Привет от автора - Генри Каттнер

Каттнер Генри

Привет от автора

Генри Каттнер

Привет от автора

- Если ты не враг себе, - сказал кот, - то уберешься отсюда. И быстро.

Сэм Трейси задумчиво похлопал по бутылке, лежавшей в кармане плаща. Жест этот был всего лишь мимолетным признанием своей слабости, поскольку репортер "Джорнела" не был пьян. У него имелось несколько пороков; в том числе любил он довольно доходный шантаж, но пьянством не грешил. Нет, существовало более простое объяснение этого факта - чревовещание.

Взгляд Трейси скользнул поверх кота, туда, где возвышалась мрачная усадьба Болдуина Гвинна - большой старый дом, расположенный в дальней части Лаурел-Кэньон. На подъездной дороге не было никаких машин. Это хорошо. Трейси предпочитал разговор без свидетелей. Гвинн заплатит, куда он денется. Улики против него были сокрушительны. А поскольку Трейси был единственным человеком, обладавшим ими, сама собой напрашивалась попытка заработать. В подобном поведении не было ничего нового, ни для Голливуда, ни для Сэма Трейси. Он был худым и смуглым сорокалетним мужчиной с циничным выражением на орлином лице, и искренне верил, что способен добиться чего угодно. Правда, до сегодняшнего вечера ему не приходилось сталкиваться с чародеями, но это не имело особого значения: Гвинн совершил ошибку, и это должно означать деньги на счету Трейси. А он всегда нуждаются в деньгах. Серия привлекательных блондинок, к которым у него была врожденная слабость, шоссе Санта Анита и казино на Сансет-стрит очень быстро опустошали его счет. Впрочем, у Трейси были влиятельные друзья, и он всегда соглашался замять скандал... при условии оплаты наличными. При этом он никогда не тревожил вдов и сирот - у них редко водились деньги.

Сейчас в одном его кармане лежала бутылка виски, в другом многозначительные фотографии, а в третьем - необычайно полезный автоматический пистолет, помогавший выходить из трудных положений. Была глубокая ночь. Дом Гвинна стоял на окраине Голливуд-Хиллз в одиночестве, хотя пара огоньков и сверкала на далеких склонах. Звезды и луна ярко светили над головой журналиста, а его темное "купе", стоявшее под деревом, не бросалось в глаза. Толстый черный кот с белыми митенками лап присел на бордюре и уставился на Сэма Трейси.

- Чревовещание, мистер Гвинн, - мягко сказал репортер, - годится для простачков. Не стоит проверять на мне ваши способности.

- Чревовещание, как же, - кот угрюмо таращился на него. - Приживала не узнаешь? Болди знает, что ты придешь, и очень волнуется. Мне бы не хотелось потерять его. Если ты, гнида, что-нибудь ему сделаешь, я лично тобой займусь.

Трейси попытался его пнуть, но кот ловко увернулся, яростно выругался и скрылся за кустом, из-за которого еще какое-то время доносились тихие, но изощренные ругательства. Репортер поднялся на крыльцо и позвонил.

- Дверь открыта, - сообщил ему кот. - Тебя ждут.

Трейси пожал плечами, но послушал совета. Комната, в которой он оказался, была большой, со вкусом обставленной и нисколько не походила на нору практикующего волшебника. На стенах висели изящные офорты, на полу лежал бухарский ковер. За большим столом у окна сидел полный мужчина, один глаз у него косил. С несчастным видом он вглядывался в лежавшую перед ним открытую книгу.

- Привет, Гвинн, - сказал журналист.

Гвинн вздохнул и поднял голову.

- Привет, Трейси. Садись. Хочешь сигару?

- Нет, спасибо. Ты меня знаешь?

Гвинн указал на хрустальный шар, что покоился на треножнике в углу.

- Я видел тебя в нем. Ты, конечно, не поверишь, но я и вправду волшебник.

- Разумеется, - усмехнулся Трейси. - Я верю. И многие другие тоже. Ина Фэйрсон, например.

Гвинн даже не дрогнул.

- В моей профессии такие вещи неизбежны.

- Это очень неприятно для Ины Фэйрсон. И в газетах будет выглядеть неважно. Я бы даже сказал - фатально.

- Знаю. Для меня это означало бы газовую камеру, в лучшем случае многолетнее заключение. К сожалению, я ничего не могу с этим поделать.

Трейси вынул из кармана фотографии и положил на столе. Он не сказал не слова. Гвинн, качая головой, просмотрел документы.

- Я вижу, у тебя есть все доказательства. Но вся проблема в том, что я не могу платить шантажистам. Это мне запрещено.

- Шантаж - нехорошее слово, - заметил Трейси. - Назовем это дивидендами. Пять тысяч зеленых - и улики идут в канализацию. Завтра будет дороже.

- Ты не понял, - объяснил Гвинн. - Несколько лет назад я подписал договор с дьяволом, и в контракте были определенные условия. Одно из них запрет платить шантажистам.

- Как хочешь, - Трейси пожал плечами. - Можешь оставить себе эти фотки. Негативы, разумеется, у меня. В завтрашнем "Джорнеле" ты найдешь статью на эту тему.

- Нет... нет. Этого бы я не хотел. - Гвинн печально взглянул на лежавшую перед ним книгу и с треском захлопнул ее.

Выражение лица Трейси не изменилось, но в глазах его вспыхнул интерес. Небольшой томик походил на дневник или на книгу для расчетов. Неплохо было бы взглянуть в нее. Там могли оказаться фамилии, факты и цифры, из которых он мог бы извлечь выгоду.

У книжечки был гладкий переплет из коричневой материи, на которой выделялся белый овал. Золотые буквы образовывали надпись: "Болдуин Гвинн". Трейси видел ее вверх ногами.

- Я не собираюсь торчать здесь всю ночь, - заявил он. - Мне нужен ответ, все равно какой. В зависимости от него я и буду действовать.

Гвинн коснулся пальцем нижней губы.

- Это, конечно, ничего не даст, - буркнул он. - Однако...

Он бросил в камин горсть пустоты, и пламя окрасилось в голубой цвет. Волшебник вынул из воздуха восковую фигурку и внимательно пригляделся к ней. Она имела шесть дюймов росту и была точной копией Трейси.

Гвинн бросил ее в огонь.

- Я слышал об этом, - заявил репортер. - Но не верю.

- Значит, не подействует, - буркнул Гвинн, но все-таки подождал немного. На мгновение Трейси почувствовал неприятный жар, но не подал виду. Он с иронией улыбнулся, и ощущение прошло.

А потом безо всякого предупреждения в комнате появился кто-то третий. Его звали Эйди Монк. Два года назад он был казнен, а процесс начался с подачи Трейси. Монк не хотел платить. Трейси всегда боялся этого человека: уж больно ловко он обращался с ножом. Несколько месяцев, пока Монка не схватили, Трейси шарахался от собственной тени.

Монк тоже был лишь тенью, и Трейси знал об этом. Гипноз - старый фокус. И все-таки, ненависть, горевшая в глазах пришельца, беспокоила его.

Монк поднял пистолет и выстрелил. Пули, разумеется, были не настоящими. Трейси скорчился, ожидая удара, и с удивлением отметил, что дрожит. Гипноз, а все-таки...

Монк отбросил пистолет и вынул длинный нож. Трейси всегда боялся этого ножа. Он пытался смотреть сквозь фантом, однако тот был довольно плотен, хотя, конечно же, нематериален. Одно дело пули. Нематериальные пули. А нож, каким-то образом - совсем другое. Голубоватая искра горела на лезвии.