеть пусть даже минут тридцать, но дождаться полупустого, а в такие дни выбирать не приходилось, и это его совсем не радовало. Хотел ведь купить себе машину. Хотя и на машине сейчас ехать — не самая лучшая идея. Уж лучше на скотобусе. Михаил любил снег. Очень. Но не в рабочий день.

Закончив все свои утренние дела, он оделся и оглядел себя в зеркало. Состроив отражению в зеркале страшную рожу, он выключил везде свет, закрыл за собой дверь, а ключи засунул подальше во внутренний карман. Подошёл к лифту, нажал припаленную местными недоумками кнопку и, когда лифт пришёл, шагнул в его разверстую пасть. Обшарпанно-разрисованная кабинка со стойким запахом собачатины и собачьей же мочи, поскрипывая, привезла его вниз. Поворот, небольшая лесенка и дверь наружу. И вот он на улице. Было ещё темно и потрясающе тихо. Так тихо бывает только во время сильного, но безветренного