Лекарь - Юрий Корчевский

Юрий Корчевский

ЛЕКАРЬ

Глава 1

ПРОИСШЕСТВИЕ

День начался неудачно. Бывают такие дни, вроде стараешься все сделать в лучшем виде, но получается как-то по Черномырдину. С утра девушка Никиты заявила, что ей так жить надоело: он все время на работе, на дежурствах, времени ей — такой красивой и сексуальной — не уделяет вовсе, вроде она опостылевшая жена преклонного возраста. И потому она уходит к другому, который по достоинству оценит ее прелести. Забрала две сумки, загодя сложенные, швырнула ключи от квартиры на стол и вышла.

Никита выглянул в окно. Венера — вот ведь имечко родители подобрали — показалась из-под козырька подъезда, к ней неспешно подрулил черный «БМВ». Из-за руля выскочил молодой парень, галантно распахнул дверь, забрал у Венеры сумки, уложил их в багажник. Девушка не спеша, с достоинством уселась в машину. На его окна даже не взглянула, а ведь чувствовала, что он смотрит. Триумфом наслаждалась! Конечно, куда ему, Никите, хирургу районной больницы с его зарплатой до черного «БМВ»! Он хоть на полторы ставки работает и от дополнительных дежурств не отказывается, а все равно такую машину не купит. В Москве да Питере зарплаты выше, да не тянет его туда, хотя сокурсники приглашали. Суетные города, даже нахрапистые какие-то.

На работу пошел, тут всего-ничего, десять минут бодрого хода, так машина брюки обрызгала. А в отделении дежурант Лешка Троян обрадовал:

— Ночью милиция парня привезла, колотое ранение ягодицы, на дискотеке шилом в пьяной драке ударили. Я анализы взял, понаблюдай за ним. ПХО проведена.

ПХО — это первичная хирургическая обработка ран.

— Госпитализировал зачем? Сам знаешь — мест свободных нет. Рану обработал — пусть наблюдается в поликлинике.

— Не нравится он мне.

Если Лешка сказал — не нравится, то пусть полежит. Интуиция у Лешки — будь здоров! На неприятности нюх у него, как у собаки.

— Тогда пусть полежит, понаблюдаю. Как там Добров из восемнадцатой?

— На поправку пошел. Вчера на вечернем обходе застукал — курит в палате.

— Три дня как после операции, ему сейчас только курить.

Были у врачей свои приметы. Как только женщина после операции отойдет, начинает смотреться в зеркало, губки красить, стало быть — на поправку пошла. Мужики втихомолку в палатах курят, дым стараются в открытое окно выпускать — для конспирации. А вот когда прооперированный пациент лежит безучастно, это плохо. Жди осложнений, либо недоглядел чего-то. Бывает и так, в каждой работе бывают ляпы. От хирурга зависит много, но не все. Оперируют, даже небольшие операции — бригадой, кроме хирурга, еще операционная медсестра, санитарка операционного блока. Предположим, операция к финишу идет, осталось только рану операционную ушить. Хирург останавливается, просит считать. Санитарка считает в тазу использованные салфетки, операционная медсестра — инструменты. Количество инструментов, салфеток и прочего должно сойтись до операции и после. Если чего-то не хватает, значит, оставили в брюхе. И бывает, оставляли, правда, не Никита. Это только на первый взгляд непосвященному дико кажется, как можно салфетку в брюхе оставить? Она же белая! Салфетка в животе от крови красной становится, сливается с кишками, которые тоже в крови. Кроме того, кишки перестальтируют, своими петлями могут салфетку загнать далеко от раны. А разрез всего десять-двенадцать сантиметров, всю полость брюшную не осмотришь.

Никита сел за стол, начал просматривать истории болезни. Пожалуй, после утреннего обхода Мамедова из тринадцатой палаты выписывать можно. Бабулю Овдиенко после перевязки тоже. Состояние у нее уже вполне, а старые люди тяжело переносят смену обстановки, им дома лучше, особенно если дома их любят и уход приличный. Только так не всегда бывает. Вон в прошлом месяце дедушку прооперировали, рана уже затянулась, швы сняли, а родственники за ним не едут, не забирают. С трудом дозвонился, попросил домой забрать, так еще родня недовольна осталась. Чувствовалось, дедушка им в тягость, обуза. Так ведь и больница — не дом престарелых. И невдомёк людям, что с возрастом сами такими же будут. Молодость — она ведь со временем проходит.

Никита задумался. Ведь промахнулся он с Венерой, не усмотрел. Коли она сегодня в «БМВ» уселась, стало быть, давно себе аэродром запасной готовила. Он же ни ухом ни рылом! А у самого рога давно выросли. Вот ведь актриса! Приходишь с работы, встречает радостно, рот до ушей, глазки ясные:

— Никитка, я тебе вкуснятину приготовила!

