Довольно. Книга стихов - Вислава Шимборская

Вислава Шимборская.

Довольно. Книга стихов

Наш журнал дважды публиковал книги выдающегося польского поэта Виславы Шимборской в переводе Асара Эппеля («Двоеточие», 2006, № 6; «Здесь», 2010, № 1). «Довольно» — последний сборник, вышедший в Польше вскоре после кончины автора. Одно стихотворение из этого сборника — «Карта» — было напечатано в «ИЛ» (2012, № 4) еще до выхода книжного издания. Все остальные мы представляем нашему читателю сейчас.

Тот, за кем я с некоторых пор наблюдаю

…не посещает коллективно.Не собирается многолюдно.Не участвует массово.Не отмечает шумно.

Не присоединяет свой голоск общему хору.Не объявляет городу и миру.Не заявляет от имени.

Не присутствует,когда выясняют,кто — за, кто — против,спасибо, не вижу.

Нет его там,где плечо к плечу,в ногу, в одном строю,и вперед к общей цели,в кармане листовка,в другом бутылкас горьким хмелем.

Где только поначалутишь да гладь,две силы смешаютсяи не разобрать,кому камни,кому цветы,где он, где они,где ты.

Неупомянутый.Из себя невидный.Работник Службы городского хозяйства.Чуть светс места, где происходило,сметает, уносит, бросает в тележкуто, что приколочено к полуживым деревьям,растоптано в полумертвой траве.

Рваные транспаранты,разбитые бутылки,обгорелые чучела,огрызки,четки, свистки и презервативы.

Раз подобрал в кустах клетку, где были голубиПринес домой.Она ему нужна для того,чтобы оставалась пустой.

Признания читающей машины

Я, Номер Три Плюс Четыре Деленное На Семь,славлюсь широтой лингвистических знаний.Уже распознал тысячи языков,какими в давние временапользовались вымершие народы.

Все, что они своими значками записывали,даже погребенное                                 под напластованиями катаклизмов,извлекаю и воспроизвожув первоначальном виде.

Это не похвальба —я читаю даже лавуи листаю пепел.

Результаты вывожу на экран,поясняя,что когда было сделано,из чего и с какой целью.

А уже по собственной инициативеизучаю некоторые письмаи поправляю в нихорфографические ошибки.

Признаюсь, кое-какие понятияставят меня в тупик.Например, состояния, именуемые «чувствами»,до сих пор не могу истолковать точно.

Или странное слово «душа».Удалось пока установить, что это своего рода туман,якобы более устойчивый, чем смертные организмы.Однако хуже всего обстоит дело с глаголом «есмь».Казалось бы, обычное действие,производимое повсеместно, но не совместно,правремя — настоящее,вид — несовершенный,хотя, как известно, действие завершилось.

Только исчерпывающая ли это дефиниция?Контакты у меня искрят и потрескивают,индикатор связи с Центром потускнел,                                                                       а должен светиться.

Обращусь, пожалуй, за братской помощьюк коллеге Две Пятых Нуля                                              Дробь Ноль Пять Десятых.Он, правда, известный псих,но башковит.

Есть такие, что

Есть такие, что ловчее управляются с жизнью.Внутри у них и вокруг порядок.На все есть ответ и всегда найдется выход.

Они вмиг угадают, кто кого, кто с кем,почему и с какой целью.

Непреложные истины скрепляют печатью,ненужные факты отправляют в бумагорезку,а на неизвестных личностейу них уже заведены досье.

Думают они ровно столько, сколько нужно,и ни минутой дольше,ведь в эту минуту может закрасться сомнение.

А когда жизнь их отпускает,покидают свой постпредписанным путем.

Иногда я им завидую —к счастью, недолго.

Цепи

Жаркий день, собачья конура, на цепи собака.Чуть поодаль миска, налитая до краев водой.Но цепь коротковата,                                     и пес не дотягивается до миски.Добавим к картинке еще одну деталь:наши гораздо более длинныеи менее заметные цепи,которые позволяют нам свободно пройти мимо.

В аэропорту

Бегут навстречу, раскрыв объятия,кричат сквозь смех: Наконец! Наконец-то!Оба в тяжелых зимних пальто,в теплых шапках,шарфах,сапогах,перчатках,но уже только в наших глазах.Друг для друга они — наги.

Волей-неволей

Мы съедаем чужую жизнь, чтобы жить.Покойник шницель с усопшей капустой.Меню — это некролог.

Даже лучшие из лучшихвынуждены поглощать, переваривать убоину,чтобы их чувствительные сердцане перестали биться.

Даже самые утонченные поэты.Даже самые суровые аскетыжуют и глотают что-то,что росло себе безмятежно.

Как-то не вяжется это с добрыми богами.Разве что они чересчур доверчивы,чересчур наивны,всю власть над миром отдали природе.И это она, безумица, навязывает нам голод,а где голод —невинности нет места.

Где голод — тут как тут органы чувств:вкус, обоняние, осязание и зрение,им не все равно, какая едаи на каких тарелках.

Даже слух не остается в стороне —ведь застольередко обходится без приятной беседы.

У каждого когда-нибудь

У каждого когда-нибудь умирает кто-то из близких,между быть или не бытьвынужденный выбрать второе.

Нам трудно признать, что это банальный фактв ряду неизбежных событий,в рамках установленных правил;

рано или поздно вносимый в повестку дня,вечера, ночи или предрассветного часа;

и неоспоримый, как ключевое слово, в документе,как статья уголовного кодекса,как любая датав календаре.

Но таков закон (а закон суров) природы.Таковы ее (как ни крути) альфа и омега,всемогущество и вездесущность.

И лишь иногдаона оказывает нам мелкую любезность:подкидывает в наши сныумерших близких.

Кисть руки

Двадцать семь костей,тридцать пять мышц,примерно две тысячи нейроновв кончике каждого из пяти наших пальцев.Этого вполне достаточно,чтобы написать «Майн Кампф»или «Винни Пуха».

Зеркало

Да, я помню эту стенув нашем разрушенном городе.Торчала чуть не до шестого этажа.На четвертом висело зеркало,глазам не верилось:не разбитое, не покосившееся даже.

Не отражавшее уже ничьего лица,ничьих, расчесывающих волосы, рук,никаких дверей напротив,ничего, что можно назватьточкой в пространстве.

Как будто устроило себе передышку —в него смотрелось живое небо,тучи, гонимые неистовым ветром,пыль руин под сверкающими дождями,птицы на лету, звезды, восходы солнца.

И, как всякая правильно сработанная вещь,делало свое дело безупречно,с профессиональной бесстрастностью.

Во сне

Мне приснилось, будто я что-то ищу,где-нибудь, вероятно, спрятанное, то ли потерянноепод кроватью, под лестницей,по старому адресу.

Я рылась в шкафах, ящиках стола, коробках,зачем-то забитых забытыми вещами.

Вытаскивала из чемодановпроделанные пути и проведенные годы.

Вытряхивала из кармановопавшие листы и похвальные листья.

Запыхалась, бегаяпо своим-не своимтревогам, дорогам.

Увязала в завалах мусораи беспамятства.

Путалась в колючих кустахи домыслах.

Разгребала воздухи траву детства.

Спешила, пока не растаетпрошлогодний снег, не свистнет рак,не захлопнется клетка.

Под конец уже и сама не знала,что хотела найти.

Проснулась.Посмотрела на часы.Сон продолжался чуть меньше                                                          двух с половиной минут.

Вот как вынуждено исхитряться время,когда натыкаетсяна больную голову.

Обоюдность