Цвет страсти (Том 2) - Сюзанна Форстер

Форстер Сюзанна

Цвет страсти (Том 2)

Сюзанна ФОРСТЕР

ЦВЕТ СТРАСТИ

ТОМ 2

Глава 14

Непонятный звук вывел Гас из задумчивости. Она подняла голову и посмотрела на свое отражение в зеркале: полное тревоги лицо, беспокойные глаза, застывшая фигура. Было уже шесть часов, время идти в столовую, а чем она занята? Сидит у туалетного столика в голубом шелковом платье от Бетти Крокер и выбивает барабанную дробь на зубах!

Гас встала и занялась своим платьем. Платье было с запахом, и она была недовольна тем, что оно слишком открывает шею, - ей хотелось выглядеть как можно скромнее. Декольте казалось слишком вызывающим, надо что-то придумать.

Она расстегнула пояс и, увеличив запах, снова застегнула его. Что ждет ее внизу? Наверняка крушение всех надежд. Лейк решил, что событие следует отметить торжественным ужином и на нем представить мужа Гас членам семьи и другим близким людям. Он пригласил также нескольких членов правления компании "Феверстоун", включая и ее президента Уорда Макгенри.

Это было все равно как если бы ее с Джеком Кэлгейном поместили под микроскоп! Каждое их движение будет под пристальным вниманием людей, от которых зависела судьба Гас и успех задуманного ею плана. В качестве главы опекунского фонда Макгенри держал в руках деньги, в которых была заинтересована Гас, но остальные члены правления могли повлиять, и влияли, на его решение.

Одно неверное слово, один неверный шаг, и со всем будет покончено.

"Что-то не ладится с юбкой. - Гас вздохнула от огорчения. - В чем дело? Может, в длине и покрое?" Она поворачивалась то одним, то другим боком, рассматривая себя в зеркале и поддергивая вверх платье, и наконец заключила:

- Я похожа на Лили!

Возможно, она напрасно не пошла к Кэлгейну, чтобы наедине объясниться с ним начистоту. По крайней мере она бы знала, чего ей ожидать. Но выражение его лица остановило ее, оно ясно говорило, что он замышляет нечто чудовищное, нечто такое, что оправдает данное ему матерью имя - Сатана. Сначала Гас думала, что безопаснее будет говорить с ним в окружении семьи, но теперь, мимо семьи, свидетелями их разговора будут и чужие люди.

Гас также ждала звонка Роберта, но он почему-то молчал, хотя она сама уже несколько раз оставляла ему сообщение на автоответчике. Никогда она не нуждалась в нем так сильно, как сейчас.

"Это все из-за дурацкого покроя платья", - наконец догадалась Гас, не понимая, как она могла не заметить этого раньше.

Запах делал его похожим на домашний халат, оставалась только надеть передник, и марш на кухню готовить ужин!

Давным-давно, еще в те времена, когда Гас объявила войну страху, обитавшему в ее душе, она придумала для себя маскарадное домино, или, скорее, рыцарские доспехи, маску, за которой она могла спрятаться ото всех. Этой маской для нее стала напускная презрительная бравада. Пришло время вновь надеть маску и не строить из себя застенчивую молодую жену. Долой голубое шелковое платье, рее равно ему бы никто не поверил!

Сейчас ей надо было что-то совсем другое. К счастью, профессия научила ее в мгновение ока облачаться в другой костюм.

Через несколько минут Гас совершенно преобразилась. Зеркало сказало ей, что она добилась нужного эффекта. Облегающее красное платье с голыми плечами и смелым декольте и такие же красные узконосые лодочки на высоких каблуках превратили ее в наглую обольстительницу. Гас добавила еще длинные серьги из легких перьев, щекотавших ей шею, а в качестве последнего штриха вытащила гребенки, державшие ее прическу, и волосы волнами упали ей на плечи, кокетливо прикрыв один глаз.

Капелька крепких духов "Перечная мята" производства компании "Американская натуральная косметика", чью продукцию она собиралась рекламировать, и Гас была готова к выходу.

- Не забудь отдать мне честь, солдатик! - пропела она себе в зеркало, улыбаясь блестящими красными губами.

Эта была та самая Гас Феверстоун, которую все знали и с удовольствием ненавидели, такой она мечтала быть не только снаружи, но и внутри. Потому что такую женщину никто никогда не способен обидеть.

Она уже шла к дверям, когда ее остановил пронзительный звонок. Никогда еще Гас не двигалась с подобной быстротой.

На втором звонке она уже прижимала трубку к уху.

- Это ты. Роб? Здравствуй. -, Голос жениха с трудом пробивался сквозь шум помех.

- Гас! - закричал он в трубку. - Я нахожусь в Мексике. Я нанял детектива, чтобы разузнать о Кэлгейне, и он отыскал виллу в заливе Скорпионов. Я прилетел сюда сегодня утром.

- Ты опоздал, Роб. Я вчера сумела избавиться от Кэлгейна, но он продолжал преследовать меня и каким-то образом проник в дом, несмотря на охрану. Возвращайся скорее, ты мне нужен.

- Он у вас? Не тяни, вызывай полицию!

- Я не могу. Роб. Он меня шантажирует... Вернее, нас с тобой. Он может рассказать все нашим. И вообще всем. Я должна ему подыгрывать, пока не выясню, что ему нужно.

- Держись, Гас. Я вылетаю следующим самолетом.

Он отсоединился, но Гас еще некоторое время прижимала трубку к уху. Роб успокоил ее, он был талисманом, поддерживающим ее дух, хотя она чувствовала, что в ней тоже зреет решимость. Она никогда не позволяла себе целиком полагаться на кого-то другого, особенно в эмоциональном плане. Роберта здесь не было, но даже окажись он рядом, в борьбе с Джеком Кэлгейном она должна была рассчитывать на собственные силы.

К счастью, в ее голове зрел новый замысел, и на этот раз Гас была готова на все, чтобы не допустить провала. Существовало множество способов избавиться от неугодного гостя.

***

Занимавшее несколько акров и расположившееся на поросших лесом холмах в районе Флинтридж имение Феверстоунов было так же знаменито, как и соседние имения, среди давних владельцев которых числился один из первых голливудских киномагнатов, а также миллионер, сделавший состояние на выращивании апельсинов, плантации которых он заложил, привезя несколько пакетиков семян из Флориды.

Главному дому из двадцати четырех комнат было уже четверть века, когда прапрадедушка теперешнего Лейка-младшего купил его за пятьдесят тысяч долларов у тогдашнего губернатора Калифорнии, что даже в те времена считалось выгодной сделкой. Пока строился губернаторский дом в Сакраменто, "Замок Дракулы" в течение нескольких летних месяцев служил официальной губернаторской резиденцией.

Феверстоуны добавили к дому еще одно крыло и соорудили эффектный дворик под стеклянной крышей, а также несколько раз меняли внутреннюю отделку, но всегда бережно сохраняли первоначальный викторианский облик особняка и обстановку начала века.

В богато иллюстрированной статье в недавнем номере "Архитектурного дайджеста" особняк был назван историческим памятником. На фотографиях на развороте журнала были запечатлены Бальный зал, превращенный в художественную галерею, и Большой холл - элегантная прихожая, украшенная ампирными вазами и несколькими предметами эпохи Людовика XV.

Что же касалось парадного салона, то снимки успешно передавали всю прелесть мягкого света золоченых канделябров и хрустальных люстр, барочную пышность росписи на потолке, но не могли передать общей атмосферы гостиной, которую можно было оценить, лишь охватив взглядом весь ее простор и великолепие.

В этот вечер интимная обстановка приема особенно контрастировала с размером салона, освещенного одновременно и люстрами, и свечами, что тем не менее создавало особый уют.

Лейк, известный как гостеприимный хозяин и большой знаток вин, всегда заботился о том, чтобы приглашенные остались довольны. Вот и теперь они с Лили предлагали немногочисленным гостям напитки и закуски, в то время как официанты держались в стороне, не зная, чем еще они могут помочь.

Джек, уже представленный Лейком гостям, занял место у камина, откуда мог следить за всем происходящим. Ожидая появления интересующей его особы, он, развлекался тем, что легким круговым движением заставлял кубики льда с мелодичным звоном ударяться о стенки бокала, посылая во все стороны маленькие волны.

Его напускное равнодушие никак не означало, что Джек не оценил всей пышности и красоты особняка, он готов был немедленно высказаться по этому поводу. Хотя тут были и другие достойные похвалы вещи, такие как пятидесятилетнее ячменное виски, плескавшееся в его бокале. Время от времени он с удовольствием поглядывал на золотистую влагу.

Джек по-прежнему жаждал забвения, которое мог дать ему алкоголь, но помнил и те страшные дни, когда виски и забвение были единственной целью его жизни. Он жил тогда смутной надеждой, что в один прекрасный день, если ему сильно повезет, он больше не проснется. Смерть безболезненно перенесет его в иной мир.

Но, видимо, его намерение свершить правосудие пересилило тягу к саморазрушению. И все же иногда ему нравилось держать бокал в руке, вдыхать крепкий аромат виски и подавлять мучительную жажду, искушая себя и судьбу.