Часы любви - Меган Маккинни

Меган Маккинни

Часы любви

Т. Робертсону, моему свекру. Спасибо за увлеченность моими книгами. И еще за два других тома.

С любовью.

Часть I

Бельтан[1]

А у любви нет ни часов, ни дней

И нет нужды размениваться ей[2].

К восходящему солнцу.

Глава 1

Ирландия, 1828 год

День этот начался, как и всякий другой. Преподобный Джеми Драммонд, единственный викарий Ирландской церкви в католическом графстве Лир, отправился после завтрака на прогулку, прихватив своего спаниеля. К полудню он уже находился в своем кабинете, занятый чтением Посланий[3]; ну, а точно в четыре часа пил чай у себя в приходском доме. После этого он вздремнул на бархатной кушетке, пока его домоправительница, миссис Двайер, протирала резное дерево в церкви.

Преподобный Драммонд почивал с миром. И он бы проспал обеденный час, если бы не вопль.

– Иисусе, Мария и Иосиф! Там в церкви черт орудует! – вскричала миссис Двайер, вбежав в дом.

Драммонд сел и потянулся к сюртуку, смущенный тем, что миссис Двайер видела его в рубашке.

– Ну что там еще? – проворчал он, приглаживая седые волосы и потирая бачки, чтобы попытаться проснуться. – Вы кричите, словно банши[4].

– Точно говорю, дьявол орудует! Ничего подобного за всю жизнь не видала! – пухлая экономка комкала руками фартук. Подол ее платья насквозь промок от выплеснувшейся воды, а простое ирландское лицо побелело от испуга.

– Миссис Двайер, в моей церкви бесу нечего делать, уверяю вас в этом, – в голосе Драммонда слышалось терпение – нарочитое, как у человека, привыкшего общаться с язычниками.

– Преподобный, я собственными глазами видела – то дело дьявола, и никто не убедит меня в обратном. Сходите сами, и вы увидите то же самое.

Поправив воротник священнической одежды, Драммонд отпил холодного чая, явно не считая нужным торопиться.

– А вы не хотите сперва рассказать, что там происходит?

– Это крест! Крест!

– Какой крест? Над алтарем? Или тот, который над шпилем?

Он нахмурился. Какие нервные эти ирландцы. Удивительно уже то, что они способны иногда с утра начать трудиться, предварительно не доведя себя до истерики. Если в церкви обнаружился какой-нибудь беспорядок, значит, виноват Гриффин О'Руни. Тупой ирландец, деревенщина неотесанная, приглядывал за кладбищем и церковью, и все в его корявых руках шло наперекосяк.

– Это крест, преподобный, – миссис Двайер понизила голос до шепота. – Старый… друидский, что в киоте над купелью. Он светится, клянусь в этом, и если я лгу, то буду вечно гореть в пекле.

Преподобный Драммонд ощутил, как волосы встали дыбом у него на затылке. Из всего, что могла сказать миссис Двайер, он не рассчитывал услышать именно этого. Но эти ирландцы вечно натыкаются на всяческих фейри[5] и духов. Немногого хватит – случайной тени, необычного шума, – чтобы повергнуть их в панику, каковая и охватила сейчас миссис Двайер.

И все же то, что она имела в виду старинное изделие друидов, чуть встревожило и его самого, пробудив одно воспоминание, обретавшееся пока на краю памяти.

– Значит, тот самый старинный крест? Именно он и перепугал вас?

Домоправительница кивнула, в явном испуге поджав губы.

Драммонд глядел на нее, внезапно обратившись мыслями вдаль.

Этого просто не могло быть. Он уже почти забыл тот разговор с отцом, состоявшийся еще в совсем юные годы. Теперь давнишняя сцена казалась сном, старым мифом, краски которого поблекли за прошедшие шестьдесят три года.

– А вы уверены, что именно крест друидов[6]? А может быть, серебряный потир, стоящий на…

– Точно – друидов, преподобный. Я видела. – И миссис Двайер перекрестилась – дважды, ради большей убедительности.

– Ну, хорошо, – проговорил он. – Надо посмотреть. – И, жестом пригласив домоправительницу собраться с духом, добавил: – Пойдемте со мной, и вы мне все объясните.

– Я туда не вернусь, пока бес занят своим пакостным делом.

– Ерунда, – возразил викарий. – Дьяволу нечего делать в моей церкви. Пойдемте.

– Ой, преподобный, пожалуйста, не заставляйте меня возвращаться туда! – запричитала домоправительница, однако преподобный Драммонд был непреклонен.

– Умолкни, женщина. – Он взял ее за руку. – Мы сейчас сходим туда и посмотрим, что случилось. Дело, конечно же, в освещении. И вы повели себя глупо. Вас победила суеверная ирландская натура. Я сейчас докажу вам, что в моей церкви не может быть ничего сверхъестественного и злого.

И он повлек домоправительницу из дома. В спины им сразу принялся нахлестывать ветер, и Драммонд почти с облегчением вступил в церковь – тесное, но мирное убежище.

Уже из прихожей было видно, что храм полон небесного света, явление сие легко объяснялось наличием восьми окон: цветные витражи то вспыхивали, то гасли, когда солнечный свет сменялся тучами. На плитках пола мерцали сапфировые, изумрудные и рубиновые искры, что также объяснялось цветным стеклом. И на алтаре, и на скамьях царил полный порядок, который нарушало только ведро миссис Двайер, перевернутое возле крестильной купели. Вода собралась в серую мыльную лужу вокруг возвышения.

Экономка рядом дрожала. Драммонд не желал этого признавать, однако и ему потребовалось время, правда, короткое, чтобы набраться отваги, прежде чем заглянуть за стекло киота.

Он припомнил слова отца, услышанные им целых полвека назад: «Джеми, мой милый мальчик, запомни то, что я говорю тебе сегодня. Когда я уйду, ты станешь хранителем креста; бремя ляжет на твои плечи. В последующие годы тебе может показаться, что ты избавился от ответственности, однако всегда помни: ты – хранитель креста. Тебе придется созвать совет. Сердце подскажет тебе, когда придет это время».

– Ну, а я не вижу здесь ничего странного. – Драммонд глядел на противоположную сторону комнаты – на застекленный ящичек, казавшийся совершенно обыкновенным. Послышался вздох облегчения. Уж во всяком случае он-то сам не болтливый трус. Суеверия этих людей оказали воздействие на его отца. Но ему, Джеми Драммонду, дарована свобода от предрассудков. Время действовать, выполнять желание усопшего еще не пришло.

Голос миссис Драйвер прервал его размышления.

– Простите меня, преподобный, но вам его отсюдова не видать. – Экономка поглядела на Драммонда так, словно подозревала его в трусости.

Он шагнул вперед.

– Но здесь ничего нет. Крест выглядит совершенно таким как всегда.

Драммонд глядел сверху вниз на застекленный ящик, в котором на темно-пурпурном атласе лежал причудливый серебряный крест. Он весьма отличался от христианского: концы его были равной длины, а вделанный в перекрестье огромный аметист блестел вполне обыкновенным образом. Выставленная напоказ в его церкви, дохристианская святыня просто терзала его, однако возможности как-либо уклониться от местного обычая не находилось.

– А я говорю вам, штуковина эта светилась! Пламенем горела, хотя солнце зашло за облака. – Экономка нерешительно шагнула вперед – отчасти от страха, отчасти оттого, что ее заподозрили в распространении каких-то басен.

– Ладно, посмотрим еще раз, миссис Двайер. Не вижу ничего необычайного вокруг креста. – Преподобный протянул женщине руку. Старая экономка приняла ее и крепко стиснула пальцы, заглядывая в ящик.

Озадаченная, она поглядела вверх и тряхнула головой.

– Говорю вам, свет едва не ослепил меня. Пурпурный луч из креста шел почти до потолка.

Домоправительница поглядела вверх. На своде в тридцати футах над головой не было никаких следов.

– Думаю, свет из этих окон способен на многие фокусы, – осторожно сказал Драммонд, желая поскорее закончить расследование. Все, что касалось древнего креста друидов, вселяло в него тревогу. Предмет напоминал о вещах, которые лучше оставить в покое. – Цветовые пятна двигаются и искрятся. Теперь понятно, что вы ошиблись. Получилась, так сказать, смесь странного освещения и ирландского суеверия.

Миссис Двайер презрительно фыркнула.

– Ваша честь, я все это видела своими глазами, и мое ирландское происхождение здесь ни при чем.

– Ладно, не горячитесь. Забудем о случившемся. Возвращайтесь к работе. Завтра у нас похороны, и церковь нужно убрать как следует.

– Если вы меня заставляете, я схожу за шваброй и все вытру, но говорю вам: освещение здесь никаких фокусов не вытворяло, и я сегодня одна здесь убирать не буду.

Драммонд вздохнул. Ну когда эти люди начнут вести себя разумно, не поддаваясь эмоциям.

– Отлично. Я сяду здесь, на первой скамье, и набросаю несколько слов для завтрашней проповеди. Надеюсь, вы не пропустите службу, миссис Двайер. Я намерен говорить о дурном влиянии сказок.

Женщина бросила последний нервный взгляд на застекленный ящик, а потом заторопилась в приходский дом.