Лешка Троян уже переоделся, собирался убегать. У него дневное дежурство на «скорой»:

— Леха, у меня рогов не видать?

— А что, темечко чешется? Вроде не видать. Что задумчивый такой?

— Венера утром сумки забрала и ушла.

— Эка беда! Баба с возу — кобыле легче.

— Так я же не кобыла.

— Знаешь, как говорят китайцы? Если автобус отходит от остановки, не догоняй: это не твой автобус. Если девушка ушла, стало быть — это не твоя девушка, забудь.

— Обидно. На черном «БМВ» уехала.

— Сдалась тебе эта «БМВ»! Ты такой все равно не купишь.

— Второй раз на одни и те же грабли наступаю. Лёха, чего им не хватает?

— Денег, Никита, денег!

— Как сошлись, говорила — любит.

— Ох и дурак ты, Никита! Женские слова и слезы недорого стоят.

— Наверное, ты прав.

— Некогда, Никита, опаздываю уже!

Лешка убежал. Погодок Никиты, двадцать девять лет ему, семьей обзавелся, двое деток. На дежурстве котлеты домашние лопает, рубашки отглажены. Может, не ловить птицу счастья за хвост, не ждать неизвестно чего? Жениться на надежной девушке, вон операционная сестра Верочка неровно к нему дышит, глазками постреливает. И девчонка симпатичная и рукастая, да вот незадача — нет искорки в отношениях. Совместная работа да анекдот за совместными посиделками, когда пациенты в отделении угомонятся.

Весь день прошел скверно, работа не ладилась. Из головы хочется эту вертихвостку Венеру выкинуть, а не получается. Как заноза засела. Или ущемленная гордость успокоиться не дает? Даже в обед, в кафе при больнице, только об этом думал. Сроду такого не было. Пришел на работу, от домашних дел отключился — так было всегда, но не сегодня.

Вспомнил о словах Лешки. Надо пойти посмотреть, кого милиция привезла. Прочитал историю болезни: Александр Викторович Сычев, 1994 года рождения, учащийся колледжа. Анализы крови — лейкоцитоз высоковат. Как бы нагноение раны не началось.

Никита прошел в палату, поздоровался. Палата маленькая, на две койки всего, тесная, не повернешься. Расспросил парня об обстоятельствах. Как всегда — вышли, дали по морде ему, дал он. Потом кольнуло что-то. Парень покраснел, ткнул пальцем в ягодицу.

— Я даже не почувствовал сначала. Потом взялся за штаны, а ладонь мокрая и в крови. А тут милиция. Меня повязали.

— А где-нибудь болит?

— Живот немного.

Никита осмотрел и ощупал живот. Напряжен животик-то, положительный симптом Щёткина-Блюмберга. Непонятки! Укол шилом или спицей, да может отверткой заточенной, в ягодицу, а живот напряжен. Ох, накаркал Лёшка!

Никита распорядился повторить анализы крови, дождался результата. Лейкоцитоз вырос, немного поднялось СОЭ. Распахнулась дверь, в ординаторскую влетел заведующий отделением Денис Юрьевич. Он вообще-то в отпуске был, однако периодически захаживал. Ходить он не умел, почти всегда бегал.

— Привет, лекарь!

Это было одно из его любимых прозвищ. Всех докторов в отделении он называл так.

Никита привстал, протянул для приветствия руку.

— Чего призадумался? Как дела в отделении?

И еще тысяча вопросов.

— Да вот паренёк у меня в палате не совсем понятный.

Никита протянул историю болезни. Денис Юрьевич быстро прочитал.

— И что тебе непонятно? Искал на пятую точку приключений и нашел.

— Живот мне его не нравится.

— Да? Ладно, уговорил, пойду посмотрю.

Вернулся он быстро.

— А ты знаешь, его живот мне тоже не понравился. Полагаю, тянуть не надо, давай его в операционную.

Никита хотел заикнуться, что его рабочее время уже заканчивается и сейчас должен прийти дежурант. Он скосил глаза на график смены — Сергей Игнатов. В принципе — торопиться домой ни к чему и не к кому.

Операцию начали через полчаса, благо анестезиолог был на месте. А мог быть в другом отделении. Работа вредная, постоянно дышат смесью разных газов, а зарплата более чем скромная, никто в анестезиологи-реаниматологи идти не хочет.

Вымыли и обработали руки — это целый ритуал, с помощью операционной медсестры оделись в стерильное белье. Парень уже лежал на столе. Анестезиолог кивнул — можно начинать. Операцию начал заведующий, Никита стоял с другой стороны стола, на вторых ролях, как говорят в хирургии — на крючках. Вскрыли брюшную полость, и Денис Юрьевич выматерился. Такое с ним было не часто